|
Номинация "на лучшую неизданную
книгу для детей и подростков"
Олег Карандеев
(Россия, Нижний Новгород)
первое место во втором этапе литературного конкурса имени Януша Корчака
в номинации "на лучшую неизданную книгу
для детей и подростков".
Отрывки из повести Олега
Карандеева читают юные артисты
Студии наивного творчества "Корчак" Марк Штейнгауз (14) и Никита Казмирук (11)
Сказочник Серёнька и ТОПЛЁНОЕ МОЛОКО
Повесть со сказками
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
(отрывок)
Краткое содержание:
Городской житель, пятилетний сказочник Серёнька вместе с мамой и бабушкой на
поезде отправляется в далекое путешествие на бабушкину родину – в русское село
Каменка. В дороге он знакомится с компанией взрослых молодых людей, и с точки
зрения ребенка объясняет им необычную жизненную ситуацию, в которой оказалась
взрослая девушка. Сюжет быстро достигает кульминации – девушка верит сказочному
рецепту Серёньки и решает изменить свою жизнь. Поверив мальчику, она сходит с
поезда, и едет спасать сказочное Чудовище. Таким образом, мальчик впервые
получает возможность применить свой добрый талант на практике. Иллюструют эту
линию три сказки, в которых сюжет освещается под разными углами и с разных точек
зрения.
За свое доброе дело Серёнька надеется получить награду от Великой Царицы Чудес.
Но коварный Мечтун блестяще обманывает мальчика. Злой старик не только
доказывает Серёньке, что тот сочинил плохую сказку, но еще убеждает его
проглотить какое-то мистическое семечко, чтобы лучше рассуждалось. Добрый глупый
ребенок легко попадает в хитроумную ловушку и только непонятное поведение
игрушечного медвежонка избавляет его от власти Мечтуна. В финале мальчик
получает таинственное извещение о благополучном исходе сказочного дела взрослой
девушки.
Кроме романтических «учебных» сказок, книга содержит несколько веселых сказок с
примитивным содержанием - для того, чтобы облегчить серьезный сюжет.
-------------------------------------------------------------------------------------------
Мы проснулись рано-рано,
Чтоб собраться в дальний путь.
Выпьем чаю три стакана,
И поедем отдохнуть.
Если вдруг в пути устанем,
Иль вернуться захотим,
Мы ватрушечку достанем,
И ватрушечку - съедим!”
I
Поехали
Этой веселой песенкой началось большое серёнькино путешествие на родину, в
старинное русское село Каменка. Напевая, малыш поначалу вприпрыжку скакал
впереди мамы и бабушки, и жалел только о том, что они не могут двигаться
быстрее. Однако уже через полчаса песенка померкла, а через час и вовсе погасла,
потому что ее удушили жара, толкотня в автобусах, и бесконечное сиденье на
чемоданах.
- Что загрустил, путешественник, где твоя песенка? - время от времени спрашивали
мама и бабушка, но в ответ у Серёньки не получалось не только спеть, но даже
улыбнуться. “Ходи, правая нога! Ходи, нога левая...” - приговаривал он, и
пользовался зонтиком, как посохом. Перед зданием железнодорожного вокзала
Серёнька уселся на свой желтый чемоданчик, и путешествовать больше не хотел. Он
чувствовал себя маленьким и для всех чужим, опустил руки, опустил голову. Но тут
же увидел, что не одному ему плохо. Потому что под ногами медленно и устало
двигался паучок. Вот уж кому действительно было трудно! Серёнька нагнулся к
паучку и спросил:
- Куда путь держишь, старик?
Паучок замер и не отвечал.
- Ты меня не бойся, - дружелюбно сказал ему Серёнька. - Я тебя не обижу, хотя
помочь не могу ничем. Я бы отнес тебя куда-нибудь отсюда, но у меня самого ноги
не ходят. Хочешь, песенку тебе спою?
Не дожидаясь, пока паучок согласится, Серёнька пропел приветствие:
Что плетешься, паучок,
Словно дряхлый старичок?
У тебя ведь столько ножек!
Побыстрей ходить бы мог!
- Что ты уселся! - раздался сердитый голос мамы. - Вставай, все о тебя
спотыкаются!
На Серёньку, и правда, то и дело наталкивались прохожие. Он всем мешал, все
мешали ему, и все вокруг ему не нравилось. Строгая тетя в голубой кофте и черной
фуражке долго и подозрительно разглядывала билеты, свирепо посмотрела на малыша,
и недовольно пропустила в вагон, где Серёньке тоже не понравилось. Во-первых,
вся правая стена вагона хоть и состояла из окон, но Серёнька до них не доставал,
и видел только крышу вокзала. А, во-вторых, купе оказалось занятым: слева на
сиденье стоял очень толстый дядя в пыльных ботинках, и поднимал наверх чемоданы.
Остальное свободное пространство целиком занимала пожилая, и почти такая же
толстая тетя. Она сердито запихивала огромные сумки в ящики справа.
- Ничего, - сказала бабушка и попятилась. - Сейчас они устроются, и мы сможем
спокойно войти.
Это предсказание не сбылось. Сзади напирали новые пассажиры, и нашим
путешественникам пришлось втиснуться в купе срочно и насильно. Серёнька в
отчаянии забился под столик у окна, затравленно глядел оттуда, и опасался не
только захныкать, но даже пискнуть.
Наконец, все было рассовано по углам, матрацы разложены, постели заправлены.
Мужчина вышел, мама с бабушкой сели на постель справа от Серёньки, толстая тетя
- одна слева.
- Иди сюда, - мама протянула руку, пригладила сыну волосы и подвинулась, чтобы
усадить его между собой и бабушкой. - Что ты хочешь больше всего: есть, пить,
спать?
- Домой, - сразу ответил он, и утвердительно кивнул головой.
- Уже? Разве тебе не понравилось путешествовать? Поздно, дорогой мой, поехали, -
мама повернула Серёньку к окну, за которым медленно проплывали окна соседнего
поезда.
- Поехали?
- Ну да. Не чувствуешь, поезд тронулся? - мама отодвинула зеркальную дверь купе,
и Серёнька увидел, как здание вокзала медленно поехало назад. И, странно, вместе
с вокзалом так же плавно стали отодвигаться усталость, дурное настроение, тоска
по дому - все плохое ощутимо таяло, и было так приятно, что Серёнька засмеялся
неизвестно чему, выбежал в коридор, встал на цыпочки и потянулся к окну. Кто-то
из взрослых откинул сиденье под окном, и малыша на это сиденье поставили.
Кажется, не только Серёньку охватила эта внезапная радость, потому что рядом
заиграла музыка, несколько звонких голосов стали подпевать, из открытых дверей
соседних купе послышались шутки и смех.
Мама с бабушкой продолжали обустраиваться, и потому Серёньку от окна не
отрывали. За это время он успел вдоволь туда насмотреться, выслушать несколько
песен и выяснить, кто их поет. Успел также сочинить новую сказку и поужинать, за
что получил от мамы нагоняй.
Сказка сочинилась так: со стульчика Серенька влез на подоконник, высунул голову
в открытую часть окна, и в лоб ему - пумс! - ударилась толстая бронзовая муха.
И куда спешишь ты, муха,
Всех расталкивая брюхом?
Я тебя сейчас как пну -
Станешь антилопой гну! –
пригрозил было Серёнька, но муха торопилась, извиняться ей было некогда. Она
отскочила, и полетела дальше. Все произошло так быстро, что поймать и наказать
нахалку Серёнька не успел, и угроза повисла в воздухе.
- Эх! - с досадой глянул он вслед мухе, и вспомнил про паучка. Тоже, видно,
натерпелся от таких, и пошел, куда глаза глядят...
Паучок-старичок
Жил-был паучок. Долго жил он в лесу, много лет лихо ловил мух, да комаров, был
большой и сильный, но вот пришла старость. Тяжело стало паучку сети плести и с
мухами бороться. А уж если ветер подует, или дождь пойдет, так он не то, что
свою паутину – себя чуть мог найти. Зимой в мороз не спится, холодно, кости
ломит.
Кончилось однажды у паучка терпение: умирать - не умирает, поймать никого не
может, голодным сидит. Пошел он по лесу, посмотреть, кто как живет. Может, и ему
удастся где-нибудь старость пристроить.
Вот спустился паучок со своего дерева, пошел по земле, а сам грустно напевает:
Эх, дороги, эх, пути!
По какому мне идти,
Чтобы косточки пристроить,
Да удачи не пройти?
Мне ведь многого не надо:
Теплый угол, мирный сон,
Суп с травиночкой в отраду
Похлебать беззубым ртом...
Не успел паучок допеть, видит - навстречу ползет червяк. Друг друга они знали,
только никогда не разговаривали.
- Здравствуй, червяк, - приветствовал паук.
- Здравствуй, паук, - с удивлением ответил червяк. - Ты что это с дерева слез?
- Вот хочу под старость лет посмотреть, кто как живет, да местечко потеплее
найти. Расскажи мне, червяк, как ты живешь, чем питаешься?
- Вот мой дом, - сказал червяк, и показал на маленькое отверстие в земле. А есть
захотел - отломил кусок земли с корешками, пожевал - и все в порядке.
Попробовал паучок залезть в норку червяка - нет, никак не получается, узковат
домик. Взял он кусочек земли с корешком, попробовал пожевать, да только
последний зуб выплюнул.
А еще, пока паучок грыз землю, подлетела какая-то огромная птица, и унесла
червяка. “Нет, - думает паучок. - Плохо червякам живется:
Жирный, толстый червячок
Оказался простачок.
Где теперь наш червячок? -
Он попался на клювчок. - Пойду дальше.”
Устал идти паучок, присел отдохнуть, смотрит, а над ним гусеница на листе сидит.
- Здравствуй, гусеница. Как тебе живется? - спрашивает паучок.
- Хорошо, - отвечает гусеница. - Когда светит солнце, греюсь на листике, когда
дождь пойдет - прячусь под него же. А если есть захотела - откусила того же
листика - и сытая!
Посмотрел паучок, как гусеница болтается на этом листике, попробовал его на вкус
- не понравилось. А тут еще ветер дунул, гусеница слетела и шлепнулась на землю.
“А когда пожелтеют и опадут листики, что я буду делать”, - подумал паучок, и
пошел дальше, а про себя ворчит:
Жизнь хвастунья расписала,
Как заветную мечту.
Ветер дунул – полетела
От обеда за версту.
Вот идет он, и вдруг - ах! - перед ним большой красивый гриб, на нем сидит
улитка, на паучка смотрит.
- Здравствуй, улитка, - поздоровался паучок, - как ты живешь? Наверное, тепло
тебе в таком домике, сытно, и никаких забот нет?
Не успела улитка открыть рот, - рраз! - и вместе с грибом оказалась в корзинке
проходившего мимо дачника. Нет, здесь тоже плохо, где теперь улитка?..
У улитки дом - как в сказке, - бормочет паучок, -
Все присутствуют здесь краски,
И сама, как на картинке...
Только, хвать, - и все в корзинке!
Паучок еще размышлял об улитке, когда послышался хруст и треск, будто кто-то
большой пробирался по траве. И когда паучок увидел того, кто пробирался, то у
него опять вылетело незатейливое стихотвореньице:
Кто идет,
Как важный возник?
Это толстый
Жук-навозник!
- Здорово ж-ж, старик. Весело ж-ж ты меня встречаешьж, - пробурчал жук, не зная,
обижаться ему на паучка за такое приветствие, или не стоит.
- Жжук, ты ужже тожже не молодой. Поделись опытом, расскажжи, где и как ты
жживешь? Как старость проводишь?
- Да вот здесь и жживу, - сказал жук, показывая на большую кучу превшего навоза,
от которой исходил сильный запах. - Здесь мне ж-ж тепло, и сытно ж-ж, и уютно.
Посмотрел паучок на место, где жживет жжук, понюхал, быстренько попрощался, и
исчез за ближайшим деревом.
Прошел он еще немного, устал, да и есть захотел. Но только присел, слышит
громкие крики:
- Отойди, старик, с дороги!
Он едва успел отскочить - мимо пронеслась толпа муравьев с большим березовым
листом. Лист доверху был наполнен каким-то густым сиропом. Паучок осмотрелся и
увидел другую группу муравьев. Одни сироп собирали, а другие пасли и охраняли
тех, кто этот сироп давал. Давали же его маленькие светло-зеленые тли-овечки.
- Добрый день, муравьи, - сказал паучок, и подошел к муравьям. - Как работа
продвигается? Как живете? Я бы мог вам чем-нибудь помочь. Давайте, я буду вам
песенки петь, чтобы дело шло еще веселее. Не дожидаясь, пока муравьи согласятся,
паучок громко запел:
Все лесные муравьи
От рассвета до зари
Листья весело таскают,
Мусор дружно убирают,
Кто-то стадо тлей пасет,
Кто-то в дом жука несет.
Ночью некогда поспать,
Прибыль надо подсчитать.
Все ребята, хоть куда!..
Тут муравьи песенку перебили:
- Хватит, некогда, иди своей дорогой! И помощи твоей не нужно, потому что ты уже
старый, сил мало, а мы молодые, ты за нами не успеешь. Не мешай, а то все
“овечки” разбегутся - кто нам тогда молоко давать будет? - грубо ответили
муравьи.
“Старым среди них - беда...” - грустно закончил паучок песенку, поник головой и
побрел дальше. Он совсем расстроился. Где жить? Как жить? Куда идти?
Долго шел паучок, вдруг слышит, будто неподалеку в траве кто-то шевелится,
кряхтит, кашляет. Смотрит - это большая пчела.
- Привет, пчела, - поздоровался паучок. - Ты что здесь лежишь, кряхтишь?
- Я не совсем пчела, я пчела-трутень. А лежу здесь, потому что старый, из улья
меня выбросили, вот и доживаю свои дни здесь.
- Понятно, - сказал паучок и пропел:
Старый трутень, как сморчок,
Завалился на бочок!
Обрадовался паучок, что еще хоть одного несчастливца встретил, рассказал, как он
путешествует.
- Я бы тоже с тобой пошел, - сказал трутень. - Но я ни ходить уже не могу, ни
летать. Впрочем, если бы ты мне помог, я мог бы показать одно местечко. Может,
оно и подошло бы нам для житья. Но самому мне туда не добраться.
Взвалил паучок трутня к себе на спину и пошел, куда тот ему показывал. Вот перед
ними дом, крыльцо, дверь приоткрытая, комнаты, еще дверь.
- Иди вперед, не бойся, - подбодрил паучка трутень. Паучок протащил трутня под
дверью, и они оказались в небольшой, но уютной и чистой комнате. Трутень
объяснил, что это комната, где хранится мед, и что, если найти какую-нибудь
щелочку, то здесь можно спокойно жить всегда. А поесть можно будет немного меду.
Попробовал паучок мед - правда вкусно. И помещение хорошее. Только не привык он
без работы сидеть.
- Давай, трутень, мы, хоть и старые, но все равно будем мед свой отрабатывать.
- Как это?
- Давай это место от мух и комаров охранять. Я буду гонять их своей клюшкой, а
ты зуди погромче, будто ты - молодая оса.
- Давай, - согласился трутень.
Так и стали они жить-поживать, старость доживать, и мед свой ели не задаром.
Серенька устал глядеть в окно, слез с откидного стула и обнаружил, что все это
время у него за спиной стояла толстая тетя. “Какой славный детеныш, - сказала
она басом, прищурила маленькие глазки, и хищно улыбнулась. - И мне повезло ехать
с тобой в одном купе. Ты будешь хорошо вести себя в дороге, правда? Или я тебя
забодаю. И-дет-ко-за ро-га-та-я-за-ма-лы-ми-ре-бя-та-ми, у-у-у...”
Она растопырила пальцы с длинными крашеными ногтями, пошевелила ими, и медленно,
с кривой улыбкой, двинулась на малыша. Серёнька стал отступать, и не заметил,
как вошел в открытую дверь соседнего купе.
Соседнее купе гремело. Стол был завален едой , на столе женским голосом кричал
большой приемник с длинной антенной. На нижних полках тесно сидели молодые парни
и девушки. Все они одновременно ели, пели, громко разговаривали и смеялись. Одна
из девушек заметила Серёньку, сунула два пальца в рот и свистнула. Все
замолчали, утих даже приемник.
- К нам гость! - громко объявила девушка, и указала в сторону Серёньки куриной
ножкой, которую ела. - Мужик пришел.
Серёнька не успел испугаться, дать заднего ходу, или вообще о чем-либо подумать,
как один из парней взял его в охапку, передал другому. В ту же секунду малыш
оказался на руках у третьего, и в руку ему сунули жареную куриную ногу с
золотистой корочкой. Одна из девушек сказала при этом: “Будь, как все, а все
едят!” В то же время другая вложила ему в свободную руку большой бутерброд с
колбасой и сыром. Парень, на коленях у которого малыш сидел, тем временем
запихивал Серёньке в нагрудный карман конфеты.
Кроме того, пришлось сразу отвечать на вопросы:
- Как тебя зовут?
- Серёнька.
- Куда ты едешь?
- В отпуск к бабуле на родину в село Каменка город Кузнецк.
- У тебя, что ли, отпуск? Где ж ты работаешь?
- Отпуск у мамы, а я в детсаду работаю.
- Что там делаешь?
- Играем, спим, едим. Сказки еще рассказываю.
- Неплоха работка! А сказки свои рассказываешь, или чужие?
- Всякие, какие вспомню.
- А что больше любишь - сочинять, или слушать?
- Слушать.
- Почему?
- Потому что которые сочиняю Мишутке только нравятся.
- Кто это такой?
- Он у меня в чемоданчике сидит.
- Поняла - плюшевый?
- Он еще головой вот так качает, и лапами.
- Понятно. А нам в дороге будешь сказки говорить?
- Будет, будет, - вступила в разговор девушка, которая свистела. - А пока давай,
мужичок, я им за тебя расскажу. Поесть ему не даете! Слушайте, сказка моя будет
про Настеньку и аленький цветок.
- Посвежей бы что придумала, Шахерезада!
- У меня все только свежее. Цыц, публика, начинаю... А ты, мужичок,
ешь-наворачивай.
Так вот, Настенька, или Наська - это моя подруга, мы живем в одной комнате в
общежитии, вместе работаем на почтамте. И Верка еще с нами.
Вот однажды приходим мы на работу, начинаем разбирать утренние мешки с письмами,
и Верке попадается интересный конверт. Он со всех сторон исписан почтовыми
пометками, изрисован штемпелями, и сквозь все это проступают только несколько
слов: “Москва. Почтамт. Настеньке.” Остального адреса прочесть нельзя - то ли
неразборчиво написано, то ли все стерлось. Представляете? И что с этим письмом
делать?
Тут Верка мне подмигнула, и мы решили Наську разыграть. А что такого! Москва?
Москва! Почтамт? Почтамт! Здесь еще какая-нибудь Настенька есть? Нет. Кроме
нашей, больше никого нет. Верка пошла к Наське и говорит:
- Тебе письмо.
- Мне? - Наська очень удивилась, но мы стали врать, что затертые каракули - это
ее фамилия, и непонятно, как она сама этого не видит - в общем, убедили.
Распечатала Наська этот конверт, внутри оказалось письмо, и вложен маленький
засушенный красный цветок. Мы с Веркой уже в роль вошли, и дразним:
- Ай, да тихоня! Ай, да Настенька! “Привези мне, батюшка, цветочек аленький”!
Рассказывай, кого про цветочек просила!
- Да никого я не просила! - отговаривалась Наська, но мы ее заставили прочитать
письмо вслух. Оно оказалось веселое:
“Любой доброй девушке - от Чудища-чудовища.
Дорогая незнакомая Настенька! Я пишу это письмо наугад, вдруг Вы есть на самом
деле. На всем белом свете нет никого, кто полюбил бы меня, страшного и никому не
нужного. Но я очень хочу быть для кого-нибудь родным и близким. Если хотите,
можете мне написать. Если нет - так мне и надо.”
Внизу был приписан обратный адрес: остров такой-то, на острове нет ничего, кроме
леса и воинской части. Ответ надо направить в эту войсковую часть, а там уж,
видно, солдаты сами его Чудовищу передадут.
Тут мы с Веркой поняли, что зря устроили розыгрыш. Потому что Наська притихла и
задумалась.
- Да перестань ты, Нася, это просто шутка такая! Порви, да выбрось.
Но Наська письма не выбросила. Наоборот, сколько мы ни отговаривали, она этому
Чудищу ответила. И получила второе письмо, в котором оно, это самое Чудовище,
радостно приглаша-
ло Наську приехать погостить к нему на остров. О-ой! Сколько ни запирали мы ее в
общежитии, как только стрелки часов ни переводили, чтобы на поезд опоздала -
сбежала все равно.
Как вам это нравится?! Поехала Наська за тридевять земель, нашла этот остров,
нашла и Чудище, урода этого! Оно ей сразу предлагало вернуться назад, но Наська
осталась. Это на острове, после московской-то жизни!
Как она там жила, не знаю, но, думаю, не очень хорошо. Потому что быстро
соскучилась по нам с Веркой, и затосковала. Увидело Чудище, что Наська
затосковала, и предложило ей съездить в отпуск. Наська обрадовалась, пообещала
вернуться чуть не на вечерней заре, быстро собралась и уехала.
Как мы радовались, что она вернулась! И, конечно, опять принялись уговаривать,
чтобы образумилась и жила, как все. Но она опять не послушала, помчалась
обратно.
И что вы думаете! Возвратилась, а на острове-то пусто, нет никого! И Чудовище
пропало, и жилище его. Даже войсковая часть куда-то переехала! Сколько Наська
урода своего ни искала, как ни звала - не нашла. Вернулась домой, звонит нам на
работу, а ей как раз письмо. От Чудовища, но без обратного адреса.
Наська обрадовалась, скорей-скорей распечатала конверт, вынула сухую травину с
цветком, и принялась читать. Поскольку нам с Веркой было небезразлично, мы тоже
прочли.
Вот что в письме было:
“Дорогая Настенька!
Не печалься, что не нашла меня. Благодаря твоей любви и терпению я перестал быть
чудовищем. Не ищи меня, я скоро сам к тебе приеду. И когда вдруг однажды ты
встретишь молодца, который скажет, что любит тебя - знай, это я и буду. Сохрани
этот аленький цветочек, чтобы вернуть мне его при встрече.
Твое бывшее Чудовище.”
Наська успокоилась, стала ждать. Действительно, вскоре повстречала красавца. Тот
сказал, что любит ее, стали они жить вместе, тут и сказке конец.
Рассказчица включила приемник, улыбнулась и громко сказала:
- Вот такая история. Понравилась тебе сказка, мужичок?
Серёньке сказка не понравилась, он засопел, но этого никто не заметил.
- Я что-то ничего не поняла... Чудовищем-то кто был, солдат какой-нибудь? -
спросила одна из девушек, но рассказчица махнула рукой:
- Ладно тебе! Послушали - забыли, давайте чай пить.
Разговор перешел на другие темы, но девушка, которая ничего не поняла, не
успокоилась.
- Нет, Валь, ты мне все же объясни, про что сказка-то была?
Раздался общий смех.
- Отстань! Это просто сказка.
- Пусть так, - глупая девушка едва не плакала. Но ведь ты ее к чему-то
рассказала! А я ничего не поняла. Что это было за чудовище, куда делось, как
потом объявилось?
- Ой, не могу... Вот пристала! Мужичок, ты что-нибудь понял?
Серенька следил за разговором взрослых и робко кивнул.
- Тогда объясни этой тетке, куда Чудовище подевалось.
- Да, - обратилась к малышу глупая девушка. - Объясни, пожалуйста.
Серёнька помялся, набрал воздуху, и ответил двумя словами, будто выстрелил:
- Оно умерло.
- Как умерло! - воскликнули все в один голос, включая рассказчицу.
- Умерло. Это плохая сказка. И цветок там сухой, и чудовище умерло!
Компания посмотрела на сказочницу.
- Не знаю... Почему умерло... Оно в принца превратилось, - девушка попыталась
улыбнуться. - Да ну вас всех, давайте чай пить!
- Нет, не превратилось! Это не Настенька была, а какая-то Наська! Если б была
Настенька, оно бы превратилось. А эта тетя не дождалась и уехала. И Чудовище
умерло! Это плохая сказка! - Серёнька захныкал, в купе поднялась паника и
неизвестно, чем бы дело кончилось, если б вовремя не появилась мама.
Но пришла мама, и пить чай ему пришлось уже в своем купе.
- Не смей без моего разрешения расхаживать по вагону, - строго сказала она. -
Устроил тут похороны, как не стыдно!
Столик в их купе тоже был накрыт к ужину курицей, бутербродами и чаем. Правда,
здесь не играл приемник, бабушка и толстая тетя не шутили, и громко не смеялись,
мужчина лежал на верхней полке и читал газету.
- Где ты был? - спросила Серёньку бабушка. - Конфет где-то понабрал...
Если б не чужие люди, Серёнька обязательно бы пожаловался бабушке на только что
слышанную сказку, но толстая тетя наклонилась, погладила его по голове и
проворковала:
- Заработал, наверное! Прелестный детеныш! Бабушка говорит, ты и сказки
сочиняешь? А я люблю послушать что-нибудь эдакое перед сном. Расскажи нам
баечку.
Серёнька растерянно оглянулся на бабушку. Он вовсе не был настроен убаюкивать
чужую тетю с ее длинными ногтями и “рогатой козой”. Однако бабушка выручать его
не стала, а наоборот, ободряюще подтолкнула:
- Расскажи, расскажи.
- Чего рассказать?
- Да что нравится! Хоть про мельника своего.
Серёнька вытянул руки по швам, и начал говорить сказку про веселого мельника. Он
сочинил ее очень давно, много раз читал перед гостями - тут не могло быть сбоев.
Но дорога, песенки по радио и люди утомили малыша. Он даже не заметил, что
сказка съехала на обочину с первой же строки. Мама с бабушкой охнуть не успели,
как Серёнька вложил в уши толстой тете эдакую баечку...
Про веселого мельника
За дубовым ельником,
За еловой рощей,
На сварливой мельнице,
Со скрипучей тещей
Жил рогатый мельник
С молодой козою.
И была у них жена
С длинной бородою.
Теща мельницу пилила,
А коза мукой пылила.
Дереза-жена бодалась,
И доиться не давалась.
Долго мельник все терпел,
Много пил, и мало ел.
Но однажды не сдержался,
За козой с мешком погнался,
Упихал ее в мешок,
И забросил за лужок.
Тещу обменял на кошку,
А жену продал за трешку.
Веселее мельник стал,
Пел, работал, пил, да спал.
Ай, да мельник! Молодец!
Тут бы сказочке конец,
Но!..
Только жизнь наладилась -
Уж к нему повадилась
Телочка румяная,
От мороза пьяная.
Молоком раз в день поила,
Кошелек с утра доила.
Все мычала про любовь...
Мельник с горя запил вновь.
А когда пыталась вставить
В ноздри мельнику кольцо,
Точку он решил поставить,
И зашиб ее яйцом!
Заиграла балалайка
За дубовой рощей -
Это мельник вспоминает,
О сварливой теще!
Ай, да мельник! Молодец!
Тут и сказочке конец!
На последних словах Серёнька хлопнул в ладоши и топнул ножкой, затем огляделся.
В купе стояла мертвая тишина, все смотрели на него, причем толстая тетя даже не
моргала. Мужчина еще в начале серёнькиного выступления прекратил читать газету,
и глядел на малыша, свесив голову. Мама опомнилась первой, схватила сына за
шиворот, и затолкала на верхнюю полку. Уже оттуда Серёнька услышал мнение
толстой тети:
- Если это молочное дитя, - медленно говорила она бабушке, - позволяет себе
вытворять подобные вещи, то его следует пороть без перерыва. - Толстая тетя
повернулась к серёнькиной маме, и добавила:
- А вам, дорогая, следует внимательнее отнестись к воспитанию ребенка.
Бабушка начала оправдываться, но сбилась и махнула рукой, мама промолчала.
Толстая тетя встала во весь рост, и ее свиные глазки оказались перед испуганным
лицом Серёньки.
- Не мой ты ребенок, - прошипела она малышу, отвернулась, и начала поправлять
постель.
За окном темнело, но спать Серёньке не хотелось. Малыш не понимал, отчего старый
стишок про мельника вызвал такую реакцию, и потому виноватым себя не чувствовал.
Правда, он видел, что мама расстроилась, но ему было скорее обидно, чем стыдно.
Поэтому спрашивать ее ни о чем не стал, лежал и молча глядел в окно. Через
некоторое время мама успокоилась, взяла в руки книгу, посмотрела на сына и
спросила:
- О чем молчишь, бессовестный?
Серёнька повернулся:
- Мам, а помнишь, Фатима говорила, что если кто придумает плохую сказку, то
Царица Чудес может за это наказать.
- Помню.
- А я придумал плохую сказку, да? Про мельника.
- Да. Такие сказки не только слушать и рассказывать, но и придумывать нельзя.
- А что там плохого?
- Ты не понимаешь?
- Нет.
- Вот это и плохо. Кто такая “теща”? Почему “рогатый”? Что за слова такие
“упихал”,“зашиб” каким-то... “крыльцом”! Ты хоть смысл этих слов знаешь?
- Кто рогатый?
- Мельник твой. Ты сказал, что он рогатый.
- Я не говорил “ рогатый”! - возмутился Серёнька. - Я говорил “бородатый”! Я не
хотел ничего рассказывать! Вы сами просили!..
Мама помолчала, подумала, и тихо сказала:
- Не надо рассказывать то, чего сам не понимаешь. Зачем? Для забавы? А ты не
боишься, что как раз такая сказка может получиться плохой? И твоя Царица Чудес
именно за нее тебя и накажет? А ты ведь даже не поймешь -за что. Тебе это надо?
Поэтому, когда говоришь что-то людям - следи за собой, ума-то не теряй.
Договорились? - Мама уже шутливо ткнула Серёньке кулачком в лоб.
Он удивленно смотрел на нее, и пытался понять, что она сказала:
- Да? - наконец, произнес он. - А как накажет?
- Ну... По-разному... Может пальчиком погрозить, а может и рассердиться.
- И что?
- Не знаю. Но думаю, нет хуже наказания, если плохого сказочника заставить
самого прожить то, что он придумал.
- Да-а? А если придумать добрую сказку - она тоже сбудется?
- Может, и сбудется. Только это зависит не от сказочника...
- А какая она, Царица Чудес?
- Откуда же я знаю, я ее не видела.
- Но Фатима сказала, что про нее все знают. Значит, ты тоже знаешь, только
забыла. И я забыл. А давай что-нибудь вспомним!
- Давай.
- Вспоминай... Вспомнила?
- Нет еще, ты очень торопишься. Глаза закрой, так лучше вспоминается.
- Ага! - Серёнька крепко-крепко зажмурил глаза, но тут же открыл их, чтобы
проконтролировать маму.
- Ты только не усни, а то не вспомнишь!
- Хорошо. А ты не следи за мной, хитрец.
- Не буду.
- Я не верю тебе. Клади голову на подушку, и закрывай глаза.
Сколько Серёнька ни старался, а вспомнить про Царицу Чудес не мог решительно
ничего. Открыл глаза:
- Я почему-то ничего не могу вспомнить... Мама! Ты же спишь! Ты уснула!
- Что?.. Уснула? Да нет же, нет - я просто задумалась.
- Что-то вспомнила, да? Вот, я же говорил - ты просто забыла! Говори.
Мама вздохнула, грустно посмотрела в окно, и стала рассказывать, что удалось ей
вспомнить про Царицу Чудес.
День рождения Гуськи
То ли я где-то читала, то ли слышала - не помню, но жил на свете мальчик Гуська.
Все на свете его интересовало, и всем он торопился заняться. Просыпался рано,
ложился поздно, днем не отдыхал, и каждый день у него была куча дел. Но при этом
всегда выходило так, что ничего сделанного не было. Начнет рисовать - пихнет
баночку с краской. Пойдет с мальчишками по двору бегать - синяк получит.
Возьмется в игрушки играть - поломает. Почему так получалось, понять он не мог,
но ему это не нравилось. И вот однажды он откуда-то узнал, что так бывает у
ребятишек, которым никто из волшебников не помогает.
Ага, - подумал тогда Гуська. - Действительно, какую сказку ни возьми - везде
людям помогают то рыбка золотая, то щука в реке, то джин из бутылки.
И стал Гуська всех подробно выспрашивать, какие волшебники на свете бывают, да
как они на помощь приходят. Но никто ничего толком ему сказать не мог. Что
приходят и помогают - все знали, но как их найти - никто не знал. Гуську это не
устраивало. Ему нужно было точно знать, что сделать, куда пойти, где встать,
чтобы появились в жизни чудеса. Но взрослые только пожимали плечами, и
отмахивались.
Может быть, думал он, волшебники домашней обстановки или родителей стесняются?
Тогда надо им помочь.
Гуська и рыбу ловил, и в сарае рылся, и на улице под ноги смотрел - нигде ничего
чудесного не нашел.
Чем дольше Гуська волшебников искал, тем больше ему хотелось их найти. Он
изменился, притих, стал чуждаться товарищей, ничем из любимых дел не занимался.
Мама с папой забеспокоились, друзья подшучивали, и от этого жить стало тяжелее.
Но Гуська все равно мечтал, что в один прекрасный день придет к нему добрый
волшебник, и он вмиг станет самым умным, самым талантливым, самым-пресамым...
А приближался его день рождения. Когда Гуська об этом вспомнил, ему стало легко
и весело - вот же в чем дело, ведь это и есть самый прекрасный день в году,
когда ж еще чудесам-то быть!
И стал Гуська готовиться к своему дню рождения. Поздравить его всегда приходили
друзья, поэтому мама обязательно готовила что-нибудь вкусное, и покупала большой
торт. На этот раз Гуська решил схитрить - пусть мама все приготовит, и торт
пусть купит, а друзей он звать не станет, лучше пригласит доброго волшебника,
или фею. Как это сделать, Гуська тоже придумал - каждое утро и каждый вечер он
подходил к окну, и шепотом звал. В том, что волшебники все слышат, Гуська не
сомневался, и чем ближе был день рождения, тем больше он верил, что все будет
хорошо.
Накануне мама спросила, приглашены ли ребята.
- Да, - соврал Гуська и закопошился с игрушками.
- А кто именно?
- Ну, кто... Витя, Сережа, Петя, - начал загибать пальцы Гуська, и все старался
не глядеть на маму. Но она не привыкла к тому, что сын может соврать, и ничего
не заметила.
Ложась спать, Гуська по привычке пригласил волшебников, лег в кроватку и тут же
уснул, чтобы завтра проснуться как можно раньше. Родители всегда вручали ему
подарки по утрам, и Гуська решил, что добрые волшебники поступят так же.
Утро было серым и пасмурным, Гуська проснулся поздно. Дома никого не было, в
честь праздника мама с папой в сад его не повели.
Первое, что он увидел - огромную яркую коробку с домом-конструктором, о котором
давно мечтал. И еще рядом с кроватью стоял настоящий двухколесный велосипед.
Гуська кинулся к подаркам, но вспомнил про главное - а где же волшебники! Ведь
он много дней приглашал их. Праздник наступил, подарки подарены, а чудес все
нет. Как же так!
Радость сменилась унынием и обидой. Он посмотрел в окно - летнее утро похоже на
осенний вечер. Сегодня опять идет дождь, он идет уже целую неделю. В доме тихо и
грустно, лишь тикает будильник в соседней комнате, и его хорошо слышно. Вот так
день рождения.
Гуська подошел к окну, и стал смотреть на унылую улицу. Несколько дней назад он
нашел на балконе пустой цветочный горшок, насыпал в него земли, и посадил
желудь. А про себя загадал - пусть желудь ко дню рождения вырастет, и
превратится в большой дуб. Ничего не выросло. Не надо ему теперь деревьев! И
подарков никаких не надо, и волшебников добрых не бывает! Это все неправда, это
для сопливых малышей сказки - правду ребята во дворе говорят. Пусть никто не
приходит, ни гостей не надо, ни подарков!
Гуська расхныкался, пошел к своей кроватке - он опять захотел спать. Ни к
велосипеду, ни к дому-конструктору даже не притронулся, лег и уснул.
Снится Гуське, что стоит он посреди зеленого луга, светит большое яркое солнце,
и заливисто поют птички. Слушал Гуська их пение, слушал, и вдруг до него дошло,
что он уже не спит. Открыл глаза - за окном солнце, вся кровать залита светом, и
где-то рядом действительно поют птицы.
Он поднялся с кроватки, подошел к двери спальни, открыл ее, и выглянул в большую
комнату. Пение доносилось с балкона. Гуська осторожно подошел к балконной двери
- вот это да! Он никогда такого не видел!
На перилах тесно сидели разноцветные птицы и пели. Неподалеку на дереве их тоже
было много, и они подпевали тем, кто сидел на перилах. Все птицы были разными,
не было даже двух одинаковых. И еще Гуське показалось, будто необыкновенным
хором кто-то руководит. Только Гуська не видит, кто именно. Он расплющил нос по
стеклу, пока высматривал таинственного дирижера, но ничего не получалось. Тогда
Гуська потихоньку открыл балконную дверь, порх - весь хор вмиг оказался на
дереве. А на балконные перила откуда-то со стороны прилетели два белых голубя.
Они стали ходить по перилам, ворковать, раскачивали головками в такт - и хор
разноцветных птичек залился снова. “Вот это да, - удивился Гуська. - Так вот кто
руководит!”
Чтобы не мешать, он отошел вглубь комнаты - порх - птицы вернулись на перила, и
мелодия полилась опять. Гуська прилег на диван, и стал слушать. Ему было легко и
радостно, он совсем забыл про свою обиду. И не заметил, когда пение стихло.
Он вышел на балкон, но ни на дереве, нигде вокруг птиц не увидел. Во дворе было
тепло, тихо, большое солнце переливалось в синем небе. Гуська сел на стул, и
задумался. Он хорошо помнил, как прогнал добрых волшебников, как кричал, что ему
не нужно ни подарков ни гостей. Ничего чудесного и не было. Но почему так
стыдно?
“Не может быть, - говорил он себе. - Этих птиц никто не посылал, они сами
прилетели. И дождь сам по себе кончился.”
Из соседнего подъезда вышла старушка с палочкой. Подняла лицо к солнцу, оперлась
на клюку, постояла, потом подошла к скамейке и села. Через минуту рядом с ней
улеглась кошка, и вывернулась под солнцем от удовольствия. Мимо проходила
дворничиха:
- Погреться вышли?
- Да, милая, - ответила старушка, - греюся. Будто праздник наступил.
Гуське захотелось крикнуть, что это его солнышко! И ему приятно, что все
греются, так приятно - аж плакать хочется. Но тут в голову пришла мысль - а
пусть лучше это будет тайной, пусть никто не знает, что он целый месяц просил
добрых волшебников о подарке.
Вот только никому ведь не докажешь, что это было на самом деле. Гуська пожалел,
что не пригласил друзей, тогда и они могли бы все увидеть. А теперь уж поздно.
Он пошел в спальню, и стал рассматривать подарки. Вскоре с работы пришла мама,
принесла огромный торт. Гуська отпросился погулять во дворе, чтобы избежать
вопросов о том, почему не приходят ребята. Но в дверь постучали. “Странно, -
подумал Гуська. - Папа стучать не будет. Кто бы это мог быть?”
- Иди, встречай гостей, - позвала его мама. Гуська вышел в прихожую и увидел
всех своих друзей. Они про его день рождения не забывали, и собирались придти
безо всякого приглашения.
Малыши попили чаю, собрали дом-конструктор, а потом побежали во двор, чтобы
обкатать новый велосипед.
Когда вечером Гуська ложился спать, подумал: “Какие все они хорошие - и добрые
волшебники, и друзья”. И ему стало очень стыдно за то, что прогонял первых, и не
пригласил вторых.
Утром мама разбудила его, чтобы вести в детсад. Гуська с трудом открыл глаза и
глянул в окно - день обещал быть тусклым, серым и дождливым, а из земли в горшке
показался крошечный зеленый росток.
Вот такая история, - сказала мама, посмотрела на Серёньку, и поняла, что
ошиблась, когда надеялась, что малыш уснет, - он внимательно слушал. -
Понравилась?
Серёнька энергично кивнул головой.
-Теперь я свожу тебя в туалет, и уж потом - спать без всяких разговоров.
Они осторожно спустились с верхней полки, оглянулись. Бабушка и остальные
пассажиры спали. Как воришки, стараясь не шуметь, Серёнька с мамой отодвинули
дверь и вышли в коридор.
А там как по улице сновали люди, взрослые с детьми стояли у окон, велись громкие
разговоры, играла веселая музыка. В самом конце тесно стояли несколько человек.
- Как бы нам пройти? - обратилась мама к женщине в пестром халате.
- Никак не пройдете, - ответила та. - Тут полы разобраны.
- Полы? - удивленно переспросила мама, и сразу получила от Серёньки полный
доклад о том, что случилось.
- Мама, там ежик! - крикнул Серенька. Он успел пробраться к самому центру
событий между ногами взрослых. - Такой большой!
Действительно, двое мужчин достали откуда-то из под пола большого ушастого
ежика. Он вел себя очень сердито, громко рычал, неожиданно фыркал, и угрожающе
топорщил иголки.
- Вишь, какой грозный, сказала женщина в пестром халате. Притворился зайцем и
думает, что можно без билета кататься! А его и обнаружили.
Один из механиков заметил Серёньку, и подозвал к себе.
- Знакомься. Нравится?
- Ага, - кивнул тот и спросил ежика. - Как тебя зовут?
- Как-как! Пыжик, - сердито ответил ежик.
- А куда ты едешь?
- Куда-куда! Катаюсь, - пробурчал ежик, и стал ворчать Серёньке свою историю...
Ежик-путешественник
На краю леса рос старый дуб. Он был похож на многоквартирный дом, и кто здесь
только не селился! В стволе было большое дупло, там жила белочка с детишками.
Еще выше гнездились щеглы. Рядом с деревом возвышался огромный муравейник, в
котором родилось и выросло не одно поколение больших лесных муравьев. Под
корнями удобно располагались норки старого ужа, крота и лесных мышей. И пугливый
заяц здесь жил. Он был самым трусливым из всех зверушек, и при каждом шорохе так
забавно дрожал от страха, что маленькие мышата тайком от мамы специально
подшучивали над ним. Но заяц на них не обижался. А еще здесь жил большой
лохматый кабан. У него были страшные кривые клыки, но их никто не боялся. Никто
никому здесь не мешал, все жили дружно и весело.
Но вот к старому дубу пришел ежик по имени Пыжик. Характер у него с детства был
нехороший, он быстро со всеми разругался, и все изменилось. Первыми убежали
мыши, потом ушли все остальные. Даже птицы оставили свои гнезда, и переселились
подальше от опустевшего дуба.
Но ежика это мало расстроило. Он никого и ничего не любил, кроме тишины и своей
норки. Норка у него, и правда, была замечательной, целых две просторных комнаты:
одна служила прихожей и кабинетом, а вторая - спальней. Ежик не был лентяем и,
как только ее выкопал, сразу принялся украшать и благоустраивать.
Много он потратил на это сил и времени, а когда все сделал, осмотрелся и
радостно сказал себе: “Какой замечательный у меня теперь домик! В нем тихо,
тепло, и уютно. Теперь я буду жить здесь всегда!”
Но не тут-то было! Уже на следующее утро, едва он улегся спать после ночной
охоты, все вокруг затряслось, загремело, зазвенело и посыпалось.
Ежик в ужасе помчался к окну. В страхе смотрел он, и понимал, что спокойная
жизнь кончилась - неподалеку от дуба люди прокладывали железную дорогу. О горе!
О несчастье! Ежик прижал лапки к груди и застонал, покачиваясь из стороны в
сторону: “Нет! Я ни за что не уйду отсюда! Будь, что будет, но я так долго
старался, так замечательно все здесь устроил - нет, я не уйду!”
Он еще раз посмотрел в окно и обнаружил, что не все, кажется, было плохо.
Конечно, дорога прокладывалась очень близко, но рубить старый дуб, похоже, никто
не собирался. “Что ж, - обреченно подумал ежик. - Буду терпеть.”
Вскоре по новой дороге пошли поезда, и ежик стал учиться терпеть. Поначалу было
трудно, он затыкал уши, накрывался с головой одеялом, но быстро привык. И
однажды вечером обнаружил, что за весь день ни разу не проснулся от грохота, и
вновь стал видеть сны. “Надо же, ко всему можно привыкнуть!” - подумал ежик.
Прошло еще немного времени, и он стал глядеть в окно с интересом. Особенно
понравилось ему смотреть на поезда перед рассветом, когда он был сыт, и
собирался спать. Ежик отдергивал занавеску, ложился в кровать, и смотрел в окно.
Там проносились вереницы огней, в темноте они казались огромными сверкающими
гусеницами. Ежику это нравилось, и он спокойно засыпал. А вскоре захотелось
самому прокатиться. Долго зверек не раздумывал, повесил на двери замок, под
старой табличкой “Еожык” прибил новую с надписью “Уихал на поизди”, и отправился
в путь.
Станция была недалеко, и вскоре ежик забрался в первый попавшийся вагон. Сначала
ему показалось, что он ошибся, ведь ежик помнил, что окна у поездов светятся, а
здесь было темно и тесно. Однако трусливым ежик не был, и сразу принялся изучать
содержимое вагона.
Чего здесь только не было! Бесчисленные ящики с жареной картошкой, горы коробок
с ломтиками сушеного мяса, крабовых палочек, вяленых фруктов и что-то еще, еще
консервные банки, еще печенье, конфеты, халва... Поначалу ежик ел и грыз все
подряд, однако вскоре наелся и стал выбирать, что повкуснее. Затем уснул,
проснулся, и опять ел.
Время от времени поезд начинал двигаться, потом опять останавливался, но в вагон
никто не входил, поэтому ежик освоился, забыл об осторожности и нечаянно
столкнул сверху какую-то коробку. Она грохнулась на пол, и все путешествие было
испорчено. Потому что поезд в это время стоял, мимо проходили люди. Они
заволновались, ворвались в вагон, включили свет и увидели все, что успел
набезобразить ежик. Его нашли, схватили, и за шкирку поволокли к начальнику
станции. Там запихали в тесную коробку, и о чем-то долго и громко разговаривали.
Ежика доставали из коробки, трясли, и в конце концов решили казнить. Сам
начальник станции вынес коробку на улицу, поставил на землю, и позвал собак. Ой,
что было! Собаки прибежали, стали рычать, лаять, нападать на ежика. Он тоже
выставил все свои иголки, рычал, кусал собак, и дрался не на жизнь, а на смерть.
Весь жир, который удалось нагулять в вагоне, истратил в этой драке. В конце
концов, ежик спрятался в какой-то трубе, а когда собаки отвлеклись и убежали,
выбрался на свободу. Он так устал, и изнервничался, что мечтал только о своей
замечательной кроватке. “Какая глупость - эти путешествия, - ворчал он. - Вот,
не было у меня печалей, а теперь есть! Если доберусь до дома живым - никогда и
никуда больше не поеду!”
Домой ему пришлось добираться долго и трудно, много дней и ночей шел он вдоль
рельсов, стер лапы и очень устал. Но дорога привела к большой реке, и ежик
понял, что пошел не в ту сторону.
Он повернул назад. Обратный путь занял еще больше времени, и отнял еще больше
сил. Однако время творит чудеса - и однажды утром ежик стал узнавать родные
места. Он забыл об усталости, побежал - и заплакал, когда увидел родной старый
дуб.
В отсутствие ежика сюда вернулись все прежние обитатели. Они с тревогой
повыглядывали из своих квартир, и молча следили за тем, как приближался ежик. Но
он теперь стал другим, и вовсе не собирался ни с кем ругаться. Он здоровался с
каждым из соседей, каждого пригласил в гости, и все плакал от радости.
Целых три дня ежик не просыпался, потом неделю лечился. Только после этого смог
приготовить угощение, и позвать гостей. За чаем он со слезами рассказывал про
горькое путешествие, а соседи - про свои несчастья на чужбине. Потом все долго
пели песни и танцевали.
Еще неделю ежик не отдергивал занавеску, и не смотрел в окно. Жизнь вернулась в
прежнее русло, ночью он охотился, а днем спал. Но потом занавеску отдернул.
Незаметно вернулась и привычка смотреть на поезда. Неприятные воспоминания стали
забываться, забываться... И однажды ежик подумал: “Но ведь мне просто не повезло
- сел не на тот поезд, с кем не бывает! Если бы все ездили так, как я, поезда
давно бы остановились. Но люди ездят, значит, путешествия бывают и приятными.
Попробую-ка я еще раз.”
Как ни отговаривали ежика соседи, он опять повесил на двери замок, прибил
табличку с надписью “Уихал в паезду”, и отправился на станцию.
И что теперь с ним будет? - спросил Серёнька механика, который держал ежика за
шкирку.
- Что, что! Высажу безбилетника - и всего делов, - строго ответил тот. Серёнька
взмолился:
- Мам, пожалуйста, давай возьмем ежика, ведь его сейчас высадят! Или билет
купим! Ведь высадят же!
- Ну и что, если высадят! - вмешалась тетя в пестром халате. - Ежам не положено
в поездах ездить. Пешком дойдет, не заблудится.
Мама ничего не отвечала, но Серёньке показалось, что выручать ежика не хотела.
Оставалось одно:
- У меня есть деньги, целый кошелек! Сейчас принесу! Я быстро - это на билет!
Серёнька бросился в первую же дверь, но его встретили незнакомые люди. Малыш
вылетел назад и понесся по коридору в поисках своего купе, однако был схвачен
мамой:
- Остановись, успокойся! Ничего страшного с твоим ежом не произойдет. Я
попросила кондуктора, чтобы его не высаживали. И кондуктор обещал, что не
высадит, пока ежик сам не захочет сойти.
- Куда же его несут? - Серёнька с тревогой наблюдал, как ежика понесли из
вагона.
- В багажный вагон. Там есть клетки специально для животных.
- Пойдем посмотрим!
- Поздно уже, спать пора. Завтра сходим.
У открытого окна в конце вагона курили и разговаривали молодые люди.
-А вон и наш сказочник! - воскликнула одна из девушек, в которой Серенька сразу
узнал рассказчицу истории про аленький цветочек. Мама хотела пройти мимо, но
девушка обратилась к ней:
- Можно, я с вашим сынишкой поговорю?
Мама вопросительно посмотрела на сына. Девушка присела перед Серёнькой, и
спросила:
- Мужичок, а почему ты решил, что Чудище в той сказке умерло?
- Не знаю, - Серёнька пожал плечами и боком прижался к маме. - Той тетеньке не
надо было уезжать.
- Наське?
- Да.
- А давай из того, что я рассказала, придумаем новую добрую сказку. Сможешь?
Серёнька помялся, и с растерянной улыбкой посмотрел на маму.
- Давай? Ведь не отстану, пока не сочиним! - девушка улыбалась, но попросила
так, что Серёньке показалось, будто дело нешуточное, и сказка ей зачем-то была
нужна. Видимо, это заметила и мама:
- Если хочешь, можешь остаться, - сказала она. Только ненадолго.
Девушка заверила маму, что приведет Серёньку обязательно и всенепременно, а
малышу пообещала:
- Если сказка получится, я куплю тебе все, что пожелаешь.
Серёнька кивнул, мама ушла в купе, девушка-рассказчица отогнула от стены
стульчик, усадила на него малыша, а сама присела рядом. Молодые люди обернулись.
- Нечего подслушивать, - махнула она им. - У нас тут секреты.
- Секреты? - возразили парни. - Ничего не знаем, нам тоже интересно! Мы тоже
будем слушать.
- Не обращай на них внимания, - попросила девушка. Серенька вздохнул, сложил
ладошки вместе, уперся ими себе в колени, и начал вслух думать свою первую
взрослую сказку на заказку.
Сухой цветок
Если сесть на поезд, и ехать до самого конца, то можно приехать в
большой-пребольшой город по имени Москва. Только не надо нигде сходить. А то
поезд будет останавливаться на разных станциях, но это все будут маленькие
города. В них жизнь одна, а в Москве - другая. И когда поезд идет в Москву, то
по дороге с него мало кто сходит. Наоборот - заходят, и заходят. А сходят - в
Москве.
Приезжают люди туда, ходят, ищут, кому чего нужно, и дальше - кому как повезет.
Кто-то остается там навсегда, а кто-то уезжает.
На одном из таких поездов приехала в Москву девушка Настя.
Во всем она была обыкновенной, кроме одного - с детства любила читать
сказки, и верила в чудеса. А в остальном - ничего особенного: скромная,
пригожая - таких в Москву приезжает много. Поступила в институт, стала жить в
общежитии и работать на почтамте, разбирала мешки с письмами.
Это еще не сказка была, а история. Сказка же только теперь начинается.
Однажды на работе подруги принесли Насте конверт, и стали уговаривать прочесть
письмо. Кому оно было адресовано, подруги не знали, просто решили пошутить для
забавы.
Тут Серенька вспомнил мамины наставления, поднял палец и внушительно произнес:
- Но мама говорит, что нельзя говорить и делать то, чего не понимаешь. А то
вместо доброй шутки может выйти злое дело.
Настя не догадалась, что ее обманывают, вскрыла конверт, нашла в нем сухой
цветок и письмо от какого-то Чудовища. Вот что она прочитала: “Дорогая
Настенька, на всем белом свете нет никого, кто полюбил бы меня. Но я так хочу
стать родным и близким...” Все. Этого было достаточно. Как птица белая полетела
Настя спасать несчастного незнакомца...
Она читала много сказок, верила в них, но все-таки была уверена, что под именем
Чудовища прячется какой-нибудь несчастный Петя или Вася. – Серёнька опять поднял
палец, - Потому что верить в сказку - это одно дело. А жить, как веришь - это
другое.
- Ох, как заговорил-то! – искренне и без смеха удивились парни на Серёньку. -
Прямо философ!
- Отстаньте! – огрызнулась девушка. - Вперед, мужичок!
Серёнька смущенно продолжил:
...Настя приехала на остров, подошла к воротам воинской части, и у дежурного
солдата спросила, как найти Чудовище. Солдат не удивился, а показал тропинку, по
которой девушка должна идти вдоль берега моря до самой берлоги.
- До...чего? - не расслышала Настя.
- До берлоги, - повторил солдат, посмотрел на ее побелевшее лицо, и насмешливо
спросил. - А вы думали, оно во дворце живет?
- Благодарю, - тихо ответила девушка, и медленно пошла по тропинке. Она
чувствовала, что солдат смотрит вслед, и потому не могла остановиться и
присесть, чтобы успокоиться.
В затылок светило солнце, а впереди было темно.
Лицо у Насти горело, а спина мерзла.
Тропинка повернула от берега к лесу, и кончилась. Настя увидела берлогу. Что
такое берлога, она не знала, и не представляла. Увидела же огромную кучу
хвороста, сучьев и бревен, просто наваленных между деревьями. Настя была высокой
девушкой, но куча была выше ее роста, и внутрь можно было войти, не пригибаясь.
- Входи, Настенька, будь моей гостьей, и ничего не бойся, - раздался рядом
чей-то глухой добрый голос. Настя вздрогнула, постояла в нерешительности, и
вошла внутрь.
Внутри берлога была такая же, как снаружи. Там было пусто, и только посередине
лежала большая гора свежих цветов. Они были здесь такими чужими, девушка стояла
в недоумении, и не знала, как поступить.
- Сюда можно сесть, - подсказал голос невидимого хозяина.
Настя подошла к куче цветов, разулась и покорно села. Вокруг было тихо. Она
вздохнула, огляделась, и тихо сказала:
- Вот я и приехала. Спасибо за цветы. Давайте знакомиться.
- Приветствую тебя, дорогая Настенька! И благодарю за то, что посетила меня.
Корабль еще не ушел, ты можешь вернуться домой, но я приглашаю остаться, и
пожить здесь, сколько захочешь. Не смущайся, тебе ничего не грозит.
- Спасибо.
- Ты останешься?
- Я попробую.
- Тогда тебе надо отдохнуть с дороги, и подкрепиться. Здесь нет ничего, но для
тебя я приготовил другое помещение. Поднимись.
Настя поднялась.
- Добро пожаловать, - негромко и торжественно сказал голос. Девушка огляделась,
увидела еще один выход из берлоги, и направилась к нему.
Снаружи, как и ожидала, Настя увидела лес. Но, то ли она уже успокоилась, то ли
над берлогой действительно стало светить солнце, только лес показался ей гораздо
приветливей, чем вначале. Вглубь вела тропинка, и Настя пошла по ней.
Чем дальше шла, тем легче дышала. Вокруг пели птицы, по тропинке бегали
зверушки, и ничего не опасались. Белки сновали по веткам, серые зайцы следовали
за Настей вприпрыжку, из-за кустов выглядывали маленькие косули. Настя шла очень
медленно, и потому долго, хотя тропинка была короткой.
На большой поляне за деревьями стоял нарядный двухэтажный домик. Он так радостно
выглядел, что девушка залюбовалась.
- Входи, Настенька, - произнес голос. - Будь в этом доме хозяйкой, и ни о чем не
тужи.
- Там кто-нибудь живет?
- Это твой дом - ответил голос.
Настя вошла, осмотрелась, прошла по комнатам, и обнаружила все необходимое: воду
в умывальнике, обед на столе, постель в спальне.
Прошло несколько дней, она отдохнула, освоилась, и привыкла к голосу, который
везде ее сопровождал. Ей совсем не было скучно, потому что невидимый хозяин
очень заботился об этом: Настя гуляла по лесу, училась вышивать, ее постоянно
окружали забавные лесные зверушки и, наконец, она подолгу говорила с тем, к кому
приехала. Таинственному собеседнику было интересно все, чем она жила до приезда
на остров.
Дни шли за днями, Настя все кругом осмотрела, все хозяину о себе рассказала, но
о нем самом не узнала ничего. И однажды решила, что пора определиться.
Настя сидела на скамейке под окнами своего дома, и вышивала. Невидимый хозяин
был где-то рядом. Она пела. За время жизни на острове Настя полюбила петь
спокойные песни из тех, что слышала с детства. На этот раз запела грустную песню
про рябину. Песня заканчивалась нерадостно: “Но нельзя рябине к дубу
перебраться. Видно, сиротине век одной качаться...” Прошло несколько минут, и
голос заметил:
- Красиво поешь, Настенька, только грустно.
- Прости меня, - ответила она. - Но мне, и впрямь, невесело.
- Отчего?
- Я очень благодарна за покой, в котором живу. Об этом можно только в сказках
прочесть. Но жить так всегда, похоже, не получится...
- Почему?
- Ты обо мне заботишься, как о дорогой гостье. Так я себя и чувствую. А гости
должны меру знать.
- Я утомил тебя?
- Утомил? Нет. Наоборот, я все время одна.
- Одна? А я? Я же всегда с тобой.
- Нет. Я одна.- Настя помолчала и прибавила. - У нас все так непонятно. Как в
сказке. Но сейчас так не живут, и я жила иначе. И так не может быть всегда! Я
догадывалась, к кому ехала... Даже если ты очень некрасивый, я постараюсь
привыкнуть. Я убедилась, что ты добрый человек, и вижу, как хорошо ты ко мне
относишься. Но мне трудно...
Невидимый собеседник долго молчал. Настя осмелела, и сказала то, что говорят в
таких случаях обыкновенные девушки:
- Послушай, либо перестань играть со мной в прятки, либо позволь мне вернуться
домой, хотя бы ненадолго. Мне нравится жить у тебя, все здесь нравится, но я
больше не могу! Дай передохнуть. Я хочу видеть нормальных людей вокруг,
повидаться с подругами, просто поболтать о тряпках. А здесь я, как... На работе!
- Настя закрыла лицо руками, бросилась в дом, и там разрыдалась.
- Я понимаю, Настенька, не плачь. И перестану играть в прятки. Но не теперь.
Поезжай домой, повидай людей, ты свободна. Ни о чем не печалься, ты можешь
вернуться в любое время. Потому что мне больше никто не нужен. Надень на правую
руку вот это колечко, и окажешься там, где захочешь. Если решишь вернуться,
надень его на левую.
Добрый голос таинственного хозяина звучал тепло и грустно, Настя почти готова
была отказаться от своего каприза. Но утерла слезы:
- Благодарю тебя, я скоро вернусь. Только повидаюсь - и сразу домой.
- Если ты не вернешься, я умру.
Девушке опять показалось, что лучше остаться. Но не сумела:
- Я вернусь, - сказала она, и исчезла.
Вернулась Настя домой, навестила родителей. Потом - в Москву, повидалась с
подругами. Поболтала, вздохнула городской жизнью - и не нашла для себя в ней уже
ничего хорошего. От суеты и шума она успела отвыкнуть, и ее потянуло назад.
Настя вернулась на остров, но не нашла ничего. Ни берлоги, ни дома, ни тропинки.
Ни даже воинской части. Кругом бушевала непогода. Дождь лил, как из ведра,
сверкали молнии, деревья трещали и ломались под напорами ветра, но Настя всю
ночь пыталась звать и искать своего таинственного друга. Ответа не было. Она
обошла остров, заглянула во все уголки - напрасно. Когда дошла до полного
изнеможения, сняла с левой руки кольцо, и надела на правую.
Тишина и утро наступили мгновенно. Настя очутилась в комнате, где жила с
подругами, они только что ушли на работу. Мокрая, грязная, в изорванной одежде,
она опустилась на пол, и долго сидела, пытаясь собраться с мыслями. Потом
кое-как привела себя в порядок, и позвонила на почтамт.
- Вернулась? - ответила подруга. - Ну и правильно. А тебе тут письмо от твоего.
- Письмо?! - Настя рванулась на работу, вскрыла конверт, вынула сухую травину с
цветком, и прочитала: “Дорогая Настенька! ...Не ищи меня, я скоро сам к тебе
приеду. И когда ты встретишь молодца, который скажет, что любит тебя - знай, это
я и буду. Твое бывшее Чудовище.”
Она прижала письмо к груди:
- Я буду ждать. Я верю.
Постепенно Настя погрузилась в суету, избранника своего полюбила сразу, и про
цветок спросить сначала постеснялась, а потом не вспоминала. Но однажды утром
прибирала в квартире, и натолкнулась на старые письма. Перечитала и поняла, что
при первой встрече с будущим мужем надо было обязательно вернуть цветок. А он ни
о каком цветке не спрашивал. Выходит, ошиблась?
Настя опустила руку, из конверта выпало колечко, подаренное Чудовищем. “Я должна
вернуть кольцо... Кому вернуть! Поздно. А вдруг не поздно? Нет, живо Чудовище,
или умерло, а все-таки я должна вернуть кольцо”, - Настя решительно надела
колечко на левую руку, и упала в обморок рядом с мертвым Чудовищем на лесной
поляне, перед входом в свой сказочный домик.
Когда пришла в себя, долго не могла выйти из оцепенения от ужаса: она видела
настоящее сказочное чудовище - таких в жизни просто не бывает. Настя посмотрела
на кольцо, - слушай, а оно ведь тоже чудесное! И лес наполнен настоящими
волшебными предметами, она сама их проверяла, пока здесь жила.
“Какая ж я дура! - схватилась Настя за голову. Только теперь до нее стало
доходить, что сказка была правдой, доброе Чудовище погибло, и она одна в том
виновна. - И что теперь делать? Вот лежит оно мертвое. А я сижу, как деревянная
колода, все вижу - и ни во что поверить не могу.”
Настя погладила чудовище по голове, но оно не оживало.
- Что ж ты мне сразу не сказал, что ты... настоящее? Я бы ни за что не уехала.
Надо было мне сразу сказать.
Настя смотрела на мертвое Чудовище, и оно уже не казалось ей страшным - просто
лохматый сказочный зверь, жалко его. Но разве можно теперь что-то изменить?
Настя огляделась: обычная поляна, небо, солнце, трава. Что она может сделать!
Выть хочется.
- Я не знала! - крикнула она в небо. - Я же ничего не знала! Зачем так, я же не
знала ничего!..
Настя закрыла глаза, и завыла:
Песня Настеньки
Подними мне крылья, ветер.
Опали мне очи, солнце.
Разбуди мой голос, небо,
Высотой своей!
Чтоб зайтись мне в крике рваном,
Растерзать бы сердце в клочья,
Расплескать смолой горючей
Боль-беду мою...
Не имея, потеряла.
И во всем теперь виновна.
И платить должна за глупость
По счетам сухим.
Но кого спрошу, кто скажет,
Не осудит, но подскажет
Глупой, жалкой, слабой бабе, -
В чем вина моя?
В том, что полюбить мечтала?
Что не так искала счастье?
Что чудес творить не в силах?
Ведь не знала я!..
Когда сказки становятся былью, они здорово старят - Настя одновременно стала
седой, рассудительной и жестокой. Сняла она колечко с руки, положила в траву,
тихо произнесла “прости”, и пошла по тропинке к воинской части.
- Похороните его, пожалуйста, - попросила она дежурного солдата у ворот.
- А что с ним случилось? - спросил тот.
- Оно умерло, - ответила Настя, пошла к пристани, села на корабль, и уехала в
Москву.
Серенька опустил голову. Ему было очень жаль, что хорошего конца у сказки не
получилось, он чуть не плакал. Собеседница глядела в пол, и о чем-то думала.
Молчание нарушили молодые люди:
- У вас потому сказка не вышла, - стал учить Серёньку один из них,- что она
нежная и умственная. Такие счастливыми не бывают: Чудовищу воскреснуть - муж
пострадает, к мужу девка вернулась - зверю подыхать, тьфу! Ты сочиняй сказки
боевые, чтобы люди в них были сильными! Тогда и тебе радость. А так что: слезы,
визги, губная помада - один беспросвет.
- Ладно вам! - подняла голову девушка-рассказчица. - На свете не только
супермены живут. Нам тоже счастья хочется.
- Вы, бабы, сами не знаете, чего хотите, а мужики страдают, - начали шутливо
препираться парни. Но девушке спорить не хотелось, она встала, взяла Серёньку за
руку, и повела в купе.
- Все-таки я не поняла, - задумчиво сказала она ему по дороге. - Что же от
Наськи-то требовалось? Чего она не сделала?
- Чудовище бы не умерло, если б она осталась. А раз уж все так случилось, то
надо было его оживить.
- Ну что ты болтаешь - оживить! Она ж не волшебница.
- А и не надо. Села б тихонько, и никуда не уходила, вот и все. Сказала б себе:
«Не пойду больше никуда. Буду сидеть!» Только чтоб по правде - и все.
- Она и так долго сидела, но Чудовище не ожило.
- Нигде она не сидела! То бегала по острову взад-вперед, то себя жалела!
- Легко ж тебе сказки сочинять, - покачала головой девушка, помолчала, и перед
тем, как открыть дверь купе, улыбнулась. - Что ж, я обещала наградить тебя за
сказку с хорошим концом. Доброго конца не вышло, но я видела, что ты старался.
Не горюй, мужичок, не ты виноват. Иди спать, а утром получишь подарок.
- Какой?
- Какой захочешь. Завтра будет большая остановка, мы выйдем, и на вокзале я
куплю тебе все, на что покажешь.
Серёньке очень хотелось получить подарок сразу, но он так устал, что заснул
раньше, чем мама уложила его в постель.
Отрывки из повести Олега
Карандеева читают юные артисты
Студии наивного творчества "Корчак" Марк Штейнгауз (14) и Никита Казмирук (11)
К оглавлению
|
