|
Б.Камянов
* * *
Со времен золотого тельца
и до жирных саронских быков,
До созданья Израиля
на краю палестинских песков
Столь едиными мы не бывали -
от богоборца до богомольца,
Чье благословение над Торой
дьявол слушает - и смеется.
Все дружно кричат:
- Без Иерусалима! Без Иерусалима!
Богоборец воскликнул:
- Да кому эта рухлядь святая нужна!
И торговец сказал:
- Это просто скала, ничего не дает нам она!
А писатель добавил:
- Этот город считают своею святынею все племена!
Вожаки "террористов"-сикариев,
верность хранившие древней столице своей!
Пламя, горевшее в ваших сердцах,
ветер измен загасил.
Своими глазами видел я
увядших мечтателей и бунтарей,
Людей с засохшими душами
в самом расцвете сил…
Страна, гибнущая из-за ее
правителей
Заблудились в пути, веря в бред свой вполне,
В слепоте не узрев страшных слов на стене,
Что пророк начертал, предрекая их срам, -
Современные Папус, Датан, Авирам.
Их приказы - закон для общины моей,
Для пугливых баранов в одеждах людей -
Удобренье для пашен и бранных полей.
Я их знаю получше, чем пастыри их, и молюсь
В ожидании чуда. Но блеют вокруг каждый камень и куст.
В пропасть падают все. Их как тянет туда.
Я - средь них. Подо мною разверзлась беда,
Перед бедным пророком несчастной земли,
Чьи владыки на гибель ее обрекли.
Благословен расширяющий границы
Ни востока нет, ни восхода в вашей еврейской стране,
Ни неоглядных просторов, ни вечных высоких гор.
Между домами и морем - пески да летучий сор.
Все страшно просто у вас, все аскетично вполне.
У вас не горы - холмы, до границы рукой подать,
Ваши деревья - карлики, всему остальному под стать.
В вашей еврейской стране стоит ослепительный день.
В темных очках дожидайтесь, покуда начнет темнеть,
И следите, как солнце заходит в вашей еврейской стране,
Раз уж нету у вас вершин, на которые стоит глядеть.
В моем же еврейском царстве есть утренняя заря,
Горы в нем высоки и воздух прозрачный свят.
Два дня пути до границы, реки есть и моря,
Всеми дарами недр край мой родной богат.
Смотрите вместе со мной на сияние горних снегов -
Такие высоты созданы разве что для орлов.
Дикие степи на тысячи миль, сады везде и леса,
Вольные птицы и самолеты здесь бороздят небеса.
Гомон детишек на пляжах Эйлата,
Лязг шестеренок в станках у истоков Евфрата…
И никто из евреев не видит границ никаких,
Разве только солдаты на дальних заставах своих.
Ну а сущность страны в самом сердце народном раскрыта:
Не Шаула то царство; то царство - Давида.
И об этом поют наши арфы: славьте Б-га, столь щедрого к нам!
Из долины - к вершинам, в царский град, в восстановленный Храм!
Мама и ручей
Может статься, к ручью моему, что запомнил меня малышом,
где у берега плещется пень нагишом,
где зеленый плетень окружает сады,
вечно влажен, обрызган водой ключевой, -
приближается девушка, к кромке воды.
Эта рыжая девушка - мама моя.
Сбросит платье она в темноте у ручья
и в одной лишь рубашке из шелка войдет
в ледяные объятья струящихся вод.
Ароматы садов и безмолвье полей…
И отец мой пока что не встретился ей.
Я смотрю, как, прекрасна в своей чистоте,
моя мама выходит на берег, стройна,
как по шелку течет золотая коса…
Только взрослого сына не видит она.
Над ее головою во тьме - ореол.
Непорочна ее молодая краса.
Овевают ее ароматы садов.
Ночь сладчайшею негой полна,
созреваньем плодов,
а вокруг - тишина, тишина…
…Эту голову снег обметал серебром,
но немецкий палач ее кровью залил.
Сын за это преступникам не отомстил,
и не он тело матери в землю зарыл.
Великий печальник
Всесильный, в которого я не верил, покуда не был наказан,
горькую дал мне судьбу -
и сам разразился моим же плачем, исстрадавшись от моих ран.
Но и Он ведь страшно одинок,
и Ему не хватает кого-то, в чьих объятьях
Он бы душу Свою раскрыл,
кому поведал бы Свою великую муку.
Ведь Творец - не существо из плоти и крови, не человек,
и несоизмерима с нашей Его печаль.
Человек может согреться теплом других,
может сесть и выкурить сигарету,
выпить кофе или вина,
а потом уснуть и видеть сны до рассвета…
Все это Творцу недоступно, ибо Он - Б-г.
К СОДЕРЖАНИЮ |
Я. Лах
Пророчество у ворот
Тучи над Ерусалимом и отблеск меча на них.
А вы, словно кроты, зарылись в тоску,
лежите - щека к щеке со своею болью,
уже не согреется сердце памятью про мечту.
Встаньте же, выходите из ваших домов, палаток, бараков,
и поднятыми руками, как языками огня,
горести запалите - тряпьё,
напитанное слезами горючими ваших сердец!
Встаньте же, соберите витающих в облаках
и библейское солнце зовите -
Державе во славу!
Молитесь о чуде... Не погибло оно по зачатью, -
ещё живёт глубоко в крови!
Туча не пропадёт, если её не зажечь,
не выглянет солнце,
если тьму не рассечь.
Не было чуда и нет, если его не позвать:
Выйди на свет!
Но если вы сами глыбами стали, если печаль из камня впитали,
вас и такими народная совесть найдёт.
Плечи, которым Державу было назначено вознести,
враг пометит клеймом дезертиров,
а солнце вас покарает
тоскою глубоких морщин,
глазами, лишенными взгляда.
И лагерь военнопленных вас ожидает
вместо победного марша и ликованья парада...
И если не вспыхнут кедры, то пламя падёт на камни.
|
