|
|
Литературный |
 |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
Халмурзаева Гаухар Дипломант четвёртого этапа литературного
конкурса имени Януша Корчака КРУГИ НА ВОДЕ Посвящается памяти Ак-Кула, |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
На пустынном озерном берегу в ночи у костра сидели двое, старик и мальчик, дедушка и внук. Сухие ветки неслышно потрескивали, изредка отбрасывая в июльскую темноту летучие точки-искорки. Веселой стайкой, взвиваясь ввысь и пританцовывая над языками высокого пламени, искорки таяли в воздухе, словно огненные снежинки, уступая место порывам легкого прибрежного ветерка. Старик, кряхтя, с трудом привстал на одно колено, подбросил большую высохшую корягу, и ночной костер разгорелся с новой силой. Поправив левой рукой сползший с плеча темный бархатный чапан1 , он ласково посмотрел на сидящего рядом на кошме2 маленького внука. Лопоухий мальчик лет шести, с любопытными глазами-вишнями и гладко выбритой головкой с тугой черной косичкой на затылке, прикрывшись от пронизывающего ночного ветра старым одеялом, маленькими глоточками отпивал из пиалы дымящийся шорпо3 только-только снятый с огня. -Замерз, Тайлак4 ? Ничего, вот выпьешь свежего шорпо, и согреешься, как следует. В городе то, наверное, некогда родителям за тобой следить, все работа, да работа. Ты бы почаще приезжал к нам, порадовал бы нас с тайэне5 , она ведь уже на следующий день после твоего отъезда начинает тебя снова ждать. Мальчик широко улыбнулся в ответ, обнажив крупные белые зубы. -Тайата6 , расскажи что-нибудь про озеро, - попросил он, кутаясь зябко в одеяло. -Эге, да, ты продрог совсем! Вон нос как сосулька сизый стал, смотри-ка, как ветер с озера тянет холод. Твоя тайэне, наверное, нас заждалась, допивай скорее, пока не остыл, и пойдем-ка домой. -Расскажи, ну, пожалуйста, расскажи! Еще рано домой! И мне не холодно ничуточки! Старик усмехнулся украдкой в усы, поворошил своей палкой ветки в пламени, взметнув к небу багряный сноп искр, степенно огладил морщинистой ладонью седины, и не спеша, провел рукой по холодному песку. Сухие песчинки медленно скользили сквозь пальцы, ссыпаясь в кривые, словно линии жизни на руке, узоры. Время… время…вечный всадник, спешащий к далекому горизонту… Как угнаться за ним, если спешился сам давно? Сколько времени утекло вот также как песок? Скольких людей видели эти волны, сколько удивительных историй было рассказано в ночи у костра - не сосчитать, не соизмерить... Он прикрыл глаза, замер на секунду, словно отзвук далеких времен долетел до него тихий вздох с озера, и слова плавно, как дымок потянулись туманной вязью над озером: -Видишь те круги, что расходятся на воде? Вон там, где луна расстелила свою дорожку. Мальчик шмыгнул носом и оглянулся назад, туда, куда указывал дедушка. Невдалеке на воде, по желтоватой лунной дорожке кое-где расходились маленькие круги. Он кивнул и потеплее укутался старым ватным одеялом, приготовившись слушать деда. -Ты ведь знаешь, что наше озеро хранит много тайн, и только самым достойным оно позволяет на миг к ним прикоснуться. Помнишь вон те рослые тополя у дороги? Сейчас слишком темно и их почти не видно. А когда-то давным-давно, когда теплые волны плескались у тех тополей, в этих местах жил могучий и сильный род воинов, Ак Чоро7. Сорок белых праздничных юрт стояло на высоком берегу. Сорок сильных белых жеребцов носилось по предгорью среди привычных глазу гнедых скакунов в большом вольном табуне. Белым цветом от женских элечеков8 покрывались весенние зеленые луга, воздух в округе весь звенел от людских голосов, детского смеха и радостных песен. Казалось, даже седые горы, сбросив облака с вершин, пускались в пляс вокруг хрустальной глади вод. Покой и счастье царили над берегами лазурного озера, пока однажды не прибыл на стойбище странный караван с чужеземными путешественниками. Караван пришел издалека, печально звеня медными колокольчиками верблюжьей упряжи, неся с собой неясную тревогу и смутный, неведомый доселе страх. ------------------------------ [1]Верхняя стеганая мужская одежда из бархата или шелка [2]Сваленный из шерсти коврик [3]Мясной бульон [4]Верблюжонок (пер. с кырг.) ласковое обращение к детям [5]Обращение к бабушке по материнской линии [6]Обращение к дедушке по материнской линии [7]Белые воины (пер. с кырг.) [8]Национальный женский головной убор из тонкой белой ткани По сильно измученным жаждой и голодом, солнцем и ветрами людям и животным было видно, что пройденный путь нелегко им дался. Из семи караванных верблюдов только два еще были на ходу, остальные брели на последнем издыхании. О людях нечего было, и говорить - иссохшие, грязные, молчаливые как тени, они почти не могли пошевелиться. Шестеро несчастных были едва живы. Весть о приходе разбитого каравана быстрее ветра переносилась из юрты в юрту. Женщины и дети, старики и молодые, все устремились навстречу странникам. Истерзанные трудным походом и испытаниями, выпавшими на их долю, путники, с благодарностью в глазах, молча принимали протянутые им со всех сторон бурдюки с взбитым кобыльим молоком, айраном и ячменные лепешки, испеченные на плоских камнях у очагов. Слов никто не произносил, да и разве можно передать словами благодарность человека оставшегося на долгое время в голой степи без еды и воды тому, кто протягивает чашу жизни? Собравшиеся вокруг жители стоянки были потрясены, никогда еще судьба не сталкивала их вот так, лицом к лицу с теми, кто, оказавшись по ту сторону удачи, на себе испытал гнев духов, отвернувшихся от путников. Двое молодых путешественников невысокого роста, одетые в темные одежды персидского кроя, были похожи друг на друга, как если бы один был отражением в воде другого. Юный возраст еще держал их на ногах, и юноши, несмотря на сильную изможденность, помогали, как могли остальным товарищам. Желтолицый караванщик с раскосыми как у рыси прозрачными глазами, жадно припал обветренными растрескавшимися губами к деревянной чашке с живительной влагой, протянутой чьей-то сердобольной рукой. Он пил так неистово, так яростно, что родниковая вода разбегалась, растекалась маленькими ручейками по подбородку, стекая за ворот его одежды. Как бездонный колодец, он никак не мог напиться вдоволь, сам, став за время этого перехода движущейся частью ужасных безводных песков, оставшихся далеко за этими горами, окружившими лазурное озеро. Едва утолив жажду, караванщик огляделся по сторонам, и что-то сказал своим спутникам на непонятном для собравшихся рядом жителей языке. Через силу он заставил себя подняться с травы, показавшейся после долгих мытарств мягче куньего меха. Отряхнув слабой рукой запылившееся в дороге платье, и слегка пошатываясь от усталости и навалившейся откуда-то ватной вялости, он отправился разыскивать юрту хозяина стойбища в сопровождении шумной гурьбы любопытных ребятишек, увязавшихся за диковинным незнакомцем, то и дело хватавших его за руки и развевающиеся во все стороны одежды. Обогнув стоявшую невдалеке высокую распорку из сухих гладких ветвей тала с сине-красным шырдаком9 , выставленным для просушки на солнце, он осмотрелся по сторонам. Шагах в пятидесяти от него стояла богато убранная цветными ткаными полосами и толстыми кистями большая юрта с охраной из двух молодых людей. Решив, что это и есть главная юрта, он направился к ней в поисках хозяина стойбища. Подойдя ближе, караванщик, которого все еще шатало от усталости, поклонился стоявшим на страже джигитам, и, сомневаясь, поймут ли его, приветствовал их на китайском языке: -Мир вашему дому, славные воины! Мы сбились с пути после степного бурана. Как называется это озеро и что это за стойбище? Язык, на котором чужеземец обратился к ним, был не знакомым, и охранники переглянулись: -Чудной какой-то язык! Что он там говорит? Ну-ка, Баке, зайди-ка, скажи Жылдыз-Ата, что у порога чужеземец. ---------------------- [9]Войлочный ковер Через минуту шитый пышными рогатыми узорами войлочный полог откинулся, и на пороге появился высокий белобородый старец в сопровождении молодого парня. -Почтенный Жылдыз-Ата, вот тот человек, о котором я вам говорил. Догадавшись, что перед ним глава рода, караванщик вновь поклонился и повторил приветствие на китайском: -Мира и благоденствия вашему роду! Меня зовут Чжан Го, я веду караван в северные страны. Несколько недель назад мы попали в жестокую степную бурю, сбились с пути, и потеряли половину людей. Караванные тропы проходили вдали от озера, и только раз в год, ближе к лету, сюда наведывался единственный караван, который приводил обходными путями старый рябой перс с выкрашенной хной огненно-красной бородой, хитрый как лис, и говоривший только на фарси. Караван привозил на стоянку товары почти со всего света, чего там только не было - тут были и коралловые бусы из дальних южных морей, и северные янтарные пуговицы, и драгоценные восточные ткани. Разговаривал старый лис только с горцем-отшельником, без рода без племени по имени Туштук, пришедшим неизвестно откуда и поселившемся в урочище неподалеку от родовой стоянки Ак Чоро. Откуда Туштук знает язык, и о чем он подолгу говорил с персом никто не знал, но спускался к берегу из своего убежища он только тогда, когда приходил караван перса. Аксакал знаком подозвал к себе стоявшего поодаль юношу-стража и приказал: -Я не могу его понять. Видно он пришел издалека. Ступай, отведи чужеземцев в дальнюю юрту к своему брату, пусть их накормят, и устроят на ночлег. А сам скачи к высокой пещере в волчьем урочище, туда, где живет бродяга Туштук, приведи его ко мне. Он понимает даже язык зверей и птиц, может он поймет, что говорит этот бедняга. Улыбнувшись на прощание путнику, старейшина скрылся в юрте. Баке мягко прикоснулся к рукаву караванщика и все так же знаками попытался объяснить ему, чтобы он следовал за ним: -Пошли! Ты, я и твои люди должны идти со мной туда, - он махнул в сторону дальней юрты. Караванщик за время своих странствий привык обходится малым, вот и сейчас, по скудным жестам и мимике, он понял, что его куда-то зовут. Собравшаяся на окраине стоянки толпа все не расходилась, всем было интересно узнать, откуда пришел караван и кто были эти путники. Караванщик собрал своих людей, что-то сказал им, и все вместе они отправились за молодым джигитом. Оставив у брата гостей и передав в точности слова аксакала, Баке отправился в урочище за отшельником. Белый как снег жеребец-трехлетка по имени Ак-Кула с маленьким серым пятнышком на лбу быстрее ветра нес своего хозяина. Рассекая грудью горячий воздух, пригнув голову немного вперед, он как стрела, спущенная тугой тетивой, влетел в горный предел урочища. Осадив жеребца, Баке осторожно направил его через камни и поваленные стволы деревьев к пещере. Дороги как таковой не было, и приходилось почти протискиваться между огромными валунами. Когда каменная река стала почти непроходимой для всадника, гонец оставил Ак-Кула не привязанным около низкорослых зарослей арчи10, а сам полез вверх по склону туда, где зиял обугленным пятном черный провал пещеры Туштука. Вконец ободрав ладони и локти о колючие ветви, и острые камни, юноша почти добрался, наконец, до входа. Ухватившись за каменный выступ и подтянувшись, он вылез на небольшую травяную площадку перед пещерой. Прямо перед собой он увидел сидящего на деревянном обрубке отшельника. Туштук, посмеиваясь, держал в руке огромный лист лопуха, на котором горкой лежали крупные куски диких сот, истекающих душистым медом. -Долго же ты поднимался сюда! Я устал ждать. Что случилось, сынок? Все ли хорошо на стоянке? Держи, такой еды ты ведь не часто пробуешь. ----------------------- [10]Низкорослый кустарник (можжевельник) Придерживая пальцами края листа, Баке с удовольствием откусил сладкое лакомство. Старик, прищурившись, ждал, пока он расправится с угощением. -На стоянку пришел караван издалека, люди говорят на непонятном языке, Жылдыз-Ата просил вас привезти. Мой Ак-Кула ждет внизу. -Гм, чужеземцы говоришь. Откуда здесь караван? По этому берегу уже давно никто не водит караваны, кроме того рыжего перса. А как они выглядят эти люди? -Ну, обыкновенные такие, люди как люди, только вот желтолицые и редковолосые. А у караванщика глаза совсем как рысьи. Да вы сами увидите, поехали, а? -Ладно, я и сам уже не помню, когда в последний раз спускался к берегу, так что поехали, сынок, посмотрим на твоих чужеземцев. Ак-кула, неспешно жевавший сочную ветку с куста горной смородины, испуганно отпрянул в сторону, увидев рядом с хозяином обросшего страшного старика в вывернутой наизнанку волчьей шкуре. Приседая, и то и дело, прядя ушами, жеребец упрямился, не давая отшельнику взобраться на круп. Чтобы успокоить коня, Баке пришлось первому вскочить в седло, и помочь старцу вскарабкаться позади себя. Свистнув так, что сойки стаей взметнулись с елей, они тронулись в обратный путь, на стоянку. На стойбище у крайней юрты вокруг караванщика, весело смеясь, толклись вездесущие детишки. Желтолицый Чжан Го, сидя на корточках, развлекал местных малышей, пока его спутники отдыхали после трудной дороги. Развьючив своих верблюдов, он достал из полосатой дорожной сумы маленький плоский котел из неизвестного металла с двумя литыми ручками в виде спящих драконов по краям. На внутренней стороне котла были вычеканены легкие струи воды, взметнувшейся вверх. Рельефы располагались так, что делили котел как бы на четыре равные части. Налив в котел пресной воды почти до краев, караванщик стал осторожно натирать ручки котла ладонями. Вдруг вода в котле вскипела маленькими струйками в четырех местах, образовав четыре малюсеньких буруна, как раз там, где находились вычеканенные рисунки. Дети, обступившие плотным кольцом раскосого незнакомца, толкаясь и сопя, от неожиданности дружно завизжали, в полном восторге подпрыгивая на месте. Скоро вокруг собрались и взрослые, негромко переговариваясь между собой о чудесном котле. Проезжая мимо собравшейся толпы всадники приостановились посмотреть на заморскую диковину. Спешившись, Баке осторожно помог сойти с коня старику. Джигит привязал Ак-Кула рядом с дальней юртой, на прощание он поцеловал его в серое пятнышко на лбу благодаря за поездку. Вдвоем с горцем они подошли к юрте старейшины, перед входом юноша оставил гостя снаружи, а сам вошел вовнутрь. Жылдыз-ата сидел на выделанной шкуре барса, постеленной поверх бархатных тещеков, облокотившись на подушку из козьего меха. Возле очага суетилась старшая невестка Бурул, невысокая, чуть полноватая молодая женщина с маленькими голубыми глазами в обрамлении темных ресниц. Юноша поклонился и доложил: -Почтенный Жылдыз-Ата, я привез старого Туштука, как вы хотели. -Зови, и пусть приведут караванщика, я хочу расспросить его. Полог поднялся и вошел отшельник. -Приветствую тебя, достойный Жылдызбек! Как дела на твоей стоянке? Умножаются ли твои табуны? -И тебе привет, Туштук! Все сидишь как волк в своей пещере? Может, хватит уже сторониться людей и жить как зверь. Поселился бы с нами, завел бы жену и детей, а? -Слышал я, караван чужой пришел. Каким ветром его сюда занесло? Полог юрты снова поднялся, второй стражник привел караванщика. Туштук присмотрелся к незнакомцу: -Я знавал раньше людей с такими же лицами как у тебя, - произнес он на очень плохом китайском. Караванщик вздрогнул, в его глазах промелькнула надежда, что этот человек в волчьей шкуре поможет наконец-то ему узнать все, что он хотел. Он поклонился, и пристально глядя на странного старика, который очевидно пользовался особым положением на этом стойбище, произнес: -Господин говорит на моем языке! Спасибо небесам, они услышали мои молитвы, в этом селении никто меня не понимает, хотя и приняли меня и моих товарищей как гостей. Кто вы, господин? -Я не так хорошо говорю на твоем языке, как ты думаешь. Меня зовут Туштук. Я из рода Кара-Куш. Когда-то и мне довелось походить по свету с караванами. А теперь мой дом эти горы вокруг, мои друзья – мохнатые ели на склонах. Как случилось, что твой караван сбился с тропы? -Я Чжан Го, наемный караванщик из дома правителя Сю. На нас напали на третий день пути. Как только на востоке над песками показался первый черный всадник, мы погнали верблюдов вперед, стараясь уйти от погони. Но впереди нас ждала засада. Кроме простых купцов с нами ехали еще пятеро воинов с императорскими бумагами, они приняли бой, в панике мы вынуждены были бежать, оставив их одних и, бросив часть груза на дороге, прорываться на запад. Дорога была потеряна, не было ни карты, ни еды, ни воды. Пески закончились, и начались скалы, мы скитались несколько дней пока не набрели на небольшой родник, люди совсем обезумели от жажды и голода. Без оружия мы не могли даже добыть себе простую сойку. Питались, чем придется - корнями и листьями, насекомыми. Когда мы вышли из скал, нашим глазам открылась степь, бескрайняя и огромная. Никто уже не верил, что мы когда-нибудь выйдем к людям, только степь и горы, горы и степь. Караванщик умолк, и закрыл лицо широким рукавом платья, судорожно глотая рыдания. Туштук перевел рассказ китайца Жылдызбеку. -Как случилось, что на всем протяжении пути они не встретили ни одного человека? Разве это возможно? Стоянки разбросаны по горам и степи на расстоянии двух дней пути друг от друга. Как же они могли пройти незамеченными так далеко вглубь, до самых берегов нашего озера? Аксакал непонимающе развел руками. Туштук усмехнулся и ответил: -Если духи прогневались и закрыли твои глаза, то пройдешь в темноте в двух шагах от огня, не заметив ночного костра. Караванщик успокоился и продолжил: -Я не помню, когда мы тронулись в путь, мы так долго шли, что я потерял счет дням и ночам, еще немного, и я бы потерял рассудок. Небо ночью было непроглядным, ни луны, ни звезд. Даже без карты, я бы мог по звездам вывести свой караван, но небо закрыло свой лик от нас, словно кто-то проклял нашу дорогу. -А что за люди остались с тобой? – спросил старейшина, взбивая локтем примятую подушку. -Пятеро из пятнадцати! Последние кто смог вынести эту чудовищную дорогу смерти. Трое китайцы, как и я, – они ехали учиться на север, и двое глухонемых персов, брат с сестрой, их отправлял их дядя, он заплатил как за четверых, просил уберечь в пути и доставить к отцу. Старик снова перевел слова китайца. Молчавший до сих пор Баке вздрогнул, и подумал: «Так среди них есть женщина?» От Туштука не ускользнуло это мимолетное движение юноши: -Скажи, почтенный, так среди спасшихся людей есть женщина? Я правильно понял тебя? -Правильно, господин. Они с братом близнецы, а сейчас их вообще сложно различить после всех этих мытарств. Туштук перевел слова Чжан Го хозяину юрты. Тот приподнялся и позвал невестку, делавшую вид, что возится в сундуках: -Бурул, дочка, брось свои тряпки, ты ведь слышала весь разговор, ступай, забери девушку из той юрты, и отведи к себе. Позаботься о бедняжке. Глядя вслед вышедшей невестке, аксакал промолвил: -Не хорошо оставлять ее там со всеми вместе, пусть отдохнет с дороги и немного успокоится. За войлоком послышались громкие голоса детей, кто-то оживленно спорил, доказывая что-то кому-то. Жылдыз-Ата встал и вышел на шум из юрты. Караванщик, которому Туштук перевел слова аксакала, сказал: -Она не пойдет без брата, строптивая, хоть и молчаливая. -Посмотрим. А что это за котел я видел у тебя, караванщик? -Заинтересовал? Славная вещица, я выменял ее перед самым отъездом у одной вдовы за мешок риса, почти даром! Она даже рада была, что хоть что-то выручила за эту детскую забаву. На прощание она, правда, как-то виновато посмотрела на меня и попросила прощения, я так и не понял за что. Странная была женщина. -Прощения говоришь, попросила? За мешок риса или за котел? – Туштук взглянул на китайца и задумался. Китаец удивленно уставился на отшельника и замотал головой: -Не-е-е-т! Нет - нет- нет! Ты же не думаешь, что… -Я только предположил, а ты додумай сам. -Да, что в нем опасного? Котел, да и только! Даже крышки нет! -Может в этом и причина? -Да, нет же, господин! Неужели все беды только из-за какого-то маленького котла?! -А у тебя есть другое объяснение вашим бедам? Давай посмотрим, женщина просила прощения за что-то, приняв от тебя в обмен на котел щедрую плату. Подумай, не спеша, Чжан Го, и не прячься от того, к чему придешь! -Но я даже не прикасался к нему, он всю дорогу так и пролежал в дорожном бауле, притороченном к седлу моего верблюда. Хотя нет, постой-ка, один раз я трогал его - в момент продажи я сам пробовал, когда вдова объясняла, как нужно тереть ручки, она не захотела сама показать, как он будет бурлить. Я еще посмеялся над ней, сказав, что женщинам и к котлу подходить не стоит, раз он сам вскипает. О, Великий Будда!!! За что мне все это?! Как я мог попасться на эту уловку?! Что мне теперь делать с этим проклятым котлом? Китаец сокрушенно бил себя в грудь кулаками, стеная и причитая на всю юрту. Вошел хозяин, неся на руках маленького внука, увидев китайца в таком состоянии, спросил у Туштука: -Что опять? Что ты ему сказал? -Все очень плохо. Кажется, причина его несчастий всю дорогу висела у него за спиной. -И что же? -Котел, обыкновенный котел. Отшельник коротко рассказал аксакалу то, что узнал от китайца. -Ты хочешь сказать, что котел, бурля, призывает несчастья на голову прикоснувшегося? -Я не знаю, но как еще объяснить эту странную череду событий, обрушившихся на их головы. - Не глупи, Туштук! Что за бредни! Все это сказки чужого народа! Надеюсь, ты все напутал, отшельник! Иначе горе нам! Ведь половина наших людей, старики и дети стояли рядом с ним, когда он показывал свой чудесный котел. Не морочь мне голову своими выдумками! И не вздумай никому говорить об этом! Не хватало еще, чтобы мои люди растерзали этих несчастных из-за твоих домыслов. Только этого нам не хватало – никогда еще род Ак-Чоро не покрывал себя таким позором, обесчестить себя, нарушив законы гостеприимства! Совсем ты свихнулся в своей берлоге! Затем, повернувшись к Чжан Го, он сказал, сурово глядя на караванщика: -Мне дороже спокойствие моих людей! До вашего прихода ничто не омрачало нашей жизни, а теперь ты принес с собой тень беды. Ты получишь еды и воды, мы дадим тебе вьючных лошадей, только забирай свой котел и своих людей, и уезжай сегодня же! Никогда не отказывали мы в гостеприимстве путникам, но сейчас тебе лучше уехать, пока не случилось беды! Китаец выслушал перевод и покорно склонил голову: -Господин, позволь моим людям отдохнуть до утра! А с рассветом мы тронемся в путь. Старейшина вздохнул и промолчал. Туштук, помог китайцу подняться и, проводив его из юрты, повернулся к Жылдызбеку: -Не хорошо так поступать с людьми, прошедшими сквозь ярость богов! Прикажи оставить их в покое до утра! Что может случиться за одну ночь?! Седобородый Жылдызбек и сам чувствовал, что слишком сурово обошелся с путниками. Он покачал головой и махнул рукой в отчаянии. Баке, стоявший на страже у входа, обрадовано глянул на отшельника и помчался вслед за китайцем. Бурул, невестка хозяина, знаками пыталась показать смотревшим на нее персам, что ей велели отвести девушку в другую юрту: -Ты как я, да? Или ты как я? – она беспомощно тыкала в каждого из них пальцем. Бесполезно, они совсем не понимали ее. -Как же я вас различу? Вы же похожи как капли дождя! Она отвернулась, размышляя как понять, кто из них кто, как вдруг услышала за спиной голос Баке: -Что гадаете, кого из них выбрать, Бурул-эжеке11 ? -Ах, это ты Баке! Да, кто ж их разберет! Хоть бы слово могли вымолвить, так хоть по голосу бы догадалась, а так ведь не поймешь! -А вы последите, кто из них как умывается - если ладошки тихо опустит в воду, значит девушка! -Ну и шутник! Сказок наслушался? Я вот всегда умываюсь с шумом и брызгами! Что ж я, по-твоему, не женщина что ли?! -Нет, Бурул-эже, вы не просто женщина, вы женщина-батыр12 !! -Ах, ты! Вот я тебя сейчас! А ну иди по своим делам! Тоже мне советчик нашелся! Сама разберусь как-нибудь! – она схватила с земли, оброненную кем-то сухую ветку. Погрозив парню, раздосадованная Бурул махнула в сердцах рукой, и призадумалась.. А что если попробовать? Может и вправду увидится что-нибудь? Она оглянулась по сторонам, совсем рядом ребятишки развлекались с чудесным котлом караванщика, по очереди натирая его ручки. За каждым новым всплеском водяных струек волной следовал радостный визг детей. Девушка подошла к детям и, несмотря на протест, забрала котел, и понесла его к молчаливо стоявшим неподалеку персам. Дети, вопя и капризничая, что у них забрали такую интересную игрушку, вцепившись в подол ее платья, гурьбой канюча и воя последовали за ней. Она молча поставила перед близнецами котел на землю, и жестами показала, что надо умыться. Гости переглянулись и подошли поближе, кивнув, давая понять, что поняли смысл просьбы. Опустившись на колени перед котлом, один из них наклонился, и собрался уже зачерпнуть воды из котла, как вдруг резко отскочил назад, глухо мыча и мотая головой из стороны в сторону. Второй испуганно подбежал, стараясь поднять упавшего брата. Дети не понимая, что случилось, на всякий случай подняли дикий вой и плач Обомлев от неожиданности, Бурул совсем растерялась. Что могло так напугать этих несчастных?! Со всех юрт на детские крики и вопли к ним уже бежали люди. Туштук стоял у юрты старейшины и прощался с Жылдызбеком: -Пора мне, хочу засветло вернуться в пещеру, глаза уже не те, что раньше, да и вряд ли могу еще понадобиться здесь. Караван утром уходит, а следующий еще не скоро. -Может останешься до утра, Туштук? Посидим вечером поговорим о новостях, расскажешь что-нибудь интересное, ты же знаешь, как мои внуки любят твои рассказы о далеких странах. Оставайся! Отшельник прижал обе руки к сердцу и только собрался ответить, как вдруг вдали послышались плач и крики. Все вокруг разом пришло в движение. -Что там случилось? Атай, узнай немедленно, в чем дело! Второй охранник стремглав помчался на шум. Через минуту заплаканная Бурул в сопровождении двух парней, ведущих упиравшихся персов, подошла к стоявшим в ожидании у юрты старикам. -Атаке, я ни в чем не виновата! Я только хотела узнать кто из них девушка. Они же ни слова не понимают! Как же я могла увести ее в другую юрту. Если я не знаю, которая из двух она?! Молодая женщина стояла, опустив голову, и нервно теребила в руках концы кос, украшенных тяжелыми серебряными подвесками с вкрапленными в металл маленькими овальными бирюзинками. Жылдыз-Ата посмотрел искоса на отшельника и, слегка усмехнувшись, спросил того: --------------------------------------- [11] Ласковое обращение к старшей по возрасту женщине [12] Богатырь (пер. с кырг.) -Ты ведь и зверей и птиц понимаешь, Туштук? Так может быть, сумеешь понять этих убогих персов? Твой китаец сказал, что они глухонемые. Не могла наша Бурул так их напугать, значит, есть другая причина. И я хочу знать какая! Он хитро посмотрел на него и знаком пригласил его обратно в юрту. Старый горец только развел руками - не так много у него было знакомых в этих горах, от многого в своей жизни он отрекся, оставшись в них, но он слишком ценил свою дружбу с этим человеком. -Хорошо! Я останусь, но только чтобы попытаться понять и расспросить их. Ничего не буду обещать, чтобы не оказаться лжецом! Я говорю на языке их родины, но боюсь, они ведь меня не услышат. Опустившись на постеленные рядом с очагом тещеки13, Жылдыз-Ата и Туштук посмотрели на молодых людей, остановившихся в нерешительности у входа. -Ну, что вы там встали? Заходите все! Караванщик Чжан Го, успевший подойти к тому времени к юрте, тихонько подталкивая сзади ничего непонимающих персов, вошел вовнутрь и присел на корточках рядом с входом. Туштук долго сидел молча, рассматривая молодых людей, тишина затопила всю юрту, и только дрова неслышно потрескивали в очаге, озаряя отблесками пламени лица сидящих вокруг людей. Наконец, он громко и четко произнес на фарси: -Вы ведь не глухонемые, так ведь? И понимаете меня… Раздался тихий женский вскрик и один из них как подкошенный, без памяти рухнул на землю. Брат, бросив недобрый взгляд на незнакомого старика, в отчаянии бросился к своей потерявшей сознание сестре. Девушка была очень бледна, дыхания почти не было, и только легкая дрожь на веках выдавала, что это глубокий обморок. Он бережно поднял ее, и понес к невестке хозяина юрты, которая стояла, прикрыв рот ладошкой, рядом с выложенными невысокой стопкой нарядными одеялами. Разобрав пару верхних одеял, они вдвоем уложили на них бедняжку. Бурул принесла воды в чашке и, смочив немного край платка, принялась вытирать лицо девушки, надеясь привести ее в чувство. Чжан Го, сидевший вместе с хозяином и Туштуком, вскочил на ноги. Для него это было новостью, огромной новостью! Так эта девочка слышит, и, похоже, не только слышит, но и с голосом у нее все в порядке! Он поверить, не мог, что все это время она просто молчала! А как же их дядя, он ведь уверял, что несчастные глухи и немы от рождения! -Она скоро придет в себя, а вот я хотел бы узнать, почему вы все время скрывали, что говорите и слышите? Парень вытер лицо рукой, и голосом невыносимо уставшего от жизни человека произнес: -Теперь уже ни к чему скрывать все это! Хорошо, я все расскажу вам, только сначала объясните, как вы догадались? Никто на всем пути ни разу не усомнился в нас, и только вы, который видел нас всего несколько мгновений поняли, где ложь соприкасается с правдой! Он посмотрел ему в глаза, и внезапно этот совершенно чужой ему человек показался на миг таким родным и близким, что захотелось по-детски заплакать горькими слезами, чтобы смыть все тревоги последних недель, страх и отчаяние, тоску и боль, терзавших его сердце и мысли. Он глубоко вздохнул, как перед прыжком с отвесного обрыва, и снова заговорил: -Меня зовут Камол, а это моя сестра Ширин – мы близнецы. Видно это судьба и от нее не уйти, как не убегай! Караван за караваном, дорога за дорогой – ничто не поможет, если так предначертано свыше. Наш дядя богатый торговец, крупный поставщик императорского двора Поднебесной, его караваны каждые два месяца уходят по пятнадцати направлениям, соединяя торговыми путями восток и запад, север и юг. Мы с сестрой остались без родителей, когда нам едва исполнилось пять лет, с раннего детства мы воспитывались в его доме, и он всегда относился к нам как к своим родным детям. -Ты говори, сынок, а я буду сразу переводить, чтобы всем было понятно, - сказал Туштук. ---------------------------- [13] Длинные тонкие перинки, настеленные на земляной пол юрты -Однажды в обычный будний день, - продолжил юноша, - мы с сестрой прогуливались на центральной рыночной площади. Накануне дядя и его слуги как раз готовили к отправке один из своих караванов с фарфоровым грузом. На углу площади стояла ветхая лавка торговца древностями, и мы решили зайти в нее посмотреть на разные диковинные вещи. В полумраке небольшой комнаты, с окнами закрытыми глухими ставнями, освященной только еле заметным светом настенного сильно чадящего глиняного светильника, сидел сам торговец, такой же ветхий, как и его лавка. Среди несметного количества всевозможных шкатулок, вазочек, статуэток, украшений, старинных рукописей и карт, бесцельно перебирая руками одну за другой вещицы, привлекшие ее внимание, Ширин не сразу заметила тщательно прикрытый старой проеденной кое-где молью дорожкой какой-то округлый сверток. Несмотря на отчаянные протесты торговца, который не хотел разворачивать ее находку, она все же настояла на своем. Хозяин, кряхтя и читая вслух молитвы, полез за свертком, в котором на поверку оказался небольшой ничем не примечательный котел с литыми ручками. -Не нужно будить спящих демонов, детки! Выберите себе что-нибудь из того, что видите вокруг. Этот котел приносит только беды! Хозяин в последний раз попытался убедить мою сестру, но Ширин слишком упряма и своенравна, чтобы отказываться от намеченной цели. Она только презрительно фыркнула в ответ: -Если вещь лежит в лавке, значит она продается. Я покупаю ее, и хочу знать, что скрывает этот котел? Или ты держишь его для себя? Почему ты так не хотел его показывать? Отвечай, торговец, или я пожалуюсь дяде на твою неучтивость, и ты дорого заплатишь за это! Ширин была очень избалованной девушкой, и не умела находить с людьми общего языка, она слишком гордилась нашим влиятельным дядей и всегда вела себя как капризный ребенок. Торговец покачал укоризненно головой и произнес с сожалением: -Ты сама выбрала свой путь, дочка. Видишь эти рисунки по краям, если налить в котел воды и осторожно потереть ладонями ручки котла, то вода вскипит сама по себе там, где нанесены эти рисунки. -И что? Из-за этого ты так напуган? Стоило ли произносить столько молитв и так отпугивать щедрых покупателей? -Вода не просто вскипает, в этом котле вскипают все ваши тайные пороки, обрушивая на головы прикоснувшихся к нему страшные беды. Вот почему я не хотел, чтобы вы даже видели его. -Какие глупости! Я безупречна, старик. И если я прикоснусь к нему, то ничего не произойдет, ровным счетом ничего! -Ширин, сестренка, не нужен тебе этот котел! Смотри, какие чудесные аметистовые сережки! Хочешь, купим их тебе? Я протянул ей серьги, лежавшие рядом на подносе, пытаясь отвлечь ее внимание, но она лишь гневно сдвинула брови к переносице, даже не взглянув на мерцающие камни. -Ну, что ж, я предупредил вас, а дальше как небо сочтет нужным. Иногда мы сами выбираем свои испытания. -Сколько ты хочешь за него, хозяин? -Он твой, маленькая госпожа. И помни, невозможно убежать от тех сил, что могут пробудиться после того, как вода вскипит в котле. Всю дорогу сестра радостно щебетала, о том каким глупцом оказался хозяин лавки, уступив такую вещь даром. А я шел с тяжелым сердцем, понимая, что Ширин сама того не ведая, навлекла на себя будущие неприятности. Дома я еще раз попытался ее образумить, но мои слова лишь разбились как волны об острый утес. Вечером за ужином я рассказал все дяде, который сразу же велел слугам позвать Ширин. Она вбежала в гостиную в сопровождении двух служанок, несущих заполненный водой котел. Прежде чем дядя успел что-либо сказать она, весело смеясь, принялась рассказывать о своей чудесной покупке: -Дядя, вы даже не представляете себе, какую забавную вещицу я сегодня купила! Девушки, поставьте котел на этот столик. Смотрите, дядя! – она прикоснулась ладонями к драконам на ручках котла. -Нет! Остановись, Ширин! Не смей этого делать! – дядя вскочил с места, отбросив в сторону, склонившегося в этот момент перед ним слугу с подносом. Но было поздно, вода вскипела четырьмя бурунами. Ширин мгновенно осеклась, и радостная улыбка медленно исчезла с ее лица. Руки, державшие ручки котла, бессильно опустились. -Дядя, я только хотела… -Что ты наделала, девочка моя?! Разве мало тебе было других развлечений? Разве я плохо о тебе заботился, Ширин? Что ты наделала?! Дядя, рыдая, опустился на подушки не в силах больше произнести ни слова. Все вокруг молчали, потрясенные случившимся. Отослав сестру наверх, и отпустив слуг, я постарался успокоить горевавшего дядю. -Дядя, пожалейте свое сердце, вам нельзя так волноваться. Лекарь прописал вам покой, а вы так убиваетесь из-за дурной выходки Ширин. Может быть, это всего лишь глупые россказни хитрого торговца, - убеждал я дядю, хотя сам не верил тому, что говорю. -Послушай, Камол, прикажи срочно доставить сюда этого торговца. Я хочу сам с ним побеседовать. И запри на ключ Ширин, она не должна никуда выходить, пока я не разберусь со всем этим! На улице была уже глубокая ночь, когда слуги привезли старика из лавки. Я встретил позднего гостя и проводил его в гостиную к дяде. Дядя стоял у окна, погруженный в тяжелые раздумья. Обернувшись на звук наших шагов, он пригласил нас сесть и начал разговор: -Так случилось, что я не уследил за моей племянницей Ширин, она прикоснулась к котлу раньше, чем я успел ей запретить. Сделанного не изменишь, но ведь есть способ избежать последствий, так ведь? – с надеждой спросил дядя гостя. Тот задумался на мгновение и, поклонившись, ответил: -Не знаю. Никому еще не удавалось избежать ударов судьбы. Ваша девочка сама решила свою судьбу. Но думаю, что можно попытаться обмануть ход событий. Если вы найдете человека, согласного по своей воле приобрести у вас этот котел, я думаю можно хотя бы отдалить срок исполнения несчастий. Я разговаривал с Ширин, прежде чем отдать ей этот котел, и боюсь, на вашу девочку в скором времени обрушится целый поток испытаний и тягот, слишком она своенравна и упряма. Избавьтесь от котла и отошлите ее подальше, вот все, что я могу вам посоветовать. И не вините меня, я всего лишь маленький торговец древностями, волею судьбы ставший косвенной причиной ваших неприятностей. -А нельзя уничтожить этот котел? Может быть, тогда и закончатся все напасти, которые вы предсказали? -Котел неуязвим. Никто не знает, откуда он появился, никто не знает, из какого он сделан металла, но еще никому не удавалось избежать того, что он притягивает, бурля без огня. Все скрытые пороки человека выплескиваются на поверхность, неся с собой череду бед и тягот для того, кто необдуманно разбудил спящих демонов. Есть лишь один способ избежать его влияния – это не приводить его в действие. Даже если вы налили воды в котел, но не успели коснуться ладонями его драконов на ручках, вы еще можете избежать всего, но как только вода вскипела, значит, грозный рок обратил на вас свой черный лик. Я много лет хранил этот котел в забвении в дальнем углу своей лавки, после того как он расправился с моим единственным братом, погибшем полвека назад на глазах у всей нашей семьи. Я и подумать не мог, что однажды ко мне в лавку забредет слишком любопытная девушка, которая сама выберет среди множества более привлекательных, и более дорогих вещей этот ужасный котел. Но все предначертано небесами, и не нам менять устоявшийся порядок. Прощайте, добрый господин и да пошлет небо терпения и сил вашей девочке в грядущих испытаниях! И с этими словами торговец откланялся и удалился, оставив нас с дядей в тягостном оцепенении. -Ах, Ширин, Ширин!! Что же ты наделала!! Как мне спасти мою ласточку?! Дядя заметался по комнате в отчаянии. Хлопнув в ладоши, он вызвал слугу, стоявшего настороже. -Разбуди свою тетку, и немедленно отошли ее на главную площадь с котлом. Там сейчас много пришлых людей, пусть продаст котел за малую плату кому-нибудь, только пусть держит язык за зубами, нужно только рассказать, что котел этот вроде детской забавы – бурлит, когда его ручки трут ладонями. И ни слова больше, иначе я сам вырву ей язык клещами! Ступай! -Но дядя, разве можно так?! -А чего ты хочешь? Много ли найдется безумцев вроде твоей сестры, добровольно согласных навлечь на себя все беды мира?! Я спасаю свое дитя и не тебе меня учить, как мне поступать!! -Извини, дядя! Конечно, ты прав! Ширин вздорная девчонка, но она моя сестра и я отдам за нее жизнь, если понадобится! -Я сейчас немного раздражен, Камол. Так что ты прости меня, сынок, если я сильно на тебя накричал. Но ты ведь понимаешь, что нам предстоит? Тебе придется уехать вместе с сестрой далеко-далеко, туда где никто не найдет вас. Я не хочу отправлять вас со своими караванами, это слишком опасно! Даже и не знаю толком, чего следует опасаться, но чем меньше людей будут знать, кто вы такие, тем больше шансов обмануть судьбу. Я уже стар и не могу придумать ничего лучше, как просто предложить вам денег и помочь скрыться. Измените внешность, притворитесь глухонемыми, но только постарайтесь выжить, пока этот чертов котел не найдет себе новую жертву! И крепко обняв меня, дядя заплакал от отчаяния и горя. Так и стояли мы, обнявшись и плача, не зная, увидимся ли когда-нибудь еще, удастся ли нам обмануть судьбу, в одночасье лишившую нас покоя и благополучия руками капризной девчонки? На рассвете нас собрали в дорогу, дядя сам договорился с чужим караванщиком, щедро заплатив ему за нас, и мы с Ширин отправились в изгнание, сами не ведая, где очутимся, и когда конец нашего пути. Но видно зря мы убегали, зря перенесли столько страданий, проклятый котел всю дорогу маячил у нас перед глазами, а мы даже не знали об этом! Как глуп и ничтожен человек, пытающийся ускользнуть от неизбежного! Юноша замолчал, и, оглянувшись на все еще лежавшую в беспамятстве Ширин, поднялся, чтобы поправить ей изголовье. Пока горец переводил, девушка стараниями брата и невестки хозяина пришла в себя. Глубоко вздохнув, она открыла глаза и, увидев над собой склоненные лица Камола и Бурул, вопросительно посмотрела на брата. -Все в порядке, Ширин. Не нужно бояться, я все рассказал о нас, - успокоил ее брат. -Это я во всем виновата! Я одна! Я погубила стольких людей! Прости меня, Камол, если можешь, прости! Соскользнув с расстеленных одеял на землю, она бросилась к ногам брата, обхватилаих крепко руками и горько расплакалась. Жылдыз-Ата сидел неподвижно, глядя в задумчивости на пламя в очаге. Неужели все это правда?! А если так, то, что ждет завтра его людей? Ах, как некстати здесь появились эти люди! Что же делать? Как избежать неминуемого?! Ход его мыслей прервал голос отшельника: -Почтенный Жылдызбек, что будем делать? -Если бы я знал, Туштук, если бы знал! В старину, чтобы умилостивить разгневанных духов наши предки совершали обряд жертвоприношения, но я не знаю, поможет ли это теперь. Как бы то ни было, наш род зовется Ак-Чоро, мы воины и не сгибаемся перед опасностью. Придет время, и мы выстоим вопреки всему. Чему быть, того не миновать! Эй, джигиты, зовите всех мужчин рода, будем готовить обряд. Чтобы отвести беду от рода нужно нечто большее, чем просто совершить жертвоприношение. Но что именно? Седобородый старец так и не находил ответа на свой вопрос. Надо, что-то придумать! Что-то доселе невиданное или что-то, что поразит духов и заставит их встать на защиту рода. Тревога людей на стоянке передалась животным, лошади вели себя неспокойно, где-то в табуне встревожено отозвались разом несколько кобылиц. Старейшина вышел из юрты прогуляться на свежем воздухе, может быть ночной ветер принесет ему новые мысли. Взгляд его упал на темные неясные тени большого табуна, кое-где светлыми туманными пятнами просматривались белые кони. И решение пришло само по себе. Вот оно! Они принесут в жертву всех белых жеребцов! Всех до единого, сорок прекрасных сильных скакунов! От такой жертвы духи не откажутся и отстоят их род! Для воинов-кочевников это очень большая жертва! Лишь бы все обошлось, а белоснежные жеребята народятся еще! Всю ночь на стоянке жгли костры и совершали великий обряд, вымаливая у духов, ценою жизней сорока животных оберег для всего рода. И хотя кроме тех, кто находился в юрте старейшины во время рассказа Камола, никто не знал об истинной причине, проводимого обряда, люди понимали, что произошло что-то ужасное, раз Жылдыз-Ата приказал принести в жертву всех белых жеребцов, красу и гордость Ак-Чоро. И только Баке, несмотря на почтение и вековые традиции, никак не мог принять решения главы рода, он не мог вот так просто отдать своего Ак-Кула под жертвенный нож. Нет, слишком дорог для него был этот конь. Ведь духи могут обойтись и тридцатью девятью скакунами, а его Ак-Кула должен остаться живым и невредимым! Осторожно, чтобы никто не заметил, Баке вывел своего трехлетку за стоянку. Он решил отвести его подальше и отпустить в вольную степь на свободу. Для всех жителей, от мала до велика, это была тяжелая ночь. Все закончилось только перед самым рассветом, когда на фоне черного неба легким серым силуэтом проступили окружавшие озеро горы. Уставшие люди разбрелись по юртам, оставив тлеть догорающие угли жертвенных костров. Когда первые солнечные лучи коснулись нежным розовым светом облаков над горизонтом, страшный гул, сотрясающий землю, горы и небо над головой накрыл спящее стойбище. Выбежавшие спросонья люди успели только увидеть огромный грязно-серый вал, вырвавшийся с чудовищной скоростью из волчьего урочища. Огромная страшная лавина из грязи, каменных валунов и поваленных стволов деревьев неслась прямо на стоянку. В какие-то доли мгновения она накрыла всю стоянку, сминая на своем пути все, юрты, животных, людей. Ревущий смертоносный поток с грохотом обрушился в волны озера, увлекая за собой весь несчастный род Ак-Чоро, их судьбы и надежды на будущее. Непримиримые духи небесных гор не приняли великой жертвы, позволив свершиться злому року. Среди обломков оснастки юрт, беспомощных лошадей ржущих от страха и боли, и сорванных элечеков, ранеными чайками несущихся посреди бурлящего потока, показался на секунду злосчастный котел, вынесенный неведомой силой прямо наверх. Зловещим темным клином грязевая река ушла далеко вглубь в светлые воды озера, унося с собой и этот проклятый котел. Так погиб славный род воинов, а с ним и люди, пришедшие с караваном через горы и степи, сквозь безлюдные пески навстречу гибельной судьбе. Много веков прошло с тех пор, и иногда в ясные лунные ночи, где-то на глубине сами по себе появляются под толщей донного песка четыре небольших бурлящих источника, и устремляются вверх маленькие пузырьки воздуха, расходясь кругами по воде. И тогда непременно в эту ночь ни с того, ни с сего налетает с гор сухая гроза, и озеро штормит до самого утра, оплакивая древний род Ак-Чоро. Из века в век хранит наше озеро эту тайну, стараясь скрыть в своей глубине очертания черного котла, оберегая род людской от соблазна. С тех пор никто и никогда не видел и не прикасался к этому котлу, лишь в летние лунные ночи, расходящиеся по воде круги, блуждающие, словно призраки по поверхности водной глади, напоминают о нем. Мальчик сидел неподвижно, заворожено слушая рассказ дедушки. Шорпо в пиале давно остыл, угли совсем потухли, отдав последнее тепло прохладе ночи. -Тайата, а как же Ак-Кула? Он спасся? -Потомки белого как снег жеребца и сейчас пасутся в этих предгорьях. У твоей бабушки тоже был свой Ак-Кула, когда она была совсем маленькой. Вот так, Тайлак. Эге, да ты замерз у меня совсем! Ну-ка, собирайся поживей! Не то попадет нам от твоей тайэне! Вон она уже вышла нас встречать. Бегом-бегом собирайся! Старик собрал разбросанные вещи вокруг догорающего костра, и, слегка подталкивая сзади внука, торопливо побрел к стоявшему неподалеку на пригорке белому дому, где в свете приоткрытой двери виднелся женский силуэт. 1 октября 2005 г. |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| Вернуться к списку произведений | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
