В моем докладе будет меньше ответов на вопросы, а больше попыток сформулировать эти вопросы. «Гарри Поттер» - это книжка, которая впервые попадает в круг детского чтения отечественного ребенка одновременно с тем, как она попадает в круг чтения европейских и американских детей. До этого момента временная разница между написанием книги для детей и изданием на родном языке или на европейских языках составляла до пятидесяти лет… Поэтому, когда мы говорим о книгах о Гарри Поттере мы должны понимать, что это не просто текст, а некоторое явление, которое дает возможность говорить о существовании общего текста (впервые за довольно продолжительное время) у детей России и у западных детей. Сейчас мы можем сказать, что у нас произошла переформулировка круга детского чтения, и вообще слом и смена культурной ситуации, когда перестали действовать раньше прекрасно действующие механизмы, позволяющие осуществлять межпоколенческую связь. Литература, написанная в советское время, перестала быть актуальной. Перестали быть актуальными произведения, описывающие детство предшествующих поколений – то, с чего начиналась детская отечественная литература, когда человек, будучи уже взрослым, описывает собственное детство и предлагает это в качестве произведения для детского чтения. Сейчас мы не найдем, пожалуй, ни одной книжки, которая рассказывала бы о детстве тридцатилетних-сорокалетних людей (для детей), потому что за двадцатый век произошла такая проблематизация детства, что все эти тексты относятся теперь к очень даже взрослой литературе. И если мы внимательно посмотрим на полки наших книжных магазинов, то обнаружим там книжки, рассказывающие о советском детстве – в шестидесятые, семидесятые, начало восьмидесятых годов – но это книжки совершенно не предназначены для детского чтения… Детство перестало быть текстом для детей, и теперь это что-то уже совершенно другое.
    С другой стороны, межпоколенческий контакт и опыт поколений невозможно передавать постольку, поскольку эти книжки написаны в советское время. Они просуществовали в круге детского чтения практически семьдесят лет. Среди них – книжки раннего периода, которые описывают становление нового мира и этот новый мир. С какого-то момента они уходят и начинают читаться книжки, представляющие собой текст советского человека, адресованный советскому человеку, где мир, в котором существует ребенок, одинаков для автора и его потенциального читателя. Сейчас их невозможно читать из-за очень сильной идеологической насыщенности, или же из-за того, что их пришлось бы издавать с подстрочными комментариями невероятной длины, где объяснялось бы, кто такая «старшая пионерская вожатая», что такое «сдавать деньги на завтрак», кто такие «пионеры», что такое «школьный уголок» и так далее. Таким образом, связь фактически прервана, но она продолжает свои попытки осуществляться. Если мы придем в книжный магазин и посмотрим на раздел, посвященный детским книжкам, то мы там увидим очень странное разделение – не тематическое, не возрастное, не по странам. Там будет отдел под названием «классика». Туда будут входить книжки для самых маленьких: Корнея Чуковского, Агнии Барто, Сергея Михалкова - то, что мы можем спокойно забрать из прошлого. Другой раздел будет называться «школьная программа». Это классика, которую, пока она классика, никто по доброй воле читать не будет – она читается исключительно потому, что это обязательная литература. Отдельно будут названы какие-то имена: мы найдем полку с надписью, например, «Пушкин» или «Остер». И неважно, отечественные это или зарубежные авторы – большую часть комплекса детского чтения сегодняшнего ребенка составляют книги, которые не просто переведены на русский язык, а книги, чьи переводы являются уже фактами нашей культуры. Они как раз могут служить налаживанию межпоколенческого диалога, когда взрослый желает предложить ребенку книгу, которую он сам читал. Это наиболее безопасный вариант.
   Вообще, определить круг детского чтения представляется невозможным. Во-первых, ребенок не имеет экономической возможности выбора и чаще всего читает книжки, которые ему кто-то дал. С другой стороны, дети всегда читают не то, что хотели бы увидеть в их руках родители. Эта ситуация несовпадения какому-либо подсчету практически не поддается. А кроме того, в современной России книга до сих пор выступает в одном качестве постоянно (и это качество – подарок), и мы можем, зайдя в книжный магазин, обнаружить книги, которые вообще предназначены не для детского чтения, а для того, чтобы служить подарком – символическим ритуальным жестом взрослого ребенку. Например, книга, горячо любимая мною, но собранная таким образом, что читать ее нельзя – «Все о муми-троллях». Книга весит килограмма три, не меньше, и ее даже держать в руках практически невозможно.
Гарри Поттер как персонаж книги существует вместе со всеми вышеперечисленными категориями детской литературы. И какое появляется «химическое соединение», когда ребенок читает одновременно и «Гарри Поттера», и нужные по программе детские произведения, например, Зощенко, и любимая мамой книжка «Тимур и его команда»? Что происходит в голове? Я могу высказать предположение, что сильно идеологизированные советские книжки, которые представляют собой описание некоего сконструированного и очень ясного мира, могут выдержать конкуренцию с книгами, которые в магазине лежат отдельно и называются, например, «волшебные миры» (куда попадает и «Гарри Поттер», и книги Толкиена, и произведения Урсулы Легуин, и какие-то другие) только в том случае, если они будут восприниматься ребенком точно так же, как воспринимается, допустим, Толкиен – как описание некоторого абстрактного мира, где есть добро и зло… Происходит отстранение, и если оно происходит, если книжку возможно после этого читать, значит она остается в кругу детского чтения, а если эту процедуру произвести невозможно, то, скорее всего, она уйдет в область изучения истории литературы, хотя, возможно, и выплывет потом – точно так же, как произошло с романами Чарской и другими детскими дореволюционными книжками. Правда, не очень понятно, что с ними делать детям.
Таким образом, современный ребенок представляет собой, вероятно, носителя какой-то совершенно новой культуры, и скорее всего, это культура визуальная, требующая постоянной смены движения, в которой нет времени для замедленного чтения, требуемого литературой классической, в том числе и детской; для которой описания не важны, а важна быстрая смена декораций, почти приближенная к мультфильмам.
    Книга о Гарри Поттере хороша тем, что она имеет все признаки успешного предприятия массовой культуры – есть книга; есть фильм; есть огромное количество предметов Гарри Поттера, начиная от ботинок и заканчивая конструктором «Лего», которые можно как-то употреблять; есть пародия – по-моему, это полный цикл существования, когда присутствуют и «верхний», и «нижний» варианты.
Школа, описанная в книге о Гарри Поттере – не уникальная вещь. Почему-то существует большое количество книжек (они изданы и переизданы), в которых обучаются именно волшебству. Маленькая баба-Яга, Академия Пана Кляксы и другие. Почему-то школьная повесть не готова оставаться в рамках реальности и куда-то все время стремится выйти. Почему такая школа привлекает внимание? Хотелось бы привести цитату из «Алисы в стране чудес»: «- Почему это место – очень странное место? - А потому что другие места очень уж нестранные. Должно же быть хоть одно очень странное место!»

Материалы конференции взяты нами с очень симпатичного сайта "Мифомания"