«жизненная» лирика
1.***
Моих стихов бесхитростные строки,
нАдеюсь я, расскажут обо мне.
на Русском языке я получал уроки,
как Каждый в этой ленинской стране.
Московских улиц серые асфальты
мЕня вводили в жизнь без лжи и громких слов.
тяЖёлые граниты и базальты
на нИжних этажах присутственных домов...
безоБлачных, восторженных мечтаний
мне юнОсть не дарила в те года.
я рос евРейским мальчиком и брани
и ненавиСти много знал всегда.
кремлёвсКих стен коричневую твердость
я в зрелостИ увидел до конца,
и жизни нашеЙ попранную гордость,
и ложью развращённые сердца.
июнь 1985
К содержанию
2. ***
Когда житейскими делами
Забита будет голова,
Надеюсь я, что будут Вами
Услышаны мои слова.
И их возвышенная форма
Вас хоть немного увлечёт...
Что делать, если в жизни норма,
Что светлых дней - наперечёт.
Быть может, будней вереница
Разнообразьем не бедна.
Но вдруг средь прочих есть страница,
Хотя бы только лишь одна,
В которой светлым многоточьем
Среди всего, чем жизнь полна,
Мои стихи. Так... между прочим...
Как капля легкого вина!
октябрь 1994
К содержанию
3.***
Наш мир и стар, и сложен.
И человек - не маг.
Дурной исход возможен,
Коль встретится дурак.
Друзей не надо уверять,
Что жизнь легко пройти.
Уж лучше с умным потерять,
Чем с дураком найти!
Простак опаснее, чем враг.
Так люди говорят.
Но предприимчивый дурак
Страшнее во сто крат.
О чём же нам судьбу просить?
Что в жизни пожелать?
Уж если суждено любить,
И если суждено страдать,
Чтоб знать наверяка,
Что рядом с нами не было
Большого дурака!
декабрь 1971
К содержанию
4.
***
Октябрь, октябрь - холодный месяц,
И солнце светит невпопад.
А люди рады: грязь не месят,
Хоть был осенний снегопад.
С деревьев листья не успели
Слететь, и солнце светит вновь,
И мысль и рифма в самом деле
На ум приходят: кровь, любовь...
Смешалось всё на этом свете.
Желанья тяжестью лежат.
Стареем мы, взрослеют дети.
На нашу жизнь они глядят.
Им кажется, что мы всё можем,
Что мы умеем всё решать.
А мы судьбы своей не сложим
И только можем
Всегда во всём себе мешать.
октябрь 1976г.
К содержанию
5. В.И.Стржельчику
Стихотворение написано после спектакля "Цена" в БДТ в б. Ленинграде.
На сцене плакал старый еврей.
Зал замер. Зал не дышал.
Он плакал от горестей жизни своей.
Он плакал от горестей всех людей.
Он всхлипывал и стонал.
А рядом заезженный патефон
Крутил на грязном полу
Пластинку, которую вспомнил он,
Пластинку, которую слышал он,
Быть может, в двадцатом году.
Жизнь пронеслась, пролетела, прошла...
Партнёры со сцены сошли.
Дочь - его счастье с собой унесла...
И вот он сидит и не помнит зла,
Старый, как соль земли.
Простое названье у пьесы: "Цена".
Простой у пьесы сюжет.
Своих героев выводит она,
Узнавших про жизнь до самого дна
Ценою тяжёлых лет.
Мне было горько. Я слёзы глотал.
А старый больной еврей
Плакал о людях. И зрительный зал,
Зал, который совсем не дышал,
Думал о жизни своей.
Думал о жизни и о цене,
Которую надо платить.
О, если бы твёрдости больше мне!
О, если бы силы побольше мне!
Я многое б смог изменить!
Но сцена темнеет. Всё тихо на ней.
И тяжко вздыхает зал...
- - - - - - -
На сцене плакал старый еврей...
Стржельчик его играл.
февраль 1977
К содержанию
6.
***
Как понять, почувствовать
Слов простых значение?
Как увидеть истину,
Если глух и слеп?
В детстве привыкаем мы
Слушать наставления.
В юности срываемся
И ждём одних побед.
А жизнь шагает по свету.
А жизнь идёт не медленно
И вовсе не заботится,
Что счастья в жизни нет.
Добиться бы хоть малого,
Хоть детям дать почувствовать,
Где правды свет живительный,
А где рекламы свет.
Но руки-ноги связаны,
Но плечи-грудь опутана
Мещанством, себялюбием,
Цепями прошлых лет.
Смогу ли я встать на ноги?
Смогу ль поднять повиснувших?
Смогу ли распрямиться я?
Кто, кто мне даст ответ?
март 1977г.
К содержанию
7. ***
Не плачь! Беспомощность рыданий
Врагам уверенность даёт!
А боль обид, воспоминаний,
Стыд от несдержанных стенаний
Остаток сил твоих убьёт.
Послушай, горечь пораженья
Слезами горькими не снять,
Не уничтожить страх, сомненья...
И друга преданного мненье
Сквозь слёзы толком не понять.
Не плачь, подумай, успокойся...
Быть может, что-то изменить
Ещё удастся! Встань, умойся...
Жизнь не конфета. Но не бойся!
Не так-то просто нас сломить!
Но если потерял ты друга:
Он изменил или ушёл.
Или любимую подругу,
Что шла с тобой сквозь зной и вьюгу,
Какой-то "принц" с собой увёл,
Тогда поплачь. Поплачь, как сможешь.
Притупишь боль... Но говорят,
Слезами горю не поможешь,
Печаль в бумажник не положишь.
И чтобы всё вернуть назад,
За всё бороться надо, брат!
апрель 1977г.
К содержанию
8. ***
Я иду рядом с морем по пляжу.
Сухо галька стучит под ногой.
Плеск волны тихо на берег ляжет
Белым кружевом, пенной дугой.
Я иду, ветер кожу ласкает,
Солнце гладит коварным лучом.
Берег волны к горам не пускает,
Путь закрыв каменистым плечом.
Море катит волну за волною,
Мочит ноги прохладной водой.
Осень кажется тихой весною,
Мягкой, ласковой и молодой.
Море манит, зовёт, утешает,
Говорит вечным шорохом волн:
"Всё проходит! Всё время смешает...
Будь спокоен и твёрдости полн!"
И слова эти мудро простые
Я хочу повторять без конца.
Брызги волн, на лету золотые,
Ударяют по коже лица.
Что же делать? Как справиться с болью?
Победить недоверие, страх?...
Оседает невидимой солью
Вкус волны или слёз на губах...
сентябрь 1977
К содержанию
9.
***
Вы видели, как розовеют от заката
Кавказских гор зелёные бока?
Лаская склоны гор, как белый дым, как вата,
Спускаются в ущелья облака?
Вы видели, как солнце в море тонет?
Как огненной дорогой по волнам
Волшебные таинственные кони
Несутся по морю от солнца прямо к вам?
Вы видели, как море цвет меняет?
Как волны с ветром водят вечный спор?
Как солнце опускаясь оставляет
На облаках оранжевый узор?
Вы видели, как всё вокруг темнеет,
Лишь солнце скроет огненный свой глаз?
Вам рассказать об этом вряд ли кто сумеет.
Езжайте лучше сами на Кавказ!
октябрь 1977
К содержанию
10.
***
Бессильная ярость - бесплодная страсть!
Что с миром бы сталось, имей они власть?
Была бы возможность ту страсть утолить,
Презрев осторожность, позор отомстить!
И властный невежда рукой подлеца
Не смог бы, как прежде, калечить сердца.
Но цепи лежат на руках и ногах.
А подлость вершат у людей на глазах!
И сытая серость взирает на мир.
Не нужно ей правды, ей нужен кумир.
Порядочность, честность - всё, всё на словах...
И мысли порыв обращается в прах.
декабрь 1977
К содержанию
11.
***
"Вы пишете стихи?" -
С оттенком изумления,
Иронии, почтения
Мне задают вопрос:
"Вы пишете стихи?"
И да, и нет. Серьёзно
Я не могу сказать.
Наверное, уж поздно
Профессию менять.
Да и поэтов много
Бредёт без лишних слов
По творческой дороге
С забором из шипов.
На той дороге вязкой
Ломают много дров,
Укладывают связки
Надуманых стихов.
Одни здесь славы ищут.
Другие - в кассе счёт...
И только третьих - лишних
Поэзия влечёт.
Их хвалят, уважают,
Но если вдруг затор,
Виновника сажают...
В колючки под забор.
Так вот, дорогой этой
Я не хочу идти.
Не стану я поэтом.
Мне славы не найти.
Осмеян и освистан,
В колючках, как босяк...
Чтоб только зваться лишним?
Так лишний я и так.
февраль 1978
К содержанию
12. В день окончания
занятий в школе
Так сложились обстоятельства, что мы подали заявление о выезде в Израиль
в мае 1979 года, когда наш старший сын кончал среднюю школу. Это
стихотворение было написано для сына в напряжённой обстановке ожидания
продолжения публичного осуждения его в школе в последний день занятий.
День долгожданный, день весенний...
Звучит последний наш звонок!
Друзья, сегодня, к сожаленью,
Пройдёт последний наш урок!
Потом экзамены. На смелость,
На знанье, твёрдость! Нам вручат,
Чтоб подтвердить всем нашу зрелость,
Наш первый в жизни аттестат!
Нам кажется, что мы всё сможем!
Нас неудачи не смутят!
И всех бумажек нам дороже
Наш первый в жизни аттестат!
Где б ни был я! Что б ни случилось!
Пусть что угодно говорят!
Но знанье, сила, справедливость -
Мой первый в жизни аттестат!
Прямее выберем дорогу!
Смотреть вперёд, а не назад!
И пусть послужит нам залогом
Наш первый в жизни аттестат!
май 1979
К содержанию
13.
***
Не смотря на прошлые столетья,
На привычки и традиций груз,
Вопреки шести десятилетьям,
Сжавшим безалаберную Русь,
Не смотря на ложь и на злодейства,
Целый лес препятствий и помех,
Замордованное русское еврейство
Вдруг очнулось неожиданно для всех!
"От Москвы до самых до окраин,
С южных гор до северных морей",
Там, где Сталин правил, как хозяин,
Вряд ли сыщется такой еврей,
Чтоб не думал о судьбе еврейской
В "социалистическом раю",
Не ловил себя на мысли дерзкой:
Как решить ему судьбу свою?
Ехать ли домой или из дома?
Ждать ли здесь, что будет впереди?...
И проходит линия разлома
У еврея каждого в груди...
июль 1979
К содержанию
14. Прощание с Россией
Прощай, Россия, и прости.
Я встречу смерть уже в разлуке
От пули, холода, тоски...
Но не от мерзости и скуки.
Игорь Губерман
Прощай, Россия! Может быть,
Погибну я с тобой в разлуке.
Где б ни был я, мне не забыть
Привычной русской речи звуки.
Здесь я родился, здесь любил.
Здесь мой отец погиб сражаясь.
Здесь маму я похоронил,
Слезами в горе обливаясь...
Здесь корни все и здесь друзья.
Здесь детство, смятое войною.
Здесь юность бедная моя
Прошла, как будто, стороною.
Но здесь узнал я с ранних лет
Стену глухую неприязни,
Негласных правил жесткий след
И мерзость вековой боязни.
Любовью платят за любовь!
А если нет любви ответной,
Растут обиды, стынет кровь
И боль становится заметной...
Прощай, отчизна! Может быть,
Я встречу смерть с тобой в разлуке
От пули, холода, тоски,
Но не от мерзости и скуки!
февраль 1980
К содержанию
15. ***
Мой отец не вернулся. С войны не пришёл.
Где погиб он? И есть ли на свете могила?
Когда вырос я, письма отцовские скорбно прочёл,
Карандашные письма, что почта тогда приносила.
Как мы жили? Да что говорить не впервой!
Всюду хвост. И за хлебом, и за керосином...
Никому не желаю остаться вдовой
Или жизнь начинать вдовьим сыном.
Столько лет пролетело... А слёзы в глазах
В день Победы и просто, когда вспоминаю
Смерть, и слёзы, и голод, и страх, детский страх...
Не прощаю! Ни тем, ни сегодняшним я не прощаю!
май 1980
К содержанию
16. П а м я т и С и м ы Ш т а й н е р
Павшим и живым
евреям г.Косова
Год сорок первый. Осень Карпат.
Давно на востоке фронт.
Три месяца в городе немцы стоят.
И свастикой скрыт горизонт.
Расклеен приказ. И город притих.
Сегодня, и завтра, и впредь
Евреям нет места среди живых.
Евреи должны умереть.
Немцы спокойны. Эксцессов не ждут.
Ведь Juden - покорный народ.
Им приказать - и они придут,
Детей, стариков и больных принесут.
И акция "мирно" пройдёт.
И вот на улицах скорбных колонн
Тяжкая поступь слышна...
Выхода нет. Из-за тёмных окон
Помощь к ним не пришла.
Но может быть, кто-то ребёнка спасёт?
Ведь вместе же столько лет!
Еврейских детей никто не берёт.
Молчание - весь ответ.
И вот место акции. Вырытый ров.
С одной стороны пулемёт.
С другой - уступ на двадцать шагов.
Эй, schmutzigen Juden, вперёд!
Немцы спокойны. Уверенный тон.
Евреи раздеться должны,
Ведь мёртвых труднее раздеть потом.
Эй! Не нарушать "тишины"!
Мужчины и женщины вместе в ряд...
Ряд голых, беспомощных тел...
И злобно овчарки на них рычат,
От ужаса белых, как мел.
Двадцать шагов на уступ, в никуда...
Всей жизни на двадцать шагов!
Кто может такое забыть и когда!
Нет в мире страшнее врагов!
У входа к уступу стоит офицер.
Он молод, подтянут и смел.
Здесь тренирует он свой глазомер,
Ценитель нагих женских тел.
- А ну-ка, девчонка, два шага вперёд!
Ты мне приглянулась, ей-ей!
С тобой проведу я всю ночь напролёт.
Прочь руки, паршивый еврей!
Она подошла. Встала рядом. Стоит.
Тело - белее, чем снег.
А в чёрных глазах её радость горит.
Радость - одна на всех.
Своей наготы не прикрыла она.
Кивнула отцу слегка.
Взглядом измерила ров до дна...
И вверх взлетела рука!
Голову немца назад отогнув,
За волосы оттянув,
Зубами в горло вцепилась ему,
Всей грудью к мундиру прильнув!
Все замерли. Немец качаясь хрипел.
Солдаты не смели стрелять
В клубок сплетённых друг с другом тел.
Их начали разнимать.
Но крепко обняв офицера, как приз,
Она скатилась с ним в ров.
За ними солдаты прыгнули вниз,
Прямо в еврейскую кровь.
Не удалось им спасти палача.
Он умер у них на руках.
Злобно ругаясь и громко крича,
Они отгоняли свой страх.
Побоище длилось несколько дней...
Но те, кто сумел уцелеть,
Из уст в уста передали о ней,
Что с честью смогла умереть.
май - июнь 1980
Этот подвиг совершила Сима Штайнер в октябре 1941г.
К содержанию
17. Памяти Владимира Высоцкого
Когда случится катастрофа,
И гибнет пламенный поэт,
Мы в горьких лермонтовских строфах
Находим для себя ответ.
Погиб поэт - невольник власти,
Не справившись с своей судьбой.
Условий жертва. Жертва страсти.
Он заплатил за всё собой.
Его гитара отзвучала.
Склонилась тихо голова.
В каких ещё концертных залах,
Где прозвучат его слова?
И он погиб и взят могилой...
Как видно нет ещё той силы,
Которая б нам сохранила
Поэтов наших и певцов
От власть имущих удальцов!
Как молодёжь его любила!
Ах, если б он увидеть мог,
Какие толпы приходили
Отдать ему последний долг
И попрощаться с ним. В то утро
Вся улица цветов полна,
Как будто, горьким перламутром
Была усыпана она.
Милиция была бессильна!
В Москве, в столице много лет
Такого не было и нет.
Олимпиада ль в том повинна,
А может быть, и сам поэт,
Историки дадут ответ.
А вы, безликие потомки
Террором Сталина вознёсшихся отцов!
Вам нравятся лишь те, кто ждёт в сторонке,
Пока вы травите поэтов и певцов!
Вы, жадною толпою стоящие у власти,
Свободы, гения и славы палачи!
Вам не нужны поэты. Вашей касте
Нужны лишь рифмоплёты-стукачи!
Вы, оболгавшие наивных дедов,
Их революцию присвоили себе.
Идею предав и народ свой предав,
Чудовищный создали КГБ!
Вы, сеющие зёрна шовинизма!
Вы, топчущие даже свой народ,
Живёте сами, как при коммунизме,
И лжёте всем, что с вами он придёт!
Но будет суд, наперсники разврата!
Есть грозный судия. Он ждёт.
Ни пуле не доступен он, ни злату.
И преступленьям он ведёт учёт!
Напрасны будут умолчанье и злословье!
Они вам не помогут вновь.
И вы не смоете всей вашей грязной кровью
Поэтов праведную кровь!
июль - сентябрь 1980
К содержанию
18.
Еврейский вопрос
Как-то после крупных возлияний
Мой товарищ вдруг сказал всерьёз:
- Вроде и не место в ресторане
Обсуждать еврейский ваш вопрос.
Но сейчас об этом спорить модно.
Только я фальшивить не привык.
И сегодня я скажу. Сегодня
Водка развязала мне язык.
Я спортсмен. И в этом спорте нашем
Много я от жизни нахожу.
Хоть он размалёван, приукрашен...
На примере спорта я скажу.
Вот представь, в одном большом забеге
Не спортсмены - нации бегут.
Труден бег по жизни. И к победе
Все стремятся, но не все придут.
Вот на старте бегуны сходились.
Каждый выбрал форму, кто как смог.
И евреи тоже нарядились:
Всё чужое, с головы до ног.
Ноги, правда, тщательно прикрыты.
Чтоб не видно было всем врагам,
У евреев наших недобитых
Гири там привязаны к ногам.
Труден бег по жизни. Силы тают...
А евреи с гирями бегут!
Так бегут, что часто побеждают.
И почти совсем не отстают!
сентябрь 1980
К содержанию
19. Глубокомыслящим
евреям
Не бывает простых размышлений:
Только "да" или только "нет".
И трещит голова от сомнений:
Как найти самый нужный ответ?
Где духовных запросов критерий?
Где критерий привычек и грёз?
Можно только зарплату измерить
Или взвесить квартирный вопрос.
Может, лучше не видеть плохого,
Чем учить незнакомый язык?
Даже здесь начинать трудно снова,
А уж там, где совсем не привык?
Здесь всё ясно, знакомо, привычно.
Здесь известно как думать, как жить,
Здесь всё выглядит просто, обычно,
Даже если тебе крикнут "жид"!
Впрочем, "жид" - это как-то не модно.
Это всё же история, быль.
Раздражённо бросают сегодня:
"Убирайтесь вы в свой Израиль!"
Но быть может, не стоит вниманье
Обращать нам на тех, кто кричит.
Ведь культурный такого желанья
Вслух не выскажет. Он же молчит.
Может, лучше ещё потерпеть нам,
Чем привычную жизнь изменять.
Ведь не очень всё это заметно,
Если только всерьёз не принять.
Ну подумаешь, место работы
Нам не очень легко поменять.
В институты отдельные что-то
Перестали почти принимать.
Но в кино и в театры пускают.
В магазинах, что есть, продают.
И места старикам уступают.
Пусть не любят - так ведь же не бьют!
Но бывает, когда невозможно
Неприятности не замечать.
И тогда можно очень несложно
Сохранить свой покой и начать
Рассуждать, что везде нас не любят.
Здесь - за то, что евреи, а там,
Там - за то, что мы из Союза,
И предвзято относятся к нам.
Всё становится просто и ясно.
Нужно тихо, спокойно терпеть.
Ни к чему суетиться напрасно:
Что - сегодня, то будет и впредь.
Ведь страна эта - всё же Россия.
Мы же место своё должны знать.
Нас отсюда пока не просили
И не будут (наверное) гнать.
Может, лучше не видеть плохого,
Чем учить незнакомый язык?
Даже здесь начинать трудно снова,
А уж там, где совсем не привык?
ноябрь 1980
К содержанию
20.
***
Так где же нам взять, где набраться нам силы,
Чтоб сердце поднять и оставить могилы?
Как память объять, как зажать всё в кулак?
Как дрожь нам унять в напряжённых руках?
Привычки, традиции тянут назад.
А вслед уезжающим жалобный взгляд.
Мы крепко впитали от русской среды
Ущербность и чувство незримой беды...
Так пусть же поможет еврейская страстность
Преодолеть нам отъезда опасность!
Опасность реальную или же мнимую?
Принципиальную или фальшивую?
ноябрь 1980
К содержанию
21.
***
Самодовольство с математикою сходно в том,
Что развивается оно в себе самом.
Но двигатель науки - это ум.
Самодовольство же живёт без всяких дум.
Судьба его, как счастье, безупречна.
Ведь глупость, как известно, вечна.
ноябрь 1980
К содержанию
22.
***
Один в квартирной тишине.
Один перед толпой сомнений.
Мерцает ночь в моем окне...
Мне не уснуть от тяжких размышлений.
Уверенность моя ушла.
Ушли терпенье и надежда.
Какие-то никчемные дела...
И нет во мне той твердости, как прежде.
Без них не устоять никак.
Сомненья душу мне терзают...
Вокруг ночной пустынный мрак,
В котором слабые надежды тают.
Хочу скорей дождаться дня,
Чтоб началось вокруг движенье...
Не покидайте вы меня,
Уверенность, надежда и терпенье!
К содержанию
23. ***
Когда сегодня я проснулся,
То было уж совсем светло.
Берёзки тонкий ствол согнулся,
Так много снегу намело.
Зима! Вокруг всё стало белым,
Каким-то скованным, немым,
Каким-то робким и несмелым,
Хоть и знакомым, но чужим.
Дома от снега стали ниже.
Дороги - уже. Дым - черней.
Даль горизонта стала ближе,
Но дымка снежная на ней.
Деревья голыми ветвями
Причудливую сеть сплели...
И холод правит небесами.
Зима спустилась до земли.
Я знаю истину простую:
Настанет срок - зима пройдет...
Но может, оттепель шальную
Нам южный ветер принесёт!
декабрь 1980
К содержанию
24.
В магазине
За мясом очередь. Люди стоят.
А как же иначе достать?
У самых активных глаза горят:
- Без очереди не пускать!
И тут подходит старик еврей:
- Позвольте, мне яйца нужны.
- А, вам всё надо! Вам всё поскорей!
А мы? Так стоять должны?
Лучше в Израиль свой заявись!
Без очереди там бы брал!
А здесь иди, в конец становись!
Чёрт бы вас всех побрал!
Старик обернулся. Суровый взгляд:
- Ну что ж, я поеду туда.
За мясом в Израиле не стоят.
Продуктов там много всегда.
Вам же придётся стоять и без нас.
Прилавки ведь часто пусты.
Чем больше евреев уедет от вас,
Тем будут длиннее хвосты.
Сказал и ушёл. И ропот затих.
Вдруг голос: "Вот старый еврей!
И так уж всё тошно. Но видно, без них
Нам будет ещё тошней!"
март 1981
К содержанию
25. ***
Когда печаль мешает жить,
Пишу стихи в душевной муке...
"Прощай, Россия! Может быть,
Погибну я с тобой в разлуке..."
Но дни проходят и печаль
Сменяется надеждой страстной.
Но не могу я петь: "Не жаль
Мне лет растраченных напрасно..."
Мне жаль, что жар души моей
Я посвятил пустой карьере,
Что мнению пустых людей
Я часто безотчётно верил.
Что я не знаю языка,
Традиций своего народа...
Что годы тратятся, пока
Дождусь я нашего исхода...
август 1981
К содержанию
26. Если б сабра меня
спросил...
- Где же вы были, когда мы боролись,
Не отступая порой ни на шаг,
Когда мы сражались, сражались и строились,
И создавали еврейский очаг?
Нам приходилось порой очень круто:
С винтовкой пахать, собирать урожай...
Так где же вы были, евреи галута?
Эй, новоприбывший, ты отвечай!
- На этот вопрос трудно просто ответить.
Да, кто сражался, достоин похвал.
Чужие оплошности легче заметить.
А ты бы пошёл, да свои посчитал.
Но дело не в спорах о том, кто конкретно
Строил, сражался, а кто выжидал.
Может, тебе это было заметно,
Только таких я немного видал.
То, что сказал ты, я много раз слышал.
Ну а теперь слушай ты в сотый раз.
Я не оратор. Талантом не вышел.
Но нашу жизнь расскажу без прикрас.
После разгрома немецких фашистов
Сталин совсем закусил удила:
От раскулачиваний и чисток
Очередь до геноцида дошла.
Кажется, всем уже стало понятно,
Как можно долго морочить народ:
Ложь, повторяемая многократно,
При скрытой правде как правда идёт.
Тот же, кто правде такой не поверит,
Должен язык за зубами держать,
Если ж хоть слово сказать он посмеет,
Будет в концлагере дни коротать.
Так мы и жили, подняться не смея,
Ложью опутаны, страха полны.
И чтоб очнулись в России евреи,
Нужен был гром Шестидневной войны!
Гром этот слышен был в мире повсюду.
И, как отметила Голда Меир,
С русским еврейством свершилось вдруг чудо.
Чудо, какого не видывал мир!
Не все и не сразу себе уяснили,
Что мы, наконец, разогнуться должны.
Да, чтоб очнулись евреи России,
Нужен был гром Шестидневной войны!
Нас сотни тысяч евреев в Союзе,
Жаждущих ноги свои унести
От коммунизма и тяжкого груза
Шовинистической ненависти.
Всюду в стране разгильдяйство и свинство.
Пьянствуют так, что нельзя описать.
И чтоб спасти миф о полном единстве,
Нас не хотят из страны выпускать.
Тюрьмы, шантаж, произвол и насилье.
Радио, пресса полны лживых фраз,
Лишь бы добиться, чтоб мы не просили
Нас отпустить, не задерживать нас.
Но всё напрасно! Ведь цель наша свята!
Мы заявляем: "Настал наш черёд!"
В воздухе тысячелетним раскатом
Реет призыв: "Отпусти, мой народ!"
Так-то вот, брат мой, рождённый на воле!
Трудно ответить, кому тяжелей?
Ясно лишь то, что нас ждёт одна доля:
С гордостью зваться - свободный еврей!
декабрь 1981
К содержанию
27. ***
Бежать! Скорей! От лжи и грязи!
От пошлой пустоты идей!
От роскоши, доступной мрази,
И вечных здесь очередей!
Бежать! От страха. От доносов.
От беспросветности в судьбе.
Анкетных каверзных вопросов
И от застенков КГБ!
Бежать! От культовых оваций!
От показухи, нищеты!
Глушенья радиотрансляций
И беспардонной клеветы!
Бежать! От антисемитизма!
От власти злобных стариков!
Трескучих фраз о коммунизме -
Дешёвой лжи для простаков!
Бежать! ... Но как?...
июнь 1982
К содержанию
28. ***
На Рижском взморье тёплая погода!
На пляже здесь спокойно не пройти.
На Рижском взморье в это время года
Свободного местечка не найти.
И мы, махнув рукой на все невзгоды
(Ведь нервов и здоровья не вернуть),
Впервые за последние три года
Решили хоть немного отдохнуть.
На две недели выкроили денег.
Друзья достали в кемпинге места.
И вот мы в Юрмале! Вот море, сосны, берег!
Песок и солнце, ветер, волны... Красота!
Как будто, после трудного забега
Лежим и дышим. Больше ничего.
Есть, где поесть. Есть место для ночлега.
И нехватает только одного...
Три года изнурительных волнений.
Три непрерывных года день за днём
Промчались в ожиданьи разрешенья.
Пошёл четвёртый... Ну а мы всё ждём.
Что ж! Мы лишь часть еврейского исхода.
Что с нами будет, трудно угадать...
Дай Бог почаще тёплую погоду...
Но сколько лет ещё нам нужно ждать?
август 1982
К содержанию
29. ***
Когда, с работы возвращаясь,
Устало я вхожу в подъезд,
Я часто мысленно пытаюсь
Себе представить наш отъезд.
Вот эти крашеные стены...
И серый пол, и тёмный лифт...
И все житейские проблемы,
Всё, что сегодня вкось и вкривь...
Всё станет в прошлом! До предела
Других забот замкнётся круг.
И всё успеть, всё переделать,
Быть может, нам нехватит рук...
Еврейский праздник - день прощанья!
Всё будет так же, как у всех:
Улыбки, тосты, пожеланья,
Объятья, слёзы, звонкий смех...
Такси наутро по заказу...
Дверной замок в последний раз...
Ну с Богом! Трогаемся сразу.
Ещё таможня целый час
Нам будет потрошить карманы.
Не провезли бы мы чего!
Как знать, а что у нас за планы!
В последний раз ведь! Никого
Из нас они уже не смогут
Вот так вот запросто трясти!
Ну что ж, валяйте, на дорогу!
Нам лишь бы ноги унести!
А! Всё мечты... А рядом стены...
И серый пол... И тёмный лифт...
И все еврейские проблемы,
Жизнь от которых вкось и вкривь...
октябрь 1982
К содержанию
30. Разговор с "милым
другом"
В этом стихотворении я постарался с протокольной точностью передать
разговоры с кагебистом, повидимому, работником «еврейского» подразделения
КГБ.
Как-то в самом начале рабочего дня
Вдруг тревожно раздался звонок телефонный.
Удивлённо зовут к телефону меня:
- Зам.директора. Лично, своею персоной!
- Да. Я слушаю, - трубка чуть-чуть дребезжит.
- Подождите минуту, - мне голос ответил.
И потом после паузы: - Вам надлежит...
Эээ... в 15:00 быть в моём кабинете.
Что ж, повидимому, обстоит дело так:
Власти требуют больше, чем снять ползарплаты.
Видно, требуют сделать ещё один шаг -
Выгнать якобы по сокращению штатов.
Ровно в три подхожу к кабинетной двери.
Просто так я не сдамся! Не сдамся без боя!
- Вы меня вызывали? - Входите, - внутри
За столом деловито беседуют двое.
И хозяин стола как-то косо привстал,
Изогнулся в почтительном полупоклоне,
Гостю лёгким кивком на меня указал
И ушёл, потирая с улыбкой ладони.
- Вот и встретились мы! Я же вам говорил.
Проходите. Вот стул. Вы меня узнаёте? -
И он жестом радушным присесть предложил, -
- Что, не ждали увидеть меня на работе?
Да, признаться, такого визита не ждал...
Как в тот вечер, тому уж недели четыре...
Он налёт КГБ на кружок возглавлял,
На кружок по ивриту на частной квартире.
Он хотел испугать нас и ошеломить,
Всюду щёлкал служебным своим фотоглазом.
И на просьбу мою документ предъявить
Мне ответил холодным и наглым отказом.
- Я из оперотряда, - он мне пробурчал,
Угрожающе глядя пустыми глазами.
- А фамилия ваша? - Тогда он сказал:
- Не волнуйтесь. Ещё мы увидимся с вами!
- Ну так вот...
Для начала беседы хотелось бы знать
Ваши взгляды на вашу возможность уехать? -
Он смотрел улыбаясь. А мне, так сказать,
Было вовсе под взглядом таким не до смеха.
- Я серьёзные темы привык обсуждать,
Если мне собеседник хотя бы известен.
- Значит, вы не желаете мне отвечать.
Так бессмысленно будем топтаться на месте.
Но могу вас уверить, что имя моё
Вы узнаете, если мы с вами поладим...
- Это как понимать? - Ну скорее всего,
Так, что мы не останемся с вами в накладе.
Если вы нам поможете, то через год
(Впрочем, можно назвать даже точную дату)
Вы отсюда уедете. Время пройдёт.
И забудете вы, что здесь жили когда-то.
Ну, а если откажетесь нам помогать,
Вообще, не дадут вам покинуть Россию...
- А что должен я сделать? Могу я узнать?
Может, то, что вы скажете, мне не под силу?
- О, ну что вы! Нисколько! Простые дела!
Вы должны по субботам ходить к синагоге.
У кого с кем какая беседа была,
Вы узнаете, не возбуждая тревоги...
- Вы ошиблись! Не знаю уж как вас назвать.
Я не стану подонком вне всяких сомнений!
- Я бы вам не советовал так оскорблять
Тех, кто с нами работает. И кстати, Ленин
Ещё в первые годы чекистов учил:
"Буржуазной разведкой накопленный опыт
Нам нельзя игнорировать," - он говорил, -
"Нам всё лучшее нужно для нашей работы!"
Помогает нам много известных людей.
Вот Липавский, к примеру... - Я знаю об этом.
- Ну, сейчас-то знать просто. А дó этой всей
Заварушки с процессом никто на всём свете
Догадаться не мог, что Щаранского друг,
Тот, с кем вместе они жили под одной крышей,
Этот самый Липавский появится вдруг
И на пресс-конференции скажет, что слышал,
Как Щаранский секретные данные сам
Передал буржуазным агентам на Запад.
И что сам он, Липавский, чуть было к врагам
Не попался по глупости в грязные лапы...
- Ну и как же теперь ваш Липавский живёт?
- Хорошо. Не нуждается больше в иврите.
Ну, да Бог с ним, с Липавским. А как же насчёт
Моего предложения? Если хотите,
Я вам как коммунист слово честное дам,
Непременно за помощь вам будет награда!
- Ну и место нашли вы партийным словам.
Мне за цену такую награды не надо.
- Зря вы так. Ваш отказ может вам навредить.
И сильнее, чем кажется вам поначалу.
Вы ведь можете даже под суд угодить:
Вы же староста? Так вас морá называла?
- Ну во-первых, я не был им. А во-вторых,
По советским законам им быть не преступно!
- Как кому! Вы же денежки брали с других
На учёбу в ульпане . И нажились крупно.
- Это даже смешно. Ведь у вас фактов нет!
- А нам фактов не нужно. Свидетели будут.
Ну, какой же теперь вы дадите ответ?
- Нет. Того, что вы просите, делать не буду.
- Так. Насколько известно нам, сын ваш студент?
В институт он пошёл уже после подачи?
И желанье уехать вы скрыли... Момент,
Прямо скажем, серьёзный. Так или иначе
В институте узнают об этом. Тогда
Исключат его вмиг, как это ни печально.
А затем, кстати, армия будет... Ах, да...
Он же болен у вас. Ну, так может случайно
Хулиганская драка возникнет как раз,
Когда сын ваш один проходить будет рядом...
Впрочем, незачем мне информировать вас.
Всё вы поняли, судя по вашему взгляду.
Ну, так что же вы будете делать, когда
То, что я вам сказал, с вами будет случаться? -
Я плечами пожал: - То, что делал всегда.
И терпеть, и надеяться буду стараться.
- Это глупо! Ещё раз советую вам:
Соглашайтесь! Не то, будут горькие слёзы!
Вот вам мой телефон. Впрочем, лучше я сам
Позвоню вам. Ведь это для вашей же пользы!...
май 1982 - апрель 1983
К содержанию
31.
Э л е г и я
Г. С. Рейзеру
Ночь. Тикают часы. Темно.
Нет сна. С открытыми глазами
Лежу. Всё тихо. Уж давно
Закончен день с его делами.
И перед мысленным судом
Я провожу воспоминанья.
Событья, лица... день за днём
Не оставляю без вниманья.
Ах, память! Собственный музей!
Бог знает, что хранит в нем совесть.
Портреты недругов, друзей...
Мечты давно ушедших дней...
Надежд, любви, страданий повесть.
Во что я верил? Как я жил?
Чему был рад? Над чем смеялся?
Какому идолу служил?
Каких я целей добивался?
И позднего прозренья свет
Мне лишь ошибки освещает.
Всё мелким кажется. И нет
Ни достижений, ни побед.
И их ничто не предвещает...
Но полно. Хватит. Так нельзя
Одни лишь неудачи видеть.
Пусть мало сделано, но я
Умел любить и ненавидеть.
И может, без ночных тревог
Я жил бы тихо и нескучно,
Когда бы ко всему я мог
Так оноситься равнодушно.
Но вот забрезжил и рассвет.
Я пережил мильон терзаний...
И боль, и радость прежних лет
От горькой сладости
воспоминаний
январь 1984
К содержанию
32. На смерть Андропова
Антисемиты тоже умирают!
От старости, болезней, от невзгод...
Антисемитов тоже убивают.
Ну например, когда война идёт...
У них есть матери и жёны тоже.
Они не застрахованы от бед.
И вроде на людей они похожи.
Но только совести в их душах нет!
Есть зависть, зависть духом обделённых,
Трусливой злобы оголтелый рык,
Уверенность мерзавцев, убеждённых:
Никто не слышит жертв несчастных крик.
С тяжёлым сердцем я прошу: "О, Боже!
Не шли им смерть. Дай на земле побыть.
Но дай им совесть. Совесть дай им тоже!
Пускай без совести не смогут жить!"
Антисемиты - тоже умирают...
Но если б вдруг для чуда час настал,
Пусть совесть каждого из них терзает
Так, - чтоб он смерть как избавленье ждал!
Но чудо редко в наши дни бывает...
февраль - март 1984
К содержанию
33. ***
Светлый день нам подарила осень,
Задержав неотвратимый листопад.
Море желтизны и зелень сосен,
На стволы надевших розовый наряд.
Воздух с дымкой тонко пахнет прелью.
Еле слышно ветер листьями шуршит.
И непостижимой акварелью
Радостно и грустно мир вокруг лежит.
А деревья пьют остатки солнца,
Пьют осенний воздух в ожиданьи сна.
В неосеннем небе синее оконце,
Будто знак надежды, что придёт весна.
октябрь 1984
К содержанию
34. ***
Что такое стихи? Это сладость и соль.
Это шёпот любви. Это ревности боль.
Это топот сапог. Это девичий шаг.
Это ненависть, сжатая в тяжкий кулак.
Это вечная тяга к любви и добру.
Это сердца отвага на зимнем ветру.
Это повесть о бедах и горькой судьбе.
Это радость победы в нелёгкой борьбе.
Это музыка слов. Это мысли порыв,
Вдохновенье и труд, и почти нервный срыв.
Это жёлтый песок на родном берегу.
Это зелень хвоинки на белом снегу.
Это горы, и море, и ваши глаза.
Это горечь утраты - скупая слеза.
То, о чём невозможно словами сказать...
Но такие стихи очень трудно писать.
ноябрь 1984
К содержанию
35. Разговор за
кружкой пива
- Ну как принять еврея на работу? -
Один начальник другу говорил, -
- Ведь с ними же хлопот всегда без счёту.
Чуть что - так заявленье в Израиль!
И что им плохо тут у нас, в России?
Ведь русские спасали их всегда.
А между прочим, мы их не просили
Сюда переселяться никогда!
И друг ответил: - Это сионисты
Мечтают из страны скорей удрать.
Их подкупают империалисты,
Чтобы мозги на Запад откачать.
Евреи ж наши любят беззаветно
Россию нашу, русский наш народ.
И если говорить вполне конкретно,
Ведут себя совсем наоборот.
Не только из страны не уезжают
И не хотят предателями стать,
Места работы редко изменяют,
Текучесть кадров чтоб не повышать.
- Но как же можно нашего еврея
От этих сионистов отличить?
- На этот счёт тут есть одна идея.
Могу тебя как друга научить.
Вот ежели еврей всем недоволен,
Всё критикует вслух, как анархист,
То руководство наше, будь спокоен,
Определяет: это сионист!
А если он работает примерно,
Без критики и всяких там идей,
Начальству помогает он всемерно,
То про такого можно достоверно
Сказать, что это, может быть, наверно,
Простой, советский, русский, наш еврей!
декабрь 1984
К содержанию
36. Отношение
коммунистов к власти
Власть! Любой ценой! Любые средства
Хороши, чтоб власть заполучить!
Ложь. Террор. Война. Угрозы бедствий.
Только б власть из рук не упустить!
Тех, кто это понял - уничтожить!
Кто сумеет всё понять - убить!
Тех же, кто пока понять не может,
В море лжи и страха утопить!
Ложь о будущем! Чтоб всех манила!
Чтоб была как сказка, как мечта!
Ложь о том, что есть, о том, что было -
Злоба! Полуправда! Клевета!
Страх! Как бездна! Как инстинкт животный!
Чтобы всё святое в людях подавил!
Чтоб все силы - только на работу!
Ни на что другое не хватало б сил.
Власть! Так хочет быть всегда могучей.
Всех, везде давить любой ценой!
И свирепой, беспросветной тучей
Ложь и страх нависли над страной!
декабрь 1984
К содержанию
37. В отделе кадров
(Воспоминание о советском времени)
В одном "почтовом ящике" закрытом,
В отделе кадров вышел разговор.
- Так вот, - сказал начальник деловито,
Смотря на посетителя в упор, -
- Мы тщательно проверили анкету,
Старались ничего не пропустить.
Порочащих вас фактов, вроде, нету.
Вы можете к работе приступить.
И радуясь желанному ответу,
Тут посетитель вежливо сказал:
- Когда я вашу заполнял анкету,
Подробно я все пункты освещал.
Но в моей жизни есть ещё два факта.
О них в анкете не стоял вопрос.
Об этом даже неудобно как-то...
Но я привык все честно и всерьёз.
Мой дед со стороны отца... убийца...
И вор... Об этом я не мог молчать.
- Ну это не беда! Как говорится,
Сын за отца не может отвечать.
- Другой мой дед по матери... - Что тоже
Какой-нибудь преступник и злодей?
- Ну что Вы! Это дедушка не может.
Он по национальности еврей...
- Ну это, вообще, пустяк! У нас ведь
Все, как известно, нации равны!
За это мы с фашизмом бились насмерть
И погибали на фронтах войны.
Не может этот пункт иметь значенья.
Но вот ваш первый дед..., тот, что бандит,
Он осложняет ваше положенье.
И должен вам сказать, что, к сожаленью,
Вопрос с работой может быть закрыт...
февраль 1985
К содержанию
38. ***
И снова праздник. Нарисует
Мороз на окнах витражи.
На скользких перекрёстках улиц
Диковинные виражи
Выписывают пешеходы...
Летят машины... Всё снуёт...
Проходят дни. Проходят годы.
И вот ещё один пройдёт,
И подгоняемый надеждой,
Уступит место новым дням.
А мы всё так же, как и прежде
Стремимся к нашим берегам.
Вокруг нас равнодушных мало.
Как здесь - всем ясно. А как там?
И время - самый честный малый -
Всех расставляет по местам.
В любом движении народном
Всегда присутствуют и те,
Кто в нём находит способ модный
Нажиться в общей суете.
Так и у нас. Но в нашем деле
Советской тяжкой алии,
Где власти с нами что хотели,
То и творили, как могли,
Такие люди как подарок
Антисемитам всех мастей.
Без всяких ярлыков и марок
Они находка для властей.
Уж если их и выпускают,
Они (чего греха таить!)
Там очень быстро забывают,
Как здесь приходится нам жить.
А если визы им не дали,
То мучаются лишь одним,
Что слишком сильно запятнали
Себя желанием таким.
Но те из них, что не решались
Не визу - вызов попросить,
Те, что до ужаса боялись
Себя хоть как-то проявить,
Что жадно по углам шептались,
Крича: "Минута дорога!",
На самом деле опасались,
Что им нехватит пирога.
И вот теперь, когда евреев
Почти не стали выпускать,
И власти, день за днём наглея,
Обманывают мир опять,
Они не то, чтобы довольны,
Но рады, что сложилось так,
Что, в общем, вольно иль невольно
Они не подали бумаг.
А тех, кого не выпускают,
Они, судьбу благодаря,
Самодовольно поучают:
Мол, жизнь себе сломали зря.
Ну, что ж...
По-своему они все правы.
Ведь если по-советски жить,
Жить в страхе, жить во лжи, то нравы
Вполне такими могут быть.
Трусливо-жадная трясина -
- Вот весь советский идеал:
Квартира, дача и машина,
Да шмоток импортных завал!
А мы действительно сломали
Ту жизнь, где страх всего сильней.
Нам наши предки завещали
Сквозь все несчастья и печали
Мечту о родине своей!
И пусть в России эта фраза
Уже затаскана давно,
И издевательских отказов
У каждого из нас полно,
Мечта о родине, надежда
Бороться помогает нам,
И впредь мы будем, как и прежде,
Стремиться к нашим берегам!
январь - май 1985
К содержанию
39. ***
В Москве был март! И влажный ветер,
Качая ветви тополей,
Принёс весну на улиц сети,
Бог знает, из каких полей.
В Москве был март! И кашей снежной,
Размятой тысячами шин,
Весна размашисто, небрежно
Заляпала бока машин.
В Москве был март! Но каждый вечер
Зима гнала ещё мороз
На вечно согнутые плечи
Уже проснувшихся берёз.
В Москве был март! И все хотели
От зимних шапок, шуб, пальто,
Сугробов грязных и метелей
Скорей избавиться. Да, то
Была весенняя усталость,
Когда покорные зиме
Мы думали, что нам осталось
Лишь только ждать, когда весне
Придёт фантазия явиться,
Нас от зимы освободить.
И всё в природе обнажится.
И невозможно будет скрыть
Ни грязь от снега и морозов,
Ни зелень нежную листвы,
Ни взлёт надежд, ни жизни прозу
Видавшей всякое Москвы...
март - август 1985
К содержанию
40.
Бабий Яр и Хатынь
Над Бабьим Яром памятников нет...
Евг. Евтушенко
Теперь есть памятник над Бабьим Яром.
Скульптуры чёрные в тот чёрный миг.
Расстрел и смерть. И зверские удары.
И нет спасенья - лишь предсмертный крик...
Сто тысяч жертв! Почти одни евреи.
Еврейской кровью Бабий Яр залит...
От ужаса и скорби мозг мертвеет.
Но эпитафия об этом всём молчит.
Печальный, скорбный памятник Хатыни.
Трагедии людской мемориал.
С немой мольбой ко всем живущим ныне
Каминский сына мёртвого поднял...
А там за ним бетонные скрижали
С названиями сёл и городов,
Где всех евреев зверски убивали.
Но на скрижалях нет об этом слов!
Мир должен помнить обо всех злодействах,
Чтоб повторения не допустить!
Плачь! Плачь, Израиль! Скорбно плачь, еврейство!
О наших жертвах здесь хотят забыть!
сентябрь 1985
К содержанию
41.
Лене и Борису Чернобыльским
Трудно в ожиданьи жить..., а надо.
Надо жить, надеяться и ждать.
Ждать исхода. Ждать не как награды.
Визу как победу надо ждать!
Потому что здесь ждать разрешенья -
Как в атаку... во весь рост... бежать!
Добегут не все. Но без сомненья,
Кто свернул, тому не добежать!
Два тысячелетия гонений
Жизнь евреям ненависть несла.
Ренегаты в каждом поколеньи
Растворялись в этом море зла.
Все века мы гордо повторяем:
- Отпусти народ мой! Не держи!
В каждом поколеньи свой мицраим
Рабства, крови, зависти и лжи.
Мы, как в зоопарке, за оградой...
Можно приезжать и посмотреть...
Трудно в ожиданьи жить..., а надо.
Надо ждать, бороться и терпеть.
сентябрь - декабрь 1985
К содержанию
42.
***
Тоненькой цепочкой поколений,
Всюду виноваты без вины,
Мы идём столетьями мучений,
Властью зла всегда окружены.
Где они, кто властвовал над нами?
Только в нашей памяти живут.
Память праздников - борьба с врагами.
Будни - удушающий галут .
Это чудо, что смогли мы выжить,
Сохранить и Тору, и Талмуд!
Только рабские узоры выжег
В душах удушающий галут.
Всё у нас. И всё, как будто втрое!
Гордость преуспевшего раба
И самоотверженность героя -
Всё дала еврейская судьба!
Что хотели, то у нас и брали:
От имущества до жизни всей.
Но всегда себе мы оставляли
Воспитание своих детей!
Может быть, поэтому смогли мы
Выжить без своей родной земли.
Даже если жизнь невыносима,
Пусть. Но за отцами дети шли.
Пусть, не все. Но шли. Сквозь смерть и годы,
Зависть, злобу и неправый суд,
Нищету, болезни и невзгоды,
Двухтысячелетний наш галут!
В этом веке в море преступлений
Власть социалистов началась.
И в судьбе последних поколений
Связь времён почти оборвалась.
И казалось, что в России всюду
Все мы исчезать обречены.
Но в который раз свершилось чудо
После страшной мировой войны!
В мраке лжи и антисемитизма
В мире беспросветном и глухом
Снова ожил дух иудаизма
И борьбы за наш еврейский дом!
Не отцы детей своих учили.
Не было у них об этом слов.
Дети сами мудрость находили
Для себя, детей и для отцов!
март 1986
К содержанию
43.
Памяти Г.С.Рейзера
Можно всё описать, кроме горя
И немой, безысходной тоски...
Где-то, может быть, около моря
Или возле забытой реки,
Где гуляет беспамятный ветер,
Безразличные волны бегут...
Может быть, только там во всём свете
Не страдают, не помнят, не ждут.
Может быть, там о близких не плачут
И не чтут дорогие места.
Может быть, там не ищут удачи
И не знают, что значит мечта.
Слов любви там вовек не повторят.
Не протянут с участьем руки...
Можно всё описать, кроме горя
И немой, безысходной тоски...
май 1986
К содержанию
44.
***
Настанет день - и я уйду.
Дай Бог, чтоб сразу, без мучений,
И у толпы не на виду
Причиной праздных развлечений.
Настанет день - и я уйду,
Не сделав всё, о чём мечталось.
Быть может, на свою беду,
А может, так предназначалось.
И стану в прошлом. Только там.
Ни в будущем, ни в настоящем.
И всё, чем жив, оставлю вам
Здесь, в этом всём происходящем.
Оставлю груз еврейских слёз,
Груз ненависти и страданий,
Груз несбывающихся грёз
И тяжесть долгих ожиданий,
И радость маленьких побед,
И горечь тяжких поражений,
Одной мечты, надежды свет
И тягость пагубных сомнений...
Оставлю я стихов тетрадь,
Рождённых болью и слезами,
Тому, кто сможет всё понять,
Кто может плакать над стихами...
Быть может, память обо мне
Переживёт меня немного
В моей единственной стране,
К которой так длинна дорога...
ноябрь 1986
К содержанию
45. ***
Я живу в ожидании краха.
С каждым днём жду все большей беды,
Присуждённой, как смертнику плаха,
Бесконечной, как вечные льды.
Не судите меня очень строго,
Что я долго дорогу искал.
Просто, в поисках нужной дороги
Часто главное я упускал.
Всё пытался кого-то исправить,
С кем-то спорить, учить, повторять,
Всё умом охватить, не оставить
Ничего, чтобы не потерять.
Всё не то и не так... Исчезает
Моё время, как влага в песках.
Я остался один. Силы тают...
И укор седины на висках...
февраль 1987
К содержанию
46. ***
В страну предутреннего света
Я возвращаюсь много лет,
В страну вопросов без ответа,
В страну, где будущего нет,
Где честность страхом перевита,
Откуда вышел я седым,
Где правда скрыта иль убита,
В страну, где был я молодым.
Страна моих воспоминаний,
Порой бесформенных, как дым,
Страна любви, страна страданий,
И где живу я молодым.
Вокруг меня родные лица...
Кого уж нет, кто постарел...
Мгновения не могут длиться.
И снова вереница дел.
Теперь тот красный цвет постылый
От старой крови стал гнедым...
Как жаль, что всё, что было, - было
В стране, где был я молодым.
январь 1991
К содержанию
47.
***
За окном вечернего автобуса
Темнота и редкие огни.
Затерялись мы на сетке глобуса...
Сохрани нас, Боже, сохрани.
Вьются, пляшут призраки злодейские,
Прячутся от света фар в тени.
Гибнут наши мальчики еврейские...
Сохрани их, Боже, сохрани.
Мчит автобус, тьму ломая фарами.
Кто нас ждёт, друзья или враги?
Из галута мы, корнями старыми...
Помоги нам, Боже, помоги.
Едем мы, вокруг земля библейская.
Только бы не сбиться нам с пути!
Сколько стоит наша жизнь еврейская?..
Просвети нас, Боже, просвети.
январь 1995
К содержанию
48.
***
Поздний вечер. Всюду тихо стало.
И пока не побеждает сон,
Я, как мальчик, в тишине усталой
В омут грустных мыслей погружён.
Да и счастье мне давно не снится.
Есть знакомые и нет друзей...
Если б я нашёл перо жар-птицы,
Был другим бы смысл жизни всей...
Ну а так... живу, смотрю, старею...
Думаю омире, о войне...
Бывшему советскому еврею
Надо привыкать к своей стране.
Маленькой и солнцем обожжённой,
В зелени посаженных лесов,
Плачущей, весёлой, напряжённой,
Злобными врагами окружённой,
Тонущей в потоках лживых слов.
Господи! Дай... Дай евреям силы
Верить, что Израиль будет жить,
И чтоб всем нам мудрости хватило
Миром меж собою дорожить!
Нет у нас другого государства.
Нет других людей, другой земли.
На какие же ещё мытарства
Мы себя бездарно обрекли?
сентябрь 2000
К содержанию
49.
День 7 ноября
Сегодня день большой печали:
В России из-за двух глупцов
Почти упавшую власть взяли
Вожди бандитов и лжецов.
И ужас наводя террором,
И произвол во всём творя,
Власть создала концлагеря,
Историю подправив вздором.
Кромешных семь десятилетий,
Она пугала всех на свете,
В крови людской купаясь всласть,
Пока сама не сдохла власть.
Не всё, что было, мы узнали.
Но главное, в конце концов,
Что жизнь для дедов и отцов
Была под властью подлецов.
Сегодня - день большой печали...
7 ноября 2003
К содержанию
«предел фантазии, мечты...» 50. Письмо жене в дом
отдыха
Забудь про всё и отдыхай.
Дождь-ветер - не беда!
Ты помнишь, был пароль "Считай"
У нас с тобой тогда?
Я говорил тебе: "Считай"
В присутствии людей,
Чтобы напомнить невзначай
О радости своей.
Считай, что я поцеловал.
Считай, что мы вдвоём.
Считай, что я тебя обнял,
Что никого кругом!
Я счастлив был, но иногда
Я думал исподволь:
"А почему же никогда
Не слышу я пароль?"
Шли годы. Жизнь тащила нас
Сквозь будни, быт и боль.
И вспоминал я много раз
Про этот наш пароль.
Мне было трудно. Я устал.
Нет сил. Мне всё не в прок.
Я часто плакал и стонал,
Но отступать не мог.
И вот сегодня я держу
Себя, уж силы - край.
Хочу услышать и твержу:
"Считай! Считай! Считай!"
К содержанию
51.
***
Ваш милый облик, Ваши руки,
Улыбку, взгляд и речи звуки
Запомню я. Вдали, в разлуке,
Под взглядом равнодушных глаз
Я долго буду помнить Вас...
Я знаю, можно скептицизмом
Разрушить это волшебство
И серым горьким реализмом
Вернуть морали торжество.
Всё это так. Но временами
Мечтателем хочу я быть,
Всё видеть добрыми глазами
И образ ваш в душе хранить...
К содержанию
52.
Незабываемой мисс Морган -
- преподавательнице
английского языка
Как трудно быть неотразимой!
И как прекрасно ею быть!
В тот мир, где всё осуществимо,
Всех за собою уводить.
И с видом одухотворённым
Преграды преодолевать.
И всем ещё не покоренным
Общенья радость обещать.
Как хорошо быть чуть небрежной,
Простой, таинственной и нежной,
Всепонимающей и гордой,
Весёлой, ласковой и твёрдой!
Быть увлечённой всякий раз
Под взглядом увлечённых глаз...
Что делать! Я и половины
Того, что думал не сказал.
Но краски для своей картины
Я прямо в сердце создавал!
К содержанию
53.
***
Я думаю о Вас всегда.
С утра, лишь сон меня оставит,
И днём, свободен или занят,
Я думаю о Вас всегда.
И вечером, когда от дел
Усталость нас освобождает.
И если сон не побеждает,
То вновь о Вас - вот мой удел.
Предел фантазии, мечты
Вас видеть, слышать, прикоснуться,
Взглянуть в глаза и задохнуться
От ощущенья красоты.
О, если б мог я передать
В словах души моей волненье
И эти милые мгновенья
Остановить и задержать!
Но это чудо никогда
И никому не удаётся.
Лишь повторить мне остаётся:
Я думаю о Вас всегда...
К содержанию
54.
***
Из всех, кто Вас любил и любит
Иль просто Вами увлечён,
Из всех разнообразных судеб
Моя -, как будто, ни при чём.
Лишь силою воображенья
Я с Вами рядом. Этот миг
Мне дорог. Но моё волненье
Давно уж я скрывать привык.
Когда Вам плохо, я страдаю
И мысленно я к Вам лечу.
Я всё рассудком понимаю,
А сердцем, сердцем не хочу.
И не могу себе представить,
Что Вашу жизнь тревожу зря,
Что должен был бы Вас оставить,
Вам ничего не говоря...
Но я не в силах! Встречи с Вами
И ожиданье этих встреч
Хотел бы выразить стихами,
Надолго в памяти сберечь.
Что я хочу от Вас? Улыбку,
Сиянье глаз, счастливый смех,
Уменье твёрдой быть и гибкой,
Всего достичь сквозь лес помех!
А мне, мне быть бы рядом с Вами...
Ну что я! Просто сам не свой.
С своими детскими мечтами,
С седою глупой головой...
Из всех, кто Вас любил и любит
Иль просто Вами увлечён,
Из всех разнообразных судеб
Моя - как будто, ни при чём.
К содержанию
55.
Господи, не дай мне быть ненужным
Господи, не дай мне умереть,
Не изведав вкуса губ любимых.
И не дай мне, Господи, стареть
В муках от страстей неутолимых.
Господи, не дай мне быть смешным,
Жалким, умоляющим, недужным,
Равнодушным, скаредным, тупым...
Господи, не дай мне быть ненужным.
Не оставь заботою своей
Все дела Её и намеренья...
Господи, не ставь преграды Ей,
Защити от тяжкого сомненья.
Мне хотелось бы, хотя бы раз,
Ощутить лицом прикосновенье
Милых пальцев и в сияньи глаз
Видеть радость, а не опасенье!
Господи! Не дай мне быть смешным...
К содержанию
56.
***
Я не-на-ви-жу Вас... любя,
И я люблю Вас ненавидя.
Зачем, достоинство губя
И в глубине души предвидя,
Что будет лишь тоска и стыд...
Зачем всему очарованью
Поддался с радостью? Забыт
Был здравый смысл и желанью
Я дал свободу. Боже мой!
Надежды, разочарованья,
Фантазий глупых глупый рой
И бесконечные страданья...
Вам все равно. Не я герой,
Достойный Вашего вниманья.
. . . . . . . . . . . . .
Вот так терзаю сам себя...
И как дитя, с обидой сидя,
Я ненавижу Вас любя,
Но я люблю Вас...
К содержанию
57.
***
У нежности вкус Ваших губ.
У радости цвет Ваших глаз.
Бездумно-бездонная глубь
Меня отделяет от Вас.
Всё близко, да нету моста.
И стражники-годы стоят
И смотрят на нас неспроста.
Но как мне понять этот взгляд?
Как чудо, как сладостный грех
Среди пересохших камней
Я вижу Ваш солнечный смех
Как свет до конца моих дней.
Мой слог без фанфар и без труб.
Я тихо твержу без прикрас:
- У нежности вкус Ваших губ.
У радости цвет Ваших глаз...
К содержанию
58.
***
Когда я думаю о Вас,
Мне кажется, что Вы со мною.
И взгляд печальных Ваших глаз
Мог стать моей судьбой иною.
Когда я думаю о Вас,
Как будто слышу звуки скрипки.
Ваш милый профиль, и анфас,
И прелесть солнечной улыбки.
Когда я думаю о Вас,
Мне кажется, что я моложе,
Что вот сейчас мой звёздный час!
И всё исполнится... Но всё же...
Когда я думаю о Вас...
Когда я думаю о Вас.
К содержанию
стихи для детей
59.
К е н г у р ы
Как-то раз под высокой горой
Повстречался Кенгур с Кенгурой.
И сказал тот Кенгур Кенгуре:
- Будем жить мы на этой горе
Там прекрасная есть конура.
Мы поселимся в ней, Кенгура.
Высоко, там, где птицы парят,
Будем вместе растить кенгурят.
И сказала ему Кенгура:
- Это лучшая в мире гора!
И пока я совсем не умру,
Не покину я эту гору!
Там с тобой, мой любимый Кенгур,
Разведём мы индюшек и кур.
Нам они каждый день поутру
Будут яйца нести в конуру.
- Так залезем на гору скорей
И не пустим других кенгурей!
И с тех пор не слезали с горы
Замечательные Кенгуры!
К содержанию
60.
З л о д е и
Жили-были два злодея:
Людоед и Бармалей.
Они съели бочку клея
И замазки, и гвоздей.
На них люди рассердились,
Отлупили их ремнём.
Они в погреб провалились
И сидели долго в нём.
А в том погребе две крысы
Жили много, много лет
И злодеев этих лысых
Съесть решили на обед.
Но злодеи заревели,
Стали в стенку колотить.
И тогда их пожалели
И решили отпустить.
К содержанию
61.
***
Жили-были папа с сыном,
Обливались керосином,
Натирались кирпичём...
Все им было нипочём.
Как-то утром, на рассвете
Сын гулял в одном берете.
Папа - в шляпе и трусах,
И в громадных сапогах.
- Знаешь что, - сказал он сыну, -
Нам не хватит керосину.
Мы ведь каждый день с утра
Выливаем два ведра.
- Ну и что, - ответил сын, -
Мы тогда возьмём бензин.
- Нет, - сказал на это папа, -
За бензин нас могут сцапать.
Лучше мы пойдём к врачу
Митрофану Кузьмичу.
Пусть он скажет, как нам быть,
Керосин где раздобыть.
- Хорошо, - ответил сын, -
Только ты иди один.
Ну а я поеду к маме
За трусами и штанами.
Без штанов я не хочу
На приём идти к врачу.
К содержанию
62.
Бабушкин супик
Бабушкин супик я очень люблю,
Очень люблю и всегда говорю,
Что бабушкин супик я очень люблю,
Очень люблю и всегда говорю,
Что бабушкин супик я очень люблю,
Очень люблю и всегда говорю...
- - - - - - - - - - - - - - - -
(и так далее пока не надоест).
К содержанию |
