|
БИБЛИОТЕКА |
| |
|
Жерар Кан ПЕДАГОГИКА ЯНУША КОРЧАКА И ЕВРЕЙСКОЕ ВОСПИТАНИЕ ПРОДОЛЖЕНИЕ 14 | ||
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ В данной работе мы старались проследить линии и типы связей Корчака с еврейством, а также проанализировать элементы еврейского мышления в его педагогике. Имея в виду эту проблематику, мы описали конкретные линии связи Корчака с еврейством: его происхождение из еврейской семьи, в которой царила атмосфера Просвещения, полученное им польское, характерное для ребенка, росшего в ассимилированной семье, воспитание, его жизнь и работа в Доме сирот, где воплощались или, по крайней мере, не игнорировались некоторые элементы еврейской жизни, поворот к Богу после смерти матери, усиление сионистской ориентации, нашедшее отражение, в частности, в его литературном творчестве. Затем мы воспроизвели исторический контекст. Сложившаяся к началу XX в. вследствие развития исторических событий предшествующих столетий польская политическая ситуация, оказала значительное влияние на идейную ориентацию Корчака. Утрата Польшей национальной независимости в конце XVIII в. и политика истребления национального духа, которую проводили разделившие страну три державы-завоевательницы, не возымели ожидаемого действия. Напротив - в угнетаемой стране, в условиях, когда национальная жизнь была загнана в подполье, национальное сознание развивалось. Об этом свидетельствуют, как исторические (национально-освободительные восстания), так и художественные факты (литература). Как следствие результатов первой мировой войны, в 1918 г. была провозглашена Польская Республика. Однако на смену надеждам, связанным с обретением независимости, на переломе 20-30-х годов пришло отрезвление - надвигалась экономическая и политическая катастрофа. Корчак, родившийся в эпоху великих надежд, разделял стремление к возрождению независимого польского государства и активно выступал за его создание. Всю свою жизнь он оставался верным польскому духу. Евреи в Польше на рубеже XIX - XX вв. оказались в новой и сложной ситуации. Некогда привлеченные в Польшу благоприятными условиями, вплоть до XVIII в. они в той или иной степени пользовались покровительством польских магнатов и шляхты, занимаясь в основном торговлей и арендаторством. По мере роста их благосостояния развивались и еврейские общинные организации. Но все же положение евреев было непрочным: им постоянно угрожали, их притесняли и преследовали. После разделов Польши положение евреев еще более осложнилось. Так, на землях, которые отошли России, они были лишены права селиться по всей территории, их обязали отбывать двадцатипятилетнюю воинскую повинность, их преследовали за религиозные убеждения. Внешняя угроза и влияние просветительских идей с Запада не могли не оказать влияния на еврейский мир. Течения, выкристаллизовавшиеся внутри еврейства, были тем фоном, на котором проходила жизнь Корчака и складывалось его мировоззрение. Самое сильное влияние оказало на Корчака еврейское Просвещение, наложившее отпечаток уже на поколение его дедов. Еврейское Просвещение ставило целью достижение гражданского равноправия без отречения от еврейского вероисповедания. Просветители вводили новшества в самые разные сферы (светское образование, использование местного языка в богослужении, изменение традиционных сфер деятельности, соответствие коренному населению в одежде и обычаях и т. п.). Несмотря на жесточайшее сопротивление, влияние Просвещения на еврейство было значительным: ортодоксальный иудаизм осознал себя как таковой только с приходом новых идей; не будь стремления к эмансипации, были бы невозможны ни сионизм, ни ассимиляция. Корчак испытывал также влияние хасидизма и сионизма. Вначале хасидское движение с его популистской интерпретацией веры оказалось в оппозиции к ортодоксальному иудаизму, но позднее это противоречие сгладилось. Хотя Корчак и не был хасидом, в его взглядах заметно определенное сходство с хасидскими представлениями. А в конце жизни - из-за все возраставшей внешней угрозы - он решительно повернул к сионизму. Его меньше интересовала полемика вокруг политического и культурного сионизма и гораздо больше - возможность эмиграции, отъезда в Палестину. Размышления об этом составляют суть его последних работ. Однако связи Корчака с еврейством отражены в его творчестве и помимо палестинской темы. Следующим этапом в исследовании было выделение главных принципов еврейского воспитания на основе анализа фундаментальных еврейских текстов - Торы и Талмуда, а также специфики еврейства и еврейского образа человека. Были вычленены основные принципы еврейского воспитания: уважение человека, значение поступка и связанная с ним обязанность учиться всю жизнь. Отсутствие в еврействе высшей обязывающей инстанции допускает свободу интерпретации: проникнуться духом закона - вот основная обязанность еврея. Существенной является и возможность раскаяния без посредников и в любое время. Экскурс в еврейское семейное и школьное воспитание позволил сопоставить теорию и практику: огромное значение учения традиционно выражалось в системе образования, однако практика воспитания, и прежде всего ортодоксальная, противоречила принципу уважения права ребенка быть самим собой, его самостоятельности. Что касается либеральных семей, то здесь менялось содержание обучения, но значение учения сохранялось. Такая структура исследования позволила в последней главе
проанализировать педагогическое наследие Корчака на фоне еврейского мышления. Все сказанное с очевидностью свидетельствует о том, что образ действий Корчака с традиционной точки зрения не был еврейским. Его связь с еврейством обнаруживается в ином - в принципиальной плоскости. Подводя итоги данной работы, необходимо сказать, что мы не стремились ни "перетянуть" Корчака на еврейскую сторону, ни умалить его заслуги. Вне зависимости от испытываемых им разнообразных влияний, Корчак остается личностью, которая и своей жизнью, и своими идеями побуждала и побуждает к творческому развитию не только педагогику. Мы лишь хотели прояс-ннть тот фон, тот контекст, в котором следует понимать педагогику Корчака и который прежде часто недооценивали, хотя или, может быть, как раз потому, что он был решающим: еврейское происхождение Корчака - факт очевидный. И, наконец, последнее замечание: многие вопросы в нашем исследовании только обозначены. Тому есть разные причины. Широкий замысел работы повлек за собой обилие тем, а это, в свою очередь, сделало невозможным глубокое внедрение в каждую из них в отдельности. Не раз во имя общего представления приходилось жертвовать деталями. Новые аспекты темы могли бы быть выявлены при развернутом изучении того, как развивалось понимание еврейского воспитания после Просвещения, или при более обстоятельном сопоставлении корчаковского и иудейского образа человека. Избранной перспективой исследования обусловлено и то, что в нем едва затронута тема "Корчак и христианское воспитание", а также тема влияние польской культуры и литературы на его педагогику. Разработка этих вопросов потребовала бы привлечения польских источников. Оставим это следующим исследователям. | ||
| <<НАЗАД | ||
|
| ||
