|
|
Литературный |
 |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Произведения конкурсантов,
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
240606001de СКАЗЫ УРАЛЬСКИХ ГОР |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
АНТОНИНА Наступило лето. Меня привезли отдыхать на дачу. Каждый год все мои родственники свозили туда своих детей, и у нас было нечто весёлого детского лагеря. Вначале мы там жили с мамой, но потом из Арамиля приехали тётя Валя с дядей Севой, и мама уехала обратно в Свердловск. Тётя Валя привезла с собой Тоню. Тоня - это большая кошка, у которой была рыжая шёрстка с белыми полосочками и серьёзные голубые глаза. Тётя Валя называла её Тоня, но мы звали её Антониной или просто, по-кошачьи, - Тонькой. Антониной - когда она ловила много мышей или просто была умницей и ничего не вытворяла. А Тонькой - когда она пугала маленького хомяка, которого мы как-то раз отняли у соседской собаки и принесли в дом, или безобразничала. Ещё мы называли её так, когда она ломала наши песочные замки, которые мы строили во дворе, и опрокидывала ведро с карасями, которые приносили с рыбалки. Самое удивительное было в Тоне то, что она очень любила плавать и ездить с нами на рыбалку. У неё был серьёзный взгляд, и, когда она была очень виноватой, по её глазам было сразу видно, что она поступила неправильно. И это говорило о том, что Тоня знала стыд. Кроме того, Тоня умела постоять за себя и давала сдачи даже более сильным, чем она сама. Тётя Валя как-то рассказывала нам, что в прошлом году, когда у Тони были котята, соседская овчарка Дик захотел понюхать котят, чтобы с ними познакомиться. Но Тоня отважно начала их защищать. Подумав, что Дик хотел их загрызть, она отвратительно зашипела и замахала лапами на ни о чём не подозревающего Дика, и вцепилась ему в нос. Как-то утром нас, как всегда, разбудил пронзительный крик тёти Вали: - Подъём! Завтракать! Мы быстро вскочили с кроватей, оделись и бегом понеслись на веранду, топая босыми пятками, как стадо маленьких слонят. На завтрак была картошка, яблочный компот и - на десерт, желе. Всего нас было шестеро детей – Паша, Вася, Яна, Ася, Аня и я. Все мы были племянниками тёти Вали. - Сегодня, после завтрака, вы сделаете уборку на веранде и в спальне, а потом – берите удочки, ведро, и идите на рыбалку, - сказали нам тётя с дядей Севой. Так мы и сделали. Антонина тоже помогала нам, она своим мягким брюшком вытирала только что вымытый пол, и просила, мяуча, чтобы мы её взяли с собой на пруд. Мы пригласили с собой дядю Севу. Нам было дано поручение нести в рюкзаке приманку для рыб и стеклянную банку - девчонки попросили тётю Валю разрешить им принести домой живую рыбу и сделать домашний аквариум. Вообще-то мы с тётей Валей не понимали - зачем, ведь Тонька всё равно их запугает, либо просто съест, но девчонок было не переубедить. К пруду мы пошли через маленький лес, по тропинке, и попросили, чтобы Дядя Сева взял с собой надувную резиновую лодку. Вначале мы не хотели брать с собой Антонину и ушли без неё, оставив на даче, но, пройдя уже половину пути, мы услышали чьё-то знакомое мяуканье, и увидели, что Тоня, как ни в чём не бывало, трусит за нами. Вася и Паша хотели крикнуть ей: - «Домой!» - но Тоню защитила Яна, и мы все сдались и взяли её с собой. И вот на берегу пруда все занялись своим делом. Тоня же поспешила к воде. Вначале мы решили просто искупаться, скинули с себя одежду и полезли с визгом в прохладную воду. Дядя Сева тем временем на берегу надувал лодку. Ему оставалось уже только закрыть все клапаны. Мы, мальчишки, просто удивлялись, как играли наши девчонки. Они пытались плавать на спине, подложив под свои лопатки палку, к концам которой привязывали пустые пластиковые бутылки. Когда же они на пять минут выходили не берег, чтобы согреться и чуть-чуть обсушиться, то с визгом бегали по берегу, а потом - собирались кучкой, гадали на ромашках и жевали сладкий клевер. Перед тем как снова плюхнуться в воду, они, хотя были и девчонками, устраивали полотенечный бой, катались по траве, пытались догнать друг друга, закрыть полотенцем глаза, или зацепить друг дружку за ноги. Но вот тётя Валя с дядей Севой стали толкать лодку к воде, чтобы наконец-то в неё сесть и заняться делом. Девчонки же настолько увлеклись полотенечным боем, что даже не заметили, когда лодка была на воде. Но тут их бой прервал мой крик. - Лодка готова! Можно садиться! Мы с мальчишками первыми пустилось до лодки вплавь, и, забравшись в неё, наблюдали за происходящим. Девчонки побросали полотенца и побежали, чтобы сесть в лодку. Антонина, которая крутилась всё это время у них под ногами, последовала за ними. Девчонки плюхнулись в воду и поплыли к лодке, соревнуясь, кто быстрее доплывёт до неё. Антонина же, с невероятной для кошки способностью, плыла спокойно, не обращая внимания на девчонок. Она лапами загребала воду, и только мордочка торчала наружу. И вот она, обогнав шумных барахтающихся девчонок, первой доплыла до лодки. - Тонька, это нечестно! – кричала Аня. Но вот, наконец-то, все были в лодке, затащив в неё мокрую Антонину, которая начала тут же вылизываться. Мы стали рыбачить, но, просидев с удочками достаточно долго, поймали на всех всего лишь пять карасей. - Давайте вернёмся домой, что-то я уже хочу есть, - начал клянчить Вася. - Я тоже хочу есть! – поддержал его я, поскольку мне уже надоели комары, которые непрерывно кусали нас. - Да ну вас! Забудьте о ваших животах! Потерпите немножко! – пытались уговорить нас девчонки, которые почему-то были азартнее. - А вечером тётя Валя сварит нам грандиозную уху! И они начали расписывать, какой будет эта уха. От такого разговора у меня даже слюнки потекли, я насадил на крючок толстого противного склизкого червяка и бросил удочку в воду. Мне хотелось поскорее наловить рыбы и вернуться домой, чтобы получить вкусный ужин. Но мне, вместе с тем, был интерес и наловить рыбы больше всех. В это же время Антонина, сидевшая в лодке, кусала за плавники пойманных карасей - ей тоже не терпелось полакомиться ими, и, поэтому, нам приходилось всё время шикать на неё. Дядя Сева сказал, что в этих местах, недалеко от берега, в заводи водятся и щуки, и мы решили поплыть туда, поискать свой рыбацкое счастье. Мы подплыли на лодке к деревянному мостику, опиравшемуся о дно железными ногами. Первой мы высадили Антонину, потом выбрались сами и стали помогать девчонкам, а тетя Валя с дядей Севой остались в лодке. Мы уселись на краю мостика, насадили на крючки приманку и закинули удочки в воду, забыв в рыбацком азарте обо всём на свете. В это время Антонина крутилась около нас и внимательно смотрела на поплавки, дрожащие на поверхности воды. И вот когда один из них задрожал и ушёл под воду, а мы крикнули: - «Тащи!» - Тоня бросилась на то самое место, где только что был поплавок. Неожиданно для неё самой, её лапы вдруг во что-то запутались, и она стала отчаянно мяукать и барахтаться в воде, пытаясь выбраться. Но её лапы и хвост ещё больше во что-то запутывались, не оставляя ей шанса на спасение. Внезапно она почувствовала, как какая-то неведомая сила повлекла её вперёд, не давая опуститься на дно. Тонина мордочка находилась над водой, но мяукать от охватившего её испуга она уже не могла. Мы же, сначала посмеявшись над увиденным зрелищем, поняли, что Антонина попала в беду, и, побросав удочки и забыв о рыбалке, все вместе попрыгали в воду. Получилась настоящая кутерьма. Из-за поднятых брызг мы уже не видели кошки, а только хватали друг друга за руки и за ноги. Мы даже пытались нырять, чтобы под водой увидеть кошку, но только подняли со дна всю грязь. Девчонки дружно заревели во весь голос. Паша и Вася поплыли обратно к мостику, чтобы с него разглядеть происходящее, и, взобравшись на него, они увидали необычайное зрелище. Тоня плыла к берегу с невероятной для кошки быстротой, вопя, как ошпаренная. Мы все бросились к берегу, пытаясь её догнать, и не выпускали из вида её мордочку, высовывавшуюся, как глиссер, из воды. Но вот уже Тоня была на берегу. И тут нам всё стала ясно. Из-за дерева, растущего у самой воды, показалась голова нашего соседа по даче. Мы знали, что он ставил сеть, чтобы наловить щук да карасей, и сейчас увидели, что он вытягивает её из воды. В сети, вместе с бьющей хвостом щукой, барахталась и Антонина. Её лапы и хвост запутались в сети, и она самостоятельно выбраться из неё уже никак не могла, оттого и мяукала, уже почти рыдая, как-то особо, по-кошачьи. Её, охотницу до рыб, дразнил запах рыбы, она была совсем рядом с рыбой, но страх был так велик, что Тоня потеряла всякий аппетит. Мы - кто бегом, кто вплавь, заспешили к берегу выручать кошку. Когда мы достигли берега, наш сосед уже выпутывал из сети Антонину. Вид у неё был очень жалкий. С неё ручьем текла вода, морда была в тине, и по её кошачьим глазам было видно, что она готова вот-вот разрыдаться, если бы только умела плакать. Кошка выглядела совсем тощей и несчастной. Мы бросились к Антонине. Ася схватила полотенце, вытерла кошке шерсть и завернула её, пытаясь согреть. Тетя Валя с дядей Севой, наблюдавшие за этой историей из лодки, быстро гребли вёслами, чтобы прибить лодку к берегу. Они приказали нам быстро собираться домой и нести поскорее кошку, чтобы там напоить её тёплым молоком. В тот вечер Тётя Валя сварила нам уху всего лишь из пяти пойманных карасей, а мы все были счастливы, что всё закончилось благополучно и Антонина была с нами. Мы не спускали её с рук, гладили и ласкали. Всё оставшееся лето мы вспоминали этот забавный, но поучительный случай, и больше никогда не брали Антонину на рыбалку. Но вот лето подошло к концу. Закончился и отпуск тёти Вали, она возвращалась домой. За мной тоже приехала мама. Посадив кошку в корзинку, мы всей гурьбой пошли на станцию провожать тётю Валю и дядю Севу. Мы очень привязались к Антонине, и, когда поезд отошёл от перрона, нам ещё долго виделась её хитрая мордочка, и казалось, что Антонина машет нам на прощанье своей мягкой рыжей лапкой. КОШАЧЬИ ГЛАЗА Жила в одной уральской деревне одинокая старушка, которую соседи звали просто – баба Лиза. Никого у неё не было, да и к старости она стала плохо видеть. Днём она пошире раскрывала ставни у окна, а чуть только темнело, зажигала поярче керосиновую лампу. Но долго читать, даже и в своих старых очках, она не могла. Разговаривала она вслух сама с собой да с домовым, но только домовой ей не отвечал - не умеют разговаривать с людьми домовые. Стало ей скучно, вот она и стала думать - кого бы ей в дом позвать. И решила она взять у соседки только что родившихся котят. Котята – что дети малые - от них радость в доме. Самое интересное, что родились котята совершенно одинаковые, и шёрстка была у них одинаковая - рыжая с белыми полосочками. Старушка думала – как она будет различать котят, но когда те подросли, и у них раскрылись глазки, оказалось, что у одного из них они голубые, у другого – зелёные, а у третьего - коричневые. Котята жили дружно. Им нравилось играть в чехарду - они кувыркались друг через друга или переворачивались, как живые мягкие клубочки. Они любили вместе, свернувшись, спать на высокой железной кровати, стоявшей в углу избы. А по вечерам, когда хозяйка сидела у керосиновой лампы и читала книгу, все три котёнка сидели на полу и внимательно смотрели на висевшие на стене часы с маятником, который ритмично качался из стороны в сторону, и мечтали о том дне, когда они подрастут и смогут достать лапками до этой движущейся странной игрушки. Эта игрушка казалась им таинственной, загадочной, и так и манила их подпрыгнуть вверх. Котята могли подолгу смотреть на этот часовой маятник. Но вот баба Лиза гасила лампу, снимала тапочки и ложилась спать. Котята запрыгивали к ней на кровать, укладывались поудобнее - кто в ногах, а кто даже забирался подмышку, и тоже засыпали. Как-то раз, во сне, котёнок с голубами глазками почувствовал, что его кто-то щипает за хвост. Котёнок нехотя потянулся, приподнял мордочку, принюхался, посмотрел на свой хвост и неожиданно увидел стоявшего возле кровати маленького человечка с седыми всклокоченными волосами и короткой бородой. Ростом он был гораздо меньше детей, которых котята видели за окошком дома. Котёнок дёрнул за ухо своего спящего рядом брата, а тот, увидев этого же человечка, куснул за лапу сестру. Котята, мигом проснувшись, уселись вокруг человечка и навострили уши. И тут человечек заговорил: - Не бойтесь меня! Я много раз слышал ваше мяуканье и наблюдал за вами из-за стенных часов, на которые вы так любите смотреть. Думаю, что настал черёд и познакомиться. Я - хозяин этого дома - Домовой Афанасий Фёдорович- младший. При этом он смешно раскланялся, расставив свои маленькие ручки, и даже чихнул. - Ме-меня зовут, - заикаясь от удивления, промяукал котёнок с коричневыми глазками, - мяу, Гриша. - А меня - Августина, - робко вставила кошечка с голубыми глазками, - та, которую домовой ущипнул за хвост. Из-за неё выглянула, сверкнув своими громадными зелёными глазами, её сестра, отпихнула Августину задней лапой, выгнула спину и величественно заявила: - Я - Люси Первая! И хотя на самом деле хозяйка звала её просто Люськой, она считала себя самой главной среди котят, потому что родилась первой. За ней появился Гриша, а Августина была самой младшей и маленькой. Ей-то и доставалось почему-то больше других. Домовой жил за печкой, на лавке, в самом углу. Хозяйке домовой не мешал - он её уважал. Он очень любил пироги, которые она пекла по праздникам, и всегда норовил утянуть в свой уголок вкусную ватрушку. Нравом он был весёлым, любил попроказничать да порезвиться. Вот и теперь он предложил котятам поиграть с ним в догонялки. Правила игры были простыми -- он выстраивал котят в ряд - вначале Люси Первую, затем - Гришу, а за ним – Августину. Они должны были взять зубами друг друга за хвосты, а галить вызвался сам домовой. Котята так и сделали. Что тут началось! Котята вереницей бегали по избе, стараясь не выпустить хвост соседа из своей пасти, а домовой старался догнать и дёрнуть за хвост Августину. От шума и грохота баба Лиза проснулась. Она зевнула, да так и застыла с раскрытым от удивления ртом - такого зрелища она никогда не видела. - Кыш! Ишь ты, расшумелись как! - опомнившись, крикнула баба Лиза и кинула в котят лежавшим около кровати тапком. - Не ты ли это затеял, Афанасий Фёдорович? Я – тебе! - она погрозила пальцем домовому. - Знаю я твои проделки! Попробуй ещё такое затеять, я на тебя мышеловку поставлю! Посмеялся про себя домовой, да и ушёл спать к себе в угол за печку. Настал день. - Чем же кормить-то вас мне сегодня, милые мои? – разговаривала баба Лиза с котятами и сама с собой. – Пойду-ка я к соседке, принесу для вас молочка. – И она вышла из избы. А домовой - тут как тут! Стал он выспрашивать у котят про их заветную мечту. И хотя он прекрасно знал её, решил подзадорить котят. А котята, наперебой мяукая и мурлыча, стали рассказывать, как они хотят покачаться на маятнике, но не могут до него дотянуться. Афанасий Фёдорович-младший подставил к стене стул, сам встал на него и подозвал котят. Первой на стул запрыгнула Люси Первая, потом показались мордочка и лапки Августины. Но Люси Первая больно наступила своей лапой на лапки Августины, и та свалилась вниз. Вместо неё на стул запрыгнул Гриша, а за ним, обиженно мяукая, залезла и Августина. И тут домовой скомандовал Люси Первой сесть ему на руки. Афанасий Фёдорович, поднатужившись, резко подбросил её вверх, и Люси испуганно уцепилась лапами за маятник. Она так испугалась и прижалась к нему, что маятник даже стал качаться медленнее. Остальные котята весело замурлыкали, глядя на Люси. Но им и самим не терпелось покачаться на маятнике. Когда Люси наконец-то успокоилась, домовой подсадил на маятник Гришу. Гриша с Люси потеснились, освободив немного места для Августины. Зрелище было необыкновенное! Котята вцепились всеми зубами и когтями в маятник, а Августина даже обвила её хвостом, и все вместе раскачивались на нём. В это время в избу зашла хозяйка с бидоном молока, а котята, наслаждаясь своим качаньем, даже не заметили её появления. - Ах вы, безобразники! - закричала на них баба Лиза! Сладу с вами нет никакого! Котята испуганно спрыгнули с маятника, бросились - кто куда, выбили из рук хозяйки бидон и разлили всё молоко на пол. А Люси Первая так испугалась, что слетела с маятника на краешек стола, зацепилась когтями за скатерть, и вместе с ней и с очками бабы Лизы, которые лежали на столе, полетела на пол. Очки с шумом разбились. Котята забились по углам, поджав хвосты. Баба Лиза, горюя, подняла разбившиеся очки, а котят – в наказание – заперла в тёмный чулан. Провинившиеся котята чувствовали свою вину. Они остались без молока, были голодны и думали - что же им делать. Но тут в дверной лаз просунулась голова Афанасия Фёдоровича. - Ну, друзья, и делов – то мы с вами наделали! А ведь нельзя нам нашу бабу Лизу обижать. Теперь нам её выручать надо. - Ах, - вздохнула Августина! Она пошла в угол, где стояла метла, которой баба Лиза подметала двор, уткнулась мордочкой в свои передние лапы, и начала плакать. Ей слёзы катились вниз и оставались там застывшими капельками. Расплакался и Гриша - ему было жалко и бабу Лизу, и себя. Он утирал лапой глаза, тоже стряхивая слезинки на пол. Глядя на брата и сестру, Люси Первая забилась в угол и тоже начала плакать. - Ну, полно, полно, котята! Слезами горю не поможешь! - начал утешать их домовой. – Попробую я помочь вам! Котята притихли и перестали плакать. - Есть у меня в сундучке заветный камушек. Если его опустить в воду, превращается она в стекло. Попробуем их ваших слезинок сделать бабе Лизе стёкла на новые очки. - Неси поскорее свой камушек! Мы уже наплакали целые лужицы! - замяукали котята. Домовой пошёл в избу и быстро вернулся, держа в руках камушек. По цвету он напоминал пролитое котятами молоко. Домовой подносил камушек к каждой кошачьей слезинке. Дело это было трудное и кропотливое, но оно стоило того - каждая слезинка неожиданно превращалась в красивый камушек. Самое удивительное было в том, что каждая слезинка превращалась в камушек того цвета, какими были глаза котят. Котята обрадовались, они ликовали, мурлыкали, вылизывали друг друга и домового. Тем временем баба Лиза вытерла тряпкой лужу с молоком, и, пригорюнившись, села у окна. Читать она без очков совсем не могла. И тут она вспомнила, что у неё в чулане стояла кринка со сметаной. - Ох, как бы ни слизали всю сметану, эти безобразники! - и она заторопилась. Баба Лиза пошла в чулан, открыла дверь и увидела котят. Они сидели по углам с сияющими мордочками, а возле каждого из них лежало по горсточке каких-то странных камушков. Вынесла она на свет эти камушки, посмотрела, прищурившись, а камни-то переливаются и играют, будто это глазки её шаловливых котят. - Да ведь это и в самом деле - Кошачьи глаза! Камешки-то не простые! Они и дом оберегают, да и сгодятся они - не одну пару очков! Ну, ладно уж, заходите в избу, да не безобразничайте больше! И баба Лиза, обрадовавшись своим неожиданным помощникам, запустила котят обратно в дом и положила им по ложечке сметанки. МЕДНАЯ КОШЕЧКА Давно это было. Славились горы на Урале медной рудой. На вид она - золотисто-красная, блестящая, да лежит только глубоко под землёй. Добывают руду, и выплавляют из неё медь - благородный металл. Вот однажды в горном посёлке случилась интересная история. Как это водилось, привезли на завод медную руду в мешках. Развязал мешок литейщик Степан, видит – лежит там кусок-слиток руды, по форме своей напоминающий сидящую кошечку с поднятой лапой. Достал Степан его, хотел в печь бросить, а слиток и говорит ему человеческим голосом: - Не плавь, меня, добрый человек! Коль ты таков на самом деле - я тебе счастье принесу! Ну, а если ты злобу держишь, выведу тебя на чистую воду. Литейщик был и в самом деле человек добрый, и сказал он об этом медной кошечке. А потом и спрашивает у неё: - А что же мне делать с тобой? - Я, - говорит слиток, - медная кошечка, счастье приношу в дом. Как ты закончишь свою работу, снеси меня домой, да только смотри - никому обо мне не сказывай. Послушался литейщик. Кошечку за пазуху положил, а, закончив работу, принёс домой и спрятал её хорошенечко на полку, где держал камешки-пириты, которые ему вместе с рудой попадались. Хорошо устроилась кошка за камушками. Однажды и говорит она ему: - Утром давай мне по три крошки хлеба, а вечером капельку молочка наливай. - Зачем? - удивился Степан. - Чтобы кормиться, - отвечает кошечка. Пожал Степан плечами, но стал приносить ей то, что она требовала. Прошло некоторое время. И - правда, стал Степан замечать, что в породе камушков-пиритов стало попадаться ему больше, и хрустальные друзы сыпались одна за другой, и хозяин-заводчик стал платить ему за работу побольше. Удача росла на глазах. Но и окружающие это тоже стали примечать, да и стали поговаривать, подсматривать в мешки с рудой, что Степан получал для плавки. А он был человек молодой, с доброй душой да сердцем открытым. Забыл он про наказ кошечки не рассказывать о ней никому, проговорился другим литейщикам об этом чуде. Рассказал, как приютил он у себя кошечку медную, и кормит её, и поит молочком, а она ему удачу приносит. Подивились литейщики этому чуду, да только один из них оказался человеком завистливым и жадным, и рассказал об этом заводчику. От такого рассказа у заводчика глаза разгорелись, руки от жадности задрожали, волосы на голове поднялись. Захотел он - во чтобы-то ни стало - заполучить эту кошечку себе. Подговорил заводчик этого литейщика украсть у Степана кошечку, и пообещал наградить его за такую услугу. Стали они думать - как это сделать. Решили, в конце-концов, послать литейщика с поручением домой к Степану, да за разговором-то и забрать кошечку. Так и сделали. Пришёл литейщик к Степану, завёл с ним разговор и попросил кошечку показать. Увидел он, где кошечка находится, а как только Степан отвернулся, чтобы гостя чаем напоить, схватил кошечку за пазуху, и из избы бегом убежал. Принёс медную кошечку заводчику, тот забрал её да в шкаф запер. Дал литейщику за услугу денег, и приказал больше в посёлке не появляться. Спохватился Степан, видит, что кошечки нет, понял он сразу, кто её утащил, побежал за литейщиком, а того нет нигде – ни дома, ни на заводе. Погоревал он, да что делать-то! Дела только пошли у него худо. В руде ему больше не встречались ни пириты, ни хрусталики, да и заводчик стал к нему очень суров. А между тем сам заводчик стал от кошечки ждать несметных богатств. Но медная кошечка не любила людей жадных да корыстных. Держал её заводчик в голоде, не давал ей ни есть, ни пить, только каждый день заглядывал в шкаф, в надежде увидеть там самородки да россыпи золотые, но шкаф был пуст. Пробовал он с ней заговорить, но кошечка молчала. Думала она о том, как наказать его. Прошло ещё немного времени. И вот на заводе стало твориться что-то неладное - развяжут литейщики мешки с рудой, а там пустая порода. Загрузят её в печь, а она угли превращается. И в чём дело – никто не знает. Жить стало всем туго. Вот собрались как-то литейщики все вместе, и стали думать - с чего это такая беда с ними приключилась, да и как жить-то дальше? Тут-то вдруг все и спохватились, что нет среди них одного литейщика, который исчез неведомо куда с завода, никому об этом не сказавши. Не в нём ли дело? Решили его поискать. Поехали к нему домой, расспросили – что да как, поехали в соседний посёлок, и узнали по слухам, что скрывается он там. Нашли его и стали пытать – что же случилось. Признался литейщик им в своём грехе, рассказал, как украл он у Степана медную кошечку и отдал её заводчику. Вот собрались литейщики, решили идти к заводчику просить, чтобы вернул он Степану кошечку. Стал заводчик отпираться, что нет у него кошечки, что наговорили на него. Но – скрывай не скрывай, а вместо прибыли дела на заводе шли всё хуже и хуже. Пробовал он и бить, и просить медную кошечку смиловаться над ним, но ничего не помогало. Кошечка была сама медной, всё терпела, но дело своё делала - ведь сердце у этой кошечки было живое, а не медное. Но только и терпенью литейщиков пришёл конец. Снова собрались они вместе и решили держать заводчика взаперти в жарком и душном цехе, пока он им кошечку не отдаст. Так и сделали. Не выдержал заводчик, рассказал, где он кошечку прячет. Открыли литейщики шкаф, а медная кошечка позеленела от плохого обращения с ней. Увидел Степан - что с его кошечкой стало, сам позеленел от злости. Взял он кошечку на руки, погладил её как живую, и она вновь стала рыжевато-медной, а зелень слетела с неё, на пол упала и превратилась в камешки малахита. Принёс её снова Степан в своё дом, покаялся ей в том, что рассказал о ней товарищам, и попросил кошечку простить его. Обещал, как и прежде заботиться о ней, да поглаживать её колючую медную шёрстку. С той поры дела на заводе снова пошли в гору, порода в мешках опять стала богата рудой, даже случалось, что камушки драгоценные попадались. Придут литейщики к Степану в дом, а у него в доме и уют, и достаток, дети подрастают, а кошечка - на почётном месте сидит, да счастье в дом приносит. СКАЗАНИЕ ПРО ОЗЕРО УВИЛЬДЫ Давно это было. И там, где теперь разлилось широкое озеро Увильды, был маленький и очень спокойный ручеёк Увильдинка. И настолько этот ручеёк был мал, что в нём жила всего лишь одна рыба. Эта рыба была необычайно красива, и её никто не осмеливался ловить. Иногда приезжали дети из ближайшей деревни, чтобы поиграть с ней, ведь эта рыба была совсем не похожа на обыкновенную речную рыбу – она казалась совсем ручной и резвилась в воде, переливаясь чешуёй, забавляя ребят. Они ласково звали эту рыбу Увелькой, но никто из них не мог догадаться, что каждую ночь, когда все спали, она превращалась из рыбы с голубой чешуёй и розовыми плавниками в красивую девушку, и выходила на берег в голубом платье и в розовых туфельках. Увелька подходила к высокой траве, растущей по берегу ручья, и брала маленькую лодку, которая была надёжно спрятана в траве от людских глаз. Она садилась в неё и плыла по ручейку до самого его узкого места. Там девушка выходила из лодки и лёгкой походкой шла к лесному ущелью, где стояла невысокая скала, в которой был едва заметен вход в пещеру, заваленный змеевиком. Вниз опускались ступени из камней. Она зажигала свечу и медленно спускалась вниз, стараясь не нарушить покой тихой пещеры. Лестница приводила к старой деревянной скрипучей двери. Девушка аккуратно открывала эту дверь и доставала из-под лавки, стоящей около двери, маленький сундук. Она бережно брала его и садилась на стоящий рядом стул, чтобы открыть крышку этого сундука. Когда она это делала, зал пещеры наполнялся светом, идущим из сундука - столько было в нём драгоценностей! Девушка перебирала камни, играя и любуясь ими, но взять с собой один, даже самый маленький камушек, девушка-рыба не могла. Сундук принадлежал её тёте - Хозяйке Медной Горы. Однажды она, разгневавшись на свою маленькую и шаловливую родственницу Увельку, которая по нечаянности взяла с собой поиграть голубой с розовыми прожилками переливающийся камушек и потеряла его, превратила девушку в рыбу. Лишь иногда она позволяла ей снова принимать человеческий облик, чтобы та могла поиграть её сокровищами, и только на это самое время. С тех пор девушка всегда помнила строжайщий запрет - ничего не уносить из пещеры. Как-то раз, когда она, по обыкновению, перебирала красивые камни, ей захотелось узнать – что же лежит на самом дне сундука. Она стала выкладывать на стол горсть за гостью камни, пока сундук не опустел. И вот в самом уголке сундука она увидела закатившуюся голубую восковую бусинку. Эта бусинка очень понравилась Увельке своей скромностью, потому что от блеска камней у девушки-рыбы даже заслезились глаза. Увелька стала ею играть - то она катала её по столу, то внимательно рассматривала, и ей казалось, что она летит, и навстречу ей дует свежий весенний ветер, а в руках она несёт букет нежно-голубых подснежников. И так, заигравшись этой бусинкой, девушка снова забыла запрет своей своенравной тёти. Крепко зажав бусинку в кулаке, мечтая о чуде - снова стать обыкновенной девушкой, Увелька пошла к выходу из пещеры. Но вот беда – вдруг в горячих руках девушки восковая бусинка начала таять, превращаясь из воска в воду. Воды становилась всё больше и больше, и она превратилась в целый поток. Он захлестнул Увельку, и она снова начала превращаться в рыбу - руки её превратились в плавники, тело уменьшилось и покрылось чешуёй, а аккуратные ножки превратились в розовый хвост. Этот поток вынес её из пещеры, и они вместе - девушка-рыба и холодная вода понеслись дальше. Берега тесного ручья начали расширяться, бурные потоки воды затапливали всё кругом, захватывая на своём пути встречавшиеся маленькие озёра. Вместе с течением бурного потока и сверкающей своей чешуёй голубой рыбой, из этих озерков устремлялись косяки больших и маленьких рыб. Но понемногу гневные волны успокоились, и вместо маленького тесного ручейка Увильдинки, в котором жила всего лишь одна рыба, образовалось большое озеро со студёной водой, в котором нашлось место для множества рыб - озеро Увильды. Но только с тех пор голубая рыбина уже никогда не превращалась в девушку. По велению Хозяйки Медной Горы она осталась рыбой навечно. Бывает, над поверхность озера вдруг взметнётся фонтан брызг - видно, девушка хочет вырваться из своего плена. И все, кто видит этот фонтан, стоят, зачарованные зрелищем, и удивляются хороводам, которые устраивают подводные жители этого удивительно красивого озера с живой водой. |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Вернуться к списку произведений | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
