|
БИБЛИОТЕКА |
| |
|
Жерар Кан ПЕДАГОГИКА ЯНУША КОРЧАКА И ЕВРЕЙСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ 2 | ||
| <<НАЗАД | ||
|
ВВЕДЕНИЕ "Я с радостью сажусь писать. Но
стоит взять в руки перо, как сразу все выходит не так, как хочется. Как-то
тяжело, трудно. И только когда глава окончена, вспоминаешь, что что-то
упущено, что об одном написано слишком кратко и невнятно, а о другом, менее
важном, слишком много и пространно. Нужна ли еще одна книга о Януше
Корчаке? Ведь столько уже написано! Как и Корчак, мы задаем себе этот
(само)критичный вопрос. В самом деле, число работ о Корчаке и о его наследии
неизменно растет, особенно в последние годы. Однако лишь немногие из них
касаются еврейской проблематики, а еврейскому воспитанию в них и вовсе не
уделяется внимания. Наш интерес к этой про- блематике отнюдь не означает, что мы собираемся выискивать в Корчаке черты ортодоксального еврея. Скорее -черты человека, связанного с традицией, хотя и видоизмененной. Итак, наша задача - написать не просто еще одну книгу о Корчаке, а книгу о Корчаке на фоне проблем еврейства, чтобы глубже понять мысли и устремления этого педагога, определить им контекст, в который они также вписаны. Корчак жил "между" - в прямом и в переносном смысле. Он писал о своей жизни: "Путь, который я избрал, стремясь к своей цели, ни самый короткий, ни самый удобный, но для меня самый лучший, ибо это мой - собственный - путь. Я нашел его не без труда, не без мук и только тогда, когда понял, что все прочитанные книги, чужой опыт и чужие мнения - лгали" ("Как любить ребенка", 1914-1918). Путь Корчака не был и не мог быть "задан" какой-то одной определенной идеологией, и это затрудняет понимание его личности. Но это же делает приближение к нему особенно захватывающим. К Корчаку едва ли применимы ярлыки - его путь был слишком самобытным. Его близкий друг и сотрудник Игорь Неверли писал: "На фоне своего времени Корчак предстает одиноким странником. Он везде был чужим, и везде к нему относились как к достойному уважения чужаку. Поляки, из националистов и клерикалов, не могли простить ему его еврейского происхождения. Не ассимилированные евреи считали его польским писателем, представителем польской культуры. Левых, в особенности революционно настроенную молодежь, он отталкивал своим скептицизмом и тем, что решение проблем ребенка не связывал с борьбой за изменение общественного строя. Для консерваторов он был левым, почти большевиком"1. Итак, дело не том, чтобы причислить Корчака к какому-нибудь одному лагерю - хотя, к сожалению, такие попытки постоянно предпринимаются2. И не в том дело, чтобы водрузить Корчака не пьедестал и благополучно забыть о его творческом наследии. Заниматься Корчаком значит пытаться разобраться в себе и в своей педагогической практике. Корчак никогда не стремился создать логически стройную теорию: для него, как для практика, важнее всего были дети, его опыт отношений с ними. Поэтому его мысли часто противоречивы - как противоречива сама жизнь, с детьми ли, без детей ли. Быть справедливым к Корчаку не значит слепо принимать или перенимать ту или иную его идею. Важнее усвоить принцип, который лежит в основе всех его идей: абсолютное уважение к личности. Б этом принципе был вызов, и все организационные формы, созданные Корчаком в Доме сирот, были его ответом на этот вызов. Мы же должны мучительно искать собственные ответы. И чем раньше мы это сделаем, тем лучше поймем, как Корчак пришел к своим ответам. Собственно, этому и должна способствовать предлагаемая работа. Как только ни называли Корчака: "Добрый человек с Крахмальной", "Польский Песталоцци", "Педагог реальности и мечты", "Наш святой"... Все эти "титулы", с помощью которых пытаются "загнать в клетку то, что для этой цели не годится" (по выражению польского священника и поэта Януша Твардовского), являют собой образец рецепции Корчака (по крайней мере в ранних работах о нем) - в них, прежде всего, подчеркивается его мученичество. Но даже если видеть в гибели Корчака в Треблинке доказательство его жизни как еврея, все же нельзя сводить его значение к акту смерти. Его жизнь (о событиях которой мы будем говорить) не менее значительна, чем его смерть. В ряде новейших публикаций отмечаются еврей-ские аспекты в наследии Корчака 3, однако развернутого анализа, специально посвященного этой проблеме, все еще нет. В предлагаемом исследовании сделана попытка свести воедино эти разные аспекты и представить Корчака как еврея, чему прежде почти не уделяли внимания. Мы постараемся показать, сколь важным фактором в жизни Корчака было его еврейское происхождение, в чем и как он был связан с еврейством и в какой степени еврейская традиция - хотя и не всегда осознанная - повлияла на его педагогику. В первой главе книги освещаются некоторые факты биографии Корчака, особенно те из них, которые свидетельствуют о его еврейской, в частности сионистской, ориентации. Во второй главе речь идет об исторических событиях в Польше, соотносимых с жизнью его поколения, а также о той общественно-политической ситуации (с учетом положения евреев), на фоне которой протекала его жизнь. Третья глава посвящена религиозным и светским течениям, оказывавшим влияние на жизнь восточноевропейского еврейства. Этот обзор позволяет перейти к вопросам еврейского воспитания, его принципам и особенностям, затронутым в четвертой главе. (Необходимо оговорить, что выбор проблематики здесь в значительной степени субъективен). Наконец, в пятой главе описываются педагогические идеи Корчака в сопоставлении с принципами еврейского мышления. В работе над книгой я опирался, прежде всего, на немецко - и англоязычные источники, Серьезным подспорьем была также библиография произведений Корчака 4. Я искренне благодарен проф. Эриху Дауценроту за его дружескую помощь, Леону и Гойле Харари за их любезное гостеприимство, проф. Владимиру Гальперину за постоянную поддержку, проф. Юргену Олкерсу за доверие ко мне как к начинающему автору. В работе над книгой - беседой, письмом, чтением рукописи, переводом, и, наконец, критикой - мне также помогали: Тереса Бабула (Варшава), Беат Берчи (Фрайбург), Бригида Бутрымович (Лодзь), Болеслав Друкер (Копенгаген), проф. Герман Левин Гольдшмидт (Цюрих), раввин др. Роланд Градволь (Иерусалим), Пнина Хаузер, Хавка Авни и Симха Штайн (киббуц Борцов гетто в Израиле), др. Ури Роберт Кауф-манн (Гейдельберг), проф. Александр Левин и Мария Фальковская (Варшава), Бетти Джейн Лифтон (Нью-Йорк), раввин Марсель Маркус и его супруга (Берн), др. Фриц Остервальдер (Берн), Макс Рётлисбергер (Цофин-ген), Станислав Рогальский (Польша), Карин Вольф (Франкфурт-на-Одере), Михал Врублевский (Стокгольм) и многие другие. Особенно я благодарен бывшим воспитанникам и воспитателям Дома сирот Януша Корчака за их благосклонное внимание к моей работе. В подготовке рукописи мне также помогали Лукас Эмменеггер, др. Анд-реас Цурверра, Бернхард Труффер, Мариетта Цурбригген, др. Барбара Чопп-Новак и моя мать Лотти Кан-Райн - им всем сердечное спасибо. Наконец, я должен поблагодарить фонд Ирены Боллаг-Херцхаймер в Базеле, Швейцарскую Ассоциацию друзей Януша Корчака в Женеве, Швейцарский союз еврейских общин в Цюрихе и фирму LOEB АО в Берне, благодаря финансовой поддержке которых было осуществлено издание этой книги. 1) I.
Newedy. Einleitung/ J. Korczak. Wе man ein Kind Lieben soll Gottingen, 1967,
s. XXX. | ||
| К ПРОДОЛЖЕНИЮ 3 | ||
|
| ||
