НАМ ПИШУТ

На главную

К оглавлению раздела "Нам пишут"

Лариса Стадлер

 
ПРОЕКТ

Конференция: Евреи Сибири и Дальнего Востока
Лариса Стадлер, руководитель Центра Содружество 12.08.2006

Материалы к конференции
Продолжение

К началу

О НОВОМЕЙСКОМ Моше (Моисее) Абрамовиче

27 МАРТА 2001 г.

40 лет со дня смерти общественного деятеля, предпринимателя, председателя Национального совета евреев Сибири и Урала, председателя Сионистской организации Сибири, в Эрец Исроэль казначея военизированного подразделения Хагана (в дальнейшем стала армией обороны Израиля), одного из основателей Общества для изучения экономических проблем Эрец Исроэль, получившего концессию на добычу брома и поташа на Мертвом море и основавшего Палестинскую поташную компанию, построившего на юге Мертвого моря второй завод, а также основавшего компанию «Предприятия Мертвого моря», ставшую одной из крупнейших в Израиле, Моше (Моисея Абрамовича) Новомейского (1873, Баргузин Забайкальской обл. – 1961, Париж, похоронен в Тель-Авиве).


НОВОМЕЙСКИЙ Моше (Моисей Абрамович; 1873, Баргузин, Забайкальская область, ныне Республика Бурятия, – 1961, Париж, похоронен в Тель-Авиве), еврейский общественный деятель, руководитель еврейских общин Cибири, один из пионеров химической промышленности в Эрец-Исраэль. Окончил промышленное механико-техническое училище в Иркутске (1893) и Горную академию в Клаустале (Германия, 1898), где получил диплом горного инженера. С юных лет Новомейский был связан с русским революционным движением и в 1905 г. находился несколько месяцев в заключении за участие в деятельности боевой организации эсеров. В начале 20 в. был также близок к Поалей Цион. В 1906 г., находясь в Германии, Новомейский заинтересовался возможностями использования минеральных богатств Мертвого моря и совместно с О.Варбургом разрабатывал планы их промышленного освоения. В 1911 г. Новомейский посетил Эрец-Исраэль и провел рекогносцировку берегов Мертвого моря, чтобы определить перспективы добычи минеральных солей из его вод.
Во время 1-й мировой войны Новомейский участвовал в оказании помощи еврейским беженцам в Сибири. В 1918–20 гг. Новомейский был председателем Национального совета евреев Сибири и Урала, а также Сионистской организации Сибири. В 1919–20 гг. Новомейский сотрудничал в еженедельнике «Еврейская жизнь» (Иркутск). После установления советской власти в Сибири Новомейский переселился в Эрец-Исраэль (1920), где добивался реализации своих планов в области промышленной эксплуатации Мертвого моря. В 1929 г., после продолжительной борьбы с британскими властями, отказывавшимися способствовать развитию еврейской промышленности в Эрец-Исраэль, Новомейский получил концессию на добычу брома и поташа из вод Мертвого моря. Во избежание политических и экономических осложнений концессия была получена им совместно с британским майором Т. Г. Таллоком. Новомейский также наладил отношения с эмиром Трансиордании Абдаллахом ибн Хусейном, обязавшись принимать на работу арабов наравне с евреями. В том же году на севере Мертвого моря была основана Палестинская поташная компания — крупнейшее предприятие такого рода на Ближнем Востоке. В 1934 г. на юге Мертвого моря, в Сдоме, был основан второй завод компании. Во время Войны за независимость северное предприятие было занято трансиорданским Арабским легионом и полностью разрушено, в то время как южный завод остался на территории Израиля. В 1952 г. была основана новая компания — Предприятия Мертвого моря, большинство акций которой принадлежат государству. Благодаря этим предприятиям в Негеве в 1950–60 гг. возникли новые города — Иерохам ,Димона, Арад, в которых живут тысячи рабочих и их семьи
В Эрец-Исраэль Новомейский занимался также общественной деятельностью. В 1921–22 гг. был казначеем Хаганы, участвовал в основании Палестинского экономического общества для изучения экономических проблем страны. Новомейский интересовался арабским вопросом, установил личные отношения с трансиорданскими правящими кругами, участвовал в контактах с арабскими лидерами в Эрец-Исраэль.
Новомейский — автор воспоминаний, большая часть которых написана в оригинале по-русски: «Моя сибирская жизнь» (1956, английский язык) и «Назначены для соли» (1958, английский язык; название взято из Иех.47:11); оба тома вышли также на иврите под названием «От Байкала до Мертвого моря» (1958; сокращенный русский перевод вышел в иерусалимском издательстве «Библиотека-Алия» в 1979 г.).
В 1950-х–60-х гг. организованные еврейские общины сохранялись лишь в отдельных городах Сибири, в частности, в Новосибирске и Иркутске; однако и здесь не было ни раввинов, ни канторов ,ни резников. В таких крупных центрах, как Омск и Томск, не оставалось ни одной действующей синагоги. В 1970-х гг. – первой половине 1980-х гг. власти ссылали в Сибирь некоторых участников борьбы за национальные права евреев Советского Союза, а также евреев — активистов общедемократического движения. В 1970-х гг. в некоторых городах Сибири (например, в Новосибирске) начали работать подпольные кружки по изучению иврита и истории еврейского народа. В 1970-х гг. и в конце 1980-х — начале 1990-х гг. часть сибирских евреев уехала в Израиль, США и другие страны. Во второй половине 1980-х гг. — первой половине 1990-х гг. в крупных городах Сибири были созданы общества еврейской культуры и другие легальные еврейские организации. В начале 1992 г. они образовали в Омске свой региональный совет. Оживилась деятельность общин; начался процесс возвращения им синагог, конфискованных в 1920-х гг.
В 1990-х гг. – начале 2000-х гг. из городов Сибири и Дальнего Востока происходила массовая репатриация евреев в Израиль, выезд в США, Канаду,Германию. Несмотря на немногочисленность еврейского населения Сибири, этот регион занимает одно из первых мест по числу репатриантов из России в Израиль. Так, из Иркутска в 1996 г. в Израиль вылетели 186 человек, в 1997 г. — 481, в 1998 г. — 451, в 1999 г. — 1748, в 2000 г. — 905, в 2001 г. — 607, в 2002 г. — 409, в 2003 г. — 282 человека; из Новосибирска в 1996 г. — 995 человек, в 1997 г. — 1119, в 1998 г. — 1224 человека, в 1999 г. — 3050 человек, в 2000 г. — 2171, в 2001 г. — 1119, в 2002 г. — 645, в 2003 г. — 420; из Хабаровска в 1996 г. — 2731, в 1997 г. — 2456, в 1998 г. — 2707, в 1999 г. — 6225, в 2000 г. — 2566, в 2001 г. — 1227, в 2002 г. — 772 человека, в 2003 г. — 440 человек. Массовый характер выезда объясняется более тяжелым экономическим положением этих регионов по сравнению с остальными районами России, особенно это относится к Дальнему Востоку. Пик выезда приходится на 1999–2000 гг., после тяжелого финансово-экономического кризиса в России в 1998 г.
Наряду со значительным сокращением еврейского населения Сибири, происходил процесс восстановления еврейской жизни, создания еврейских общин. К 2002 г. синагоги функционировали в Биробиджане, Владивостоке, Иркутске, Красноярске, Омске, Томске, Тюмени. В ряде синагог были раввины, принадлежащие к движению Хабад: в Иркутске — А. Вагнер, в Красноярске — З. Вагнер, в Новосибирске — Ш. З. Заклос. В Сибири и на Дальнем Востоке действуют международные еврейские организации: Еврейское Агенство ,Джойнт . Филиалы Еврейского агентства действуют в Новосибирске, Хабаровске. Представительства новосибирского филиала функционируют в Омске, Томске, Кемерове, Барнауле, Красноярске, Новокузнецке, Якутске, Норильске; представительства хабаровского филиала — во Владивостоке, Биробиджане, Комсомольске-на-Амуре, Петропавловске-Камчатском, Магадане, Благовещенске, Находке, Уссурийске, Южно-Сахалинске. Еврейское агентство издает в Сибири и на Дальнем Востоке газеты: «Наша улица» (Омск), «Авив» (Новосибирск), «К истокам» (Хабаровск), «Вести» (Иркутск). Издаются также газеты «Община» — орган биробиджанской еврейской общины «Фрейд»; «Шалом» в Омске; «Вестник Шалома» — орган хабаровского краевого еврейского культурно-просветительского общества «Шалом»; «День седьмой» — орган еврейской общины Владивостока. Еврейские средние школы существуют в Хабаровске и Новосибирске («Ор Авнер», Хабад), Биробиджане (с 1992 г.). Во многих городах действуют воскресные школы; функционирует Биробиджанский народный еврейский университет. В связи с массовым выездом еврейского населения во многих еврейских учебных заведениях большой процент учащихся составляют неевреи. В разных городах Сибири и Дальнего Востока действуют еврейские музыкальные и песенные ансамбли. В 1990-х гг. состоялось пять фестивалей еврейской культуры в Биробиджане, в марте 2000 г. в Хабаровске состоялся первый Дальневосточный фестиваль еврейской культуры. В 2002 г. в Хабаровске было открыто спортивное общество «Маккаби».
В Сибири и на Дальнем Востоке встречаются различные проявления антисемитизма. Так, во время празднования Пурима в Новосибирске весной 1999 г. было разгромлено здание еврейской общины. В Новосибирске выходит антисемитская газета «Русская Сибирь». 15 марта 2003 г. в городе состоялась демонстрация, организованная Национально-демократической партией России под лозунгами «России — русское правительство!», «Долой еврейско-фашистскую диктатуру!».
Данные о динамике еврейского населения Сибири в послевоенный период см. в таблице.

К оглавлению

Российские евреи в Харбине

Первые евреи из России прибыли в Маньчжурию после заключения в 1897 г. договора с Китаем о строительстве Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД). Это были лица, чья деятельность каким-либо образом была связана с постройкой дороги. Однако вся Маньчжурия подпадала под статус 100-верстной приграничной полосы, куда евреям въезд запрещался. Об этом военный министр Сахаров специально уведомил Приамурского генерал-губернатора Гродекова телеграммой от 15 декабря 1898 г. Причем отмечалось, что данный запрет действует "впредь до решения сего вопроса в установленном порядке". Такая формулировка в те годы была общепринятой в правительственных кругах, когда речь заходила о правовом статусе евреев; на деле же она означала откладывание вопроса "до греческих календ". Неслучайно в своих воспоминаниях С. Ю. Витте позднее назовет ее "фарисейской формулой".

Видимо, это прекрасно понимал Гродеков и, осознавая целесообразность привлечения предприимчивых евреев ко все более масштабному строительству, он в июне 1901 г. направил в Петербург телеграмму на имя начальника Главного штаба и министра внутренних дел с предложением допускать евреев в Маньчжурию в исключительных случаях, когда их пребывание "будет признано желательным интересам постройки дороги по удостоверению администрации последней".
Таким образом, решение вопроса о пребывании евреев в Маньчжурии отдавалось на откуп администрации КВЖД, что переводило его из плоскости политической в плоскость экономической целесообразности. И если на территории всего российского Дальнего Востока проживание евреев жестко регламентировалось и контролировалось, то относительно пребывания евреев в полосе отчуждения КВЖД никаких четких правил не существовало. КВЖД формально являлась негосударственным предприятием, и это освобождало ее руководство от необходимости придерживаться официально исповедуемого в стране антисемитизма. Управляющий дорогой (с 1903 г.) генерал Хорват был человеком либеральных взглядов. По воспоминаниям А. И. Кауфмана, возглавлявшего в течение многих лет харбинскую еврейскую общину, он был "замечательной личностью и исключительным администратором" и "снискал себе уважение и симпатии всего населения". Во многом благодаря его личной позиции евреи, как и представители других национальностей, пользовались всеми правами российских подданных, не испытывая какой-либо дискриминации.
Первыми потянулись в Харбин евреи городов Дальнего Востока — Владивостока, Благовещенска, Хабаровска. Их привлекали благоприятные экономические условия, а также атмосфера национальной и религиозной терпимости, созданная администрацией дороги. Они занимались поставкой строительных материалов, товаров и продуктов для рабочих и служащих. С началом эксплуатации КВЖД их стали принимать на работу в качестве инженеров, врачей дороги; среди них также было много подрядчиков и торговцев.
К 1902 г. евреям в Харбине принадлежали уже десять торговых предприятий.Численность еврейского населения росла, составив в 1903 г. 300 чел., что по меркам Дальнего Востока было не так уж и мало. Для сравнения: в 1910 г. во Владивостоке насчитывалось 267 евреев, в Николаевске — 358, в Хабаровске — 610. В том же году община была официально зарегистрирована и стала именоваться "Харбинская еврейская духовная община" (ХЕДО). Было избрано духовное правление, утвержденное Управляющим КВЖД, которому оно и подчинялось административно. Вскоре духовное правление приобрело участок под строительство синагоги и пригласило из России на службу раввина.
Русско-японская война вызвала рост численности еврейского населения Харбина, хотя приказом временного командующего войсками Гиринской и Хейлунцзянской провинций и Забайкальской области Надарова въезд евреям в Маньчжурию запрещался, "за исключением крупных подрядчиков... учреждений, расположенных в районе военно-окружных управлений" . Любопытно, что в российской армии в Маньчжурии сражалось довольно много евреев, поскольку, призываясь из местечек "черты оседлости", они часто отправлялись служить именно в Сибирь, а сибирские корпуса первыми вступили в бой. Особенно много евреев — примерно одна треть от общего числа посланных на фронт, — было во врачебном персонале армии. Всего в русско-японской войне участвовало 25 тыс. военнослужащих-евреев, среди которых были и Георгиевские кавалеры. Однако все это не мешало официальным кругам рассматривать евреев, за небольшим исключением, как потенциально опасную силу.
С началом войны активизировалась деятельность еврейской общины Харбина. Она взяла на себя в первую очередь организацию религиозного обслуживания еврейских военнослужащих. В частности, община занималась распределением продуктов питания, поступавших по линии созданного в связи с войной в Петербурге специального комитета помощи (это объяснялось необходимостью соблюдения кашрута). На собранные общиной пожертвования солдаты-евреи получали также небольшие денежные пособия, добавочное питание, белье. Кроме того, община заботилась о раненых, помогала в захоронении убитых солдат на участке еврейского кладбища, выделенном администрацией КВЖД.
По окончании войны многие из демобилизованных воинов остались на жительстве в Маньчжурии, воспользовавшись данным царским указом 1904 г. о праве повсеместного жительства воинским чинам, "кои, участвуя в военных действиях на Дальнем Востоке, удостоились пожалования знаками отличия или вообще беспорочно несли службу в действующих войсках". Харбин привлекал их царившей в нем атмосферой деловой активности и выгодного предпринимательства, не стесненных рамками национальных и иных ограничений. Демобилизованные воины вызывали из центральных областей России свои семьи, родственников и обустраивались не только в Харбине, но и в других населенных пунктах по линии КВЖД.
В эти годы возник еще один фактор, способствовавший росту еврейского населения города. По западным и южным губерниям империи прокатилась волна кровавых погромов. Многие еврейские семьи, решившие покинуть навсегда свои места, предпочитали эмиграции переезд в Маньчжурию. Очевидно, условия проживания здесь (в том числе знакомая языковая и культурная среда), несмотря на трудности переезда, оказались для них привлекательны.
Один из дальневосточных публицистов, посетивших в 1905 г. Харбин, не без раздражения отмечал: "Нигде Вы не встретите так много "восточных человеков", в особенности евреев, как здесь. Можно подумать, что Вы попали в самый Бердичев или, по меньшей мере, в "черту еврейской оседлости"" .
К 1906–1907 гг. численность еврейского населения Харбина превышала 3 тыс. человек. В январе 1909 г. здесь была открыта синагога, сбор пожертвований на строительство которой был начат в 1904 г. Средства поступали также от еврейских общин Лодзи, Петербурга, Киева и других городов империи. При синагоге работала школа.
Одним из важнейших направлений деятельности общины с первых лет ее существования, в соответствии с традицией, становится благотворительность. Она распространялась как на неимущих членов самой ХЕДО, так и на "аутсайдеров". Все вновь прибывавшие в Харбин евреи находили на первых порах помощь и поддержку местной общины, а бедным семьям, старикам и инвалидам она оказывалась на постоянной основе.
В 1906 г. при ХЕДО было создано Дамское благотворительное общество. Оно оказывало приехавшим из России еврейским женщинам поддержку, снабжая малоимущих одеждой, деньгами, дровами и углем. Оно также помогало нуждающимся еврейским семьям платить за жилье, учебу детей в школе и пр. В среднем на попечении общества находилось около 200 семей.
В июле 1907 г. в Харбине была открыта бесплатная еврейская столовая для всех желающих. В том же году состоялось открытие общественного начального училища. Создана была также еврейская общественная библиотека, которая насчитывала к 1912 г. 13 тыс. томов по всем отраслям знаний на разных языках. Для поддержки малоимущих торговцев, ремесленников и предпринимателей в 1913 г. было создано благотворительное общество "Гмилус Хесед", занимавшееся выдачей беспроцентных ссуд.
Такой разнообразной деятельностью не могла похвастаться ни одна еврейская община Сибири и Дальнего Востока. Зажатые в тиски многочисленных запретов и ограничений, находясь под неусыпным надзором полиции, они были лишены возможности не только заниматься благотворительностью в подобных масштабах, но и развиваться. Вот почему Харбин со временем превращается в своеобразную Мекку для евреев востока России.
Еврейская общественная жизнь Харбина обогатилась с приездом в город в 1912 г. доктора Абрама Иосифовича Кауфмана с супругой, тоже врачом. Выпускник медицинского факультета Базельского университета, потомок основателя движения любавических хасидов Залмана Шнеерсона, он рано увлекся идеями сионизма и стал их активным последователем. А. И. Кауфман обладал не только эрудицией, прекрасными знаниями в области еврейской истории и литературы, но и несомненным организаторским талантом. В истории дальневосточного еврейства он сыграл уникальную роль. По словам одного из современников, разбудил его от "летаргического сна" и "ввел в духовный контакт с внешним миром".
Сразу по приезду в Харбин А. И. Кауфман активно включился в общественную жизнь города. В местной газете "Новости жизни" стали публиковаться его статьи по различным аспектам жизни еврейства. Во время судебного процесса по делу Бейлиса газета неоднократно помещала его статьи в защиту обвиняемого, за что в конце концов была оштрафована на 300 рублей. Его деятельность носила разносторонний характер: он работал врачом городской больницы русского общественного управления, занимался частной практикой, принимал участие в деятельности городских общественных организаций — обществе защиты детей, приюте "Ясли" для бедных детей, вместе с женой читал лекции в педагогическом обществе, в общественной библиотеке. В
июне 1912 г. в Харбине создается Палестинское общество. Оно стало центром сионистской работы не только в городе, но и на всем Дальнем Востоке. Еженедельно, по субботам, им устраивались лекции и доклады по национальной и сионистской тематике, по еврейской литературе и истории.
В эти годы возрастает притягательность Харбина для евреев близлежащего Приамурского генерал-губернаторства. Вступление в должность начальника края в 1911 г. Н. Л. Гондатти вызвало ужесточение местной "еврейской политики". Петербургская еврейская газета "Рассвет" отмечала в этой связи 13 июля 1912 г.: "Благодаря сильным репрессиям по отношению к евреям, проживающим во Владивостоке, Хабаровске, Благовещенске и пр., число высылаемых количественно все идет на повышение, и Харбин в настоящее время представляет "черту оседлости" на Дальнем Востоке".
В экономической жизни Харбина евреи к этому времени играли уже немалую роль. Они являлись пионерами почти во всех отраслях местной промышленности — лесной, маслобойной, мукомольной, винокуренной и т. д. Местный биржевой комитет возглавлял инженер М. И. Фрид. Активным стало их участие и в общественной жизни города. Так, в городской думе из 40 гласных 12 были евреями. Принимали они непосредственное участие и в деятельности общегородских общественно-политических, культурно-просветительских и благотворительных организаций. Во многом это обусловливалось особой атмосферой города. Известный исследователь истории дальневосточной эмиграции, бывший харбинец, профессор Г. В. Мелихов отмечает, что ее характеризовал "не только более высокий, чем среднерусский уровень образования и культуры всех слоев населения города, но и обусловленная им широта взглядов и воззрений, веротерпимость, отсутствие национальных предрассудков, наконец, более широкий размах культурной, торговой и предпринимательской деятельности".
Начало Первой мировой войны, несмотря на удаленность Харбина от театра военных действий, внесло определенные изменения в жизнь еврейской общины города. Многочисленные местечки еврейской "черты оседлости" оказались в полосе боевых действий. Почти половина еврейского населения страны, проживавшая там, очутилась на положении беженцев (при том, что спасаться им было практически некуда в силу ограничительных законов). Ряды беженцев пополнялись за счет приказа известного своими антисемитскими взглядами Верховного главнокомандующего русской армией великого князя Николая Николаевича. По его инициативе евреи изгонялись из прифронтовой полосы за возможное(!) пособничество врагу.
Вся передовая российская общественность поднялась в защиту еврейского населения страны, призывая правительство покончить с позорной практикой антисемитизма и отменить "черту оседлости". В Петрограде было создано "Русское общество помощи еврейскому населению, пострадавшему от войны", которое возглавил бывший министр народного просвещения граф И. И. Толстой.
Очевидно, что харбинские евреи не могли остаться в стороне от дела помощи своим собратьям, оказавшимся в беде. В ноябре 1914 г. состоялось совещание членов городской еврейской общины, на котором обсуждался вопрос об оказании помощи евреям — жертвам мировой войны. Избранный на нем оргкомитет обратился с воззванием ко всем евреям города, назвав дело помощи жертвам войны святой работой, и призвал всех принять в ней участие. На совещании было принято также решение о том, что каждый член общины еженедельно будет перечислять свой однодневный заработок в фонд помощи пострадавшим. Комитет разослал письма в адрес еврейских общин ряда городов Китая и Приамурья с призывом подключиться к делу помощи.
В августе 1915 г. Совет министров вынужден был пойти на отмену, точнее, существенное расширение "черты оседлости". Решение это было обусловлено не только необходимостью разрешения создавшейся тупиковой ситуации с еврейскими беженцами, но, по-видимому, нежеланием портить отношения с союзническими странами, где антисемитизм русского царизма давно встречал осуждение.
Известие это вызвало понятную радость среди российских евреев, в том числе и проживавших в Харбине. По этому случаю в местной синагоге отслужили благодарственное молебствие "о даровании здравия и победы Верховному главнокомандующему (к тому времени это был Николай II — В. Р.) и доблестной русской армии".
Решение правительства облегчало условия миграции евреев, и многие из них направились в Америку, спасаясь от погромов, нищеты и бесправия. Поскольку на Западе продолжались военные действия, Харбин превращается в одну из главных перевалочных баз русских евреев, выезжавших в США. Большинство эмигрантов ехало без всяких средств к существованию, надеясь на помощь единоверцев. И такая помощь неизменно оказывалась. Ее объемы значительно возросли после революционных событий 1917 г. в России.
Известие о Февральской революции, свергнувшей режим, принесший им столько страданий, евреи Харбина, как и всей России, встретили с огромной радостью. Вместе с тем, как подчеркивал в своих воспоминаниях А. И. Кауфман, его земляки "встретили этот акт не как раскрепощенные рабы, а как свободные сыны еврейского народа, всегда свободной в своей духовной жизни еврейской нации, идущей по историческому пути национального возрождения". И действительно, уже в эти годы складывается особый тип ментальности харбинского еврея, который формировала особая, ни на что не похожая, атмосфера города.
Февральская революция и последовавшее вскоре постановление Временного правительства об отмене всех национальных и конфессиональных ограничений обусловили бурный рост еврейских партий и движений различной ориентации: от коммунистической до ортодоксально-религиозной. Вскоре между ними развернулась острая борьба. Не стал в этом отношении исключением и Харбин. В марте 1917 г. Палестинское общество было переименовано в сионистскую организацию, которая стала выступать под своим собственным флагом и развернула активную деятельность. Помимо сионистов значительную активность проявляли бундовцы, представители "Фолкспартай", "Поалей-Цион", "Циорей-Цин" и др. Сильными в этот период были в общине позиции религиозных ортодоксов. Так, когда в марте 1917 г. решался вопрос о реорганизации общины города на демократических принципах, они резко выступили против всеобщего избирательного права и, в первую очередь, против участия женщин в жизни общины. Потребовалась долгая и весьма упорная борьба, чтобы этот вопрос разрешился положительно. С течением времени деятельность всех еврейских политических партий сошла на нет, а влияние сионизма стало доминирующим.
Революционные события октября 1917 г. не отразились существенно на жизни общины. Если ее и занимали общероссийские проблемы, то лишь в той степени, в какой они затрагивали еврейство. Значительно больший резонанс, нежели Октябрьский переворот в Петрограде, вызвало здесь в ноябре 1917 г. известие о провозглашении Декларации Бальфура, открывшей путь к созданию еврейского государства в Палестине и встреченное с нескрываемым ликованием.
Осенью 1917 г. одной из основных проблем в деятельности ХЕДО становится проблема беженцев. Комитет помощи оказывал им постоянное содействие, размещая в трех специальных общежитиях и обеспечивая горячим питанием. Этим помощь пострадавшим единоверцам не ограничивалась; ежемесячно весьма немалые суммы переводились и в адрес Петроградского комитета помощи жертвам войны. Однако после революционных событий в России наплыв беженцев принял столь значительные масштабы, что община перестала справляться. Это заставило эмигрантскую комиссию обратиться через петербургскую газету "Еврейская неделя" ко всем общинам России с призывом оказывать материальную помощь всем неимущим, вынужденным эмигрировать, ибо ХЕДО это стало уже не под силу. И помощь вскоре пришла от американских евреев. В начале 1918 г. из-за военных действий были закрыты европейские порты для эмигрировавших из России в Америку. Поэтому американским еврейским эмиграционным обществом (ГАЙАС) было создано в Харбине эмиграционное бюро для еврейских беженцев, следовавших транзитом через Сибирь и Дальний Восток к своим родственникам в Америку. В него вошли не только представители ХЕДО, но и различных еврейских партий. После заключения Версальского мирного договора деятельность ГАЙАС была перенесена в Европу, а эмиграционное бюро было преобразовано в Дальневосточное информационное бюро для евреев-жертв войны.
Завершение Первой мировой войны отнюдь не принесло покоя российским евреям. Еще более страшные испытания обрушила на них гражданская война. События в России и, в частности, на Дальнем Востоке, обусловили превращение Харбина в один из крупнейших центров российской эмиграции. Возросла численность и местной еврейской общины. По переписи 1919 г. она составила 7554 чел., или 16% всего еврейского населения России. Среди прибывших в город евреев было немало беженцев, и община продолжала оказывать им посильную помощь.
В 1921 г. в России разразился страшный голод. Особоуполномоченный Дальневосточной республики в полосе отчуждения КВЖД Э. К. Озорнин обратился ко всем общественным и демократическим организациям с призывом принять участие в совещании об оказании помощи голодающим в России. Управа ХЕДО в числе других 43 организаций города делегировала своих представителей и приняла самое деятельное участие в помощи голодающим россиянам. Председателем общегородского Комитета, взявшего на себя координацию этой работы, был избран доктор Кауфман.
Вскоре с Украины и из России стали поступать сообщения об учиненных там кровавых погромах. Эти известия вызвали протест во многих странах мира; многочисленные еврейские благотворительные организации поспешили на помощь. Самое живое участие и сострадание вызвала судьба несчастных собратьев у харбинских евреев. Для обсуждения вопросов, связанных с организацией эффективной помощи, по инициативе общинной управы 5 октября 1921 г. было созвано общегородское совещание всех местных еврейских организаций. На нем было принято решение о создании Дальневосточного общественного комитета помощи сиротам — жертвам погромов, в который вошли представители 22 еврейских организаций различной направленности. В выпущенной по инициативе совещания листовке говорилось: "И вы придете на помощь. Вы докажите нашим братьям, что мы вместе с ними в их великой нужде, в их большом горе".
На совещании было принято решение эвакуировать на Дальний Восток группу сирот — жертв погромов с обязательством содержать их и воспитывать, пока те не встанут на ноги. Комитету помощи было поручено обратиться в соответствующие инстанции с просьбой об эвакуации с Украины в Харбин 200 сирот в возрасте от 4 до 8 лет. Помимо этого 20 богатых еврейских семей изъявила желание взять на содержание еще 50 сирот. Вскоре и торговцы среднего достатка объявили о готовности обеспечить всем необходимым еще 122 ребенка. Однако украинские и российские организации отвергли эти предложения, мотивируя это трудностями эвакуации детей, обусловленными разрухой на железнодорожном транспорте, эпидемиями и пр. В свою очередь, евреев Харбина не устроило встречное предложение — направлять в адрес комитетов помощи денежные средства, которые те используют по своему усмотрению. В итоге было принято компромиссное решение: Дальневосточный еврейский общественный комитет помощи сиротам берет под свое покровительство один из детских домов на Украине, в местах недавней резни. Выбор пал на Харьков, и 500 сирот одного из местных детских домов перешли на попечение харбинских евреев. Для их содержания переводились деньги, направлялись вагоны с продовольствием.
В течение 1921–1922 гг. в Харькове трижды побывали представители комитета. В 1922 г. Всемирная еврейская конференция приняла решение о переселении круглых сирот, пострадавших от погромов на Украине, в различные страны. Опекаемые харбинцами харьковские детдомовцы весной 1923 г. были отправлены в Аргентину. Однако шефство общины над детьми города не прекратилось. За счет помощи харбинских евреев в Харькове была открыта столовая, где получали двухразовое питание 875 детей в возрасте до 14 лет, причем она была единственной в городе, где детям также выдавалась одежда, оказывалась медицинская помощь и пр.
Харьков был не единственным адресатом помощи харбинских евреев. В 1922 г. четыре вагона с продовольствием для жертв погромов были направлены в Самару. Всего в 1921–1922 гг. евреями Маньчжурии было направлено в помощь россиянам, евреям и не евреям, пять эшелонов продовольствия, по 30 вагонов в каждом. Помощь харбинцев спасла не одну сотню жизней в голодающей России, о чем свидетельствовали письма, поступавшие на имя правления общины.
Эта благородная деятельность — одна из ярких страниц в истории ХЕДО. Следует заметить, что после Октября 1917 г. евреи Харбина из российских граждан в большинстве своем превратились в эмигрантов. Милосердие к попавшим в беду соотечественникам стало единственным мостом, связывавшим их с бывшей Родиной, которая по большому счету отнюдь не была для них любящей матерью. Не стала она таковой и с приходом к власти большевиков. И это понимали харбинские евреи. Правда, они высоко ценили стремление Советской власти вести последовательную борьбу с антисемитизмом. "Мы, разумеется, знаем, – писал журнал "Сибирь-Палестина" в 1920 г., — что в настоящее время Советская власть — единственная власть, которая может обеспечить российскому еврейству хотя бы просто физическое существование, и всей силой своего авторитета, не останавливаясь и перед мерами непосредственного воздействия, она стремится дать евреям эти гарантии личной безопасности в борьбе с погромными элементами". Наряду с этим решительное осуждение встретила деятельность большевистской Евсекции (Еврейская секция Наркомата по делам национальностей), направленная на искоренение всего подлинно национального в российском еврействе. "Большевистский режим, не допуская погромов, произвел самый ужасный разгром в экономическом и духовно-национальном отношении", –- отмечал тот же журнал.
На фоне событий, происходивших в мире и в Советской России, росла притягательность идей сионизма. В еврейской общине Харбина влияние его последователей заметно укрепилось. Местные сионисты поддерживали тесные связи с руководящими органами движения в целом, а также с Центральным бюро сионистской организации Сибири и Урала. В конце марта 1919 г. в Харбине состоялся съезд сионистских организаций Дальнего Востока, в котором приняли участие делегаты из Харбина, Маньчжурии, Шанхая, Владивостока, Благовещенска и Мукдена.
В связи с развернувшимися на советском Дальнем Востоке гражданской войной интервенцией, а также благодаря наличию сильной местной организации, именно Харбин превратился в центр сионизма в регионе. Там было создано Временное Палестинское информационное бюро, в задачи которого входили:
1) постоянная подробная информация о всех сторонах жизни в Палестине;
2) регулирование эмиграции, выдача виз, организация в Палестине бюро труда для подыскания работы эмигрантам из Сибири; помощь приезжающим в страну (организация сибирских трудовых групп, сибирских кооперативных колоний на землях Национального фонда);
3) мобилизация сибирских еврейских капиталов для Палестины; м4) организация при Бюро труда торговых и промышленных отделов, изыскивающих наилучшие способы использования капиталов в Палестине; исполнение всякого рода поручений по приобретению земли и другим операциям;
5) издание специального печатного органа для евреев Сибири и Дальнего Востока.
В октябре 1920 г. вышел первый номер уже упоминавшегося журнала "Сибирь-Палестина". Это был единственный в те годы еврейский печатный орган на Дальнем Востоке. Он содержал разнообразную информацию о Палестине, о проблемах ее колонизации, а также публиковал материалы о жизни еврейских общин Дальнего Востока, Сибири и в целом России, а также зарубежного еврейства.
Активизация переселенческого движения в Палестину, в том числе среди евреев Дальнего Востока, обусловили необходимость практической подготовки отъезжающих к нелегкому труду по освоению новых земель. В 1919 г. в Харбине возникла инициативная группа по созданию местного отделения организации "Гехолуц", оказывавшей помощь в подготовке колонистов к земледельческому труду в Палестине. Она состояла из молодых людей, собравшихся переселиться на Ближний Восток. Местная сионистская организация уделяла большое внимание их идеологической, физической и профессиональной подготовке. В мае 1921 г. в Харбине состоялся съезд дальневосточных организаций еврейской молодежи, стоявшей на "палестинской платформе". Он учредил дальневосточную сионистскую организацию еврейской молодежи "Геховер", преследовавшую цели национальной культурно-просветительской работы. В 1928 г. была создана молодежная полувоенная организация "Брит Трумпельдор" ("Бетар"), где молодежь проходила три вида подготовки: духовную, физическую (точнее, военно-спортивную) и профессиональную (приобретение необходимых знаний для работы в Палестине). Обязательным для каждого бетаровца было также изучение иврита.
В 20-е годы Харбин превратился в самый крупный центр российского еврейства на Дальнем Востоке. Это, пожалуй, одно из наиболее плодотворных десятилетий в истории харбинской общины. Возрастает ее численность и расширяется деятельность, охватившая все наиболее существенные сферы жизни евреев города. Со временем она превратилась в вполне самодостаточную структуру, способную существовать в "автономном режиме", что обеспечивало ее жизнедеятельность в условиях практически постоянной политической нестабильности в Маньчжурии.
В 1918 г. на пожертвования было закончено сооружение здания еврейской гимназии — одного из лучших учебных заведений города. Целью обучения в ней являлся "синтез еврейской науки, иудаизма и общечеловеческой культуры". В 1921 году общиной был открыт дом для престарелых. Первоначально он был рассчитан на 25 человек, находившихся на полном пансионе. Позднее число опекаемых было значительно увеличено. Для оказания малоимущим бесплатной медицинской помощи существовала больничная касса ("Мишмерес Хейлим"). С 1925 г. действовал специальный приют для хронических больных. Всего при ХЕДО функционировало шесть благотворительных обществ различной направленности. Кроме них благотворительностью занимались также религиозные и культурно-просветительские организации. По утверждению профессора Г. В. Мелихова, "еврейская колония имела в Харбине, начиная с 1918–1920 гг., самую разветвленную сеть благотворительных учреждений, открытых для людей всех национальностей и, кроме того, принимала активное участие во всех благотворительных акциях российских эмигрантов".
Предметом особой заботы руководства ХЕДО была организация качественного медицинского обслуживания еврейского населения города, в первую очередь, малоимущего. В немалой степени этот приоритет был обусловлен профессиональной принадлежностью одного из лидеров общины — доктора А. И. Кауфмана.
С численным ростом общины становилась очевидным необходимость создания в городе еврейской больницы. В 1922 г. правление КВЖД удовлетворило просьбу общества "Мишмерес-Хейлим" и предоставило для этих целей земельный участок, однако из-за финансовых и организационных трудностей строительство здания затягивалось. В конце концов, благодаря усилиям А.И. Кауфмана и при поддержке членов общины, в первую очередь, состоятельных, в ноябре 1933 г. амбулатория-больница начала функционировать. Она была оборудована на 24 койки, из них 10 являлись бесплатными. В амбулатории и больнице работали 25 врачей различных специальностей. Пациентами были, главным образом, евреи, но в помощи не отказывали никому. Медицинский персонал принимал активное участие в борьбе с различного рода эпидемиями, в ликвидации наводнений и т. д.
Основное внимание ХЕДО уделяла вопросам еврейской жизни — как местной, так и международной. Она стояла в стороне от всех других проблем либо обращалась к ним в той степени, в какой они затрагивали интересы еврейства. Как общественная структура города, она также живо откликалась на все общегородские нужды, но не вмешивалась в политическую борьбу. Безусловно, главным предметом размежевания различных местных политических организаций было отношение к большевизму и к Советской власти. Община, не вникая в дискуссии, выражала свое отношение к ним лишь в контексте еврейских проблем. Так, постоянно осуждались политика коммунистов по отношению к сионизму (не представлявшего для них абсолютно никакой опасности), гонения на иврит, закрытие синагог и репрессии в отношении раввинов. Вместе с тем неизменно отмечалась проводимая в Советском Союзе борьба против антисемитизма. Все попытки перетянуть ХЕДО в тот или иной политический лагерь встречали противодействие. Так, когда в одной из местных газет появилась статья некоего Смирнова, который, желая "защитить" евреев от обвинений в приверженности большевизму, утверждал, что евреи всегда были и остаются на стороне белого движения, журнал "Еврейская жизнь" поместил следующий ответ: "Вовсе не нужно разделять точку зрения большевизма или быть в рядах коммунистов, даже более того, можно негодовать против бессмысленного преследования в России сионистов, протестовать против диких, ни на чем не основанных гонений на еврейский язык, но нельзя отрицать фактов… Советская власть борется с антисемитизмом, жестоко наказывая погромщиков". Статья заключалась словами: "Нет, господа Смирновы, с вами нам не по пути".
Наряду с этим община всегда дистанцировалась от советских организаций, действовавших на КВЖД. При этом следует отметить, что харбинские евреи продолжали ощущать себя россиянами и живо реагировали на все события, касавшиеся их российских собратьев. Правда, постепенно, по мере "успехов социалистического строительства" в СССР связи общины с бывшими соотечественниками ослабевали и, после продажи в 1935 г. Советским Союзом своих прав на КВЖД, сошли на нет. Тем не менее, в конце 20-х — начале 30-х гг., в разгар антирелигиозной кампании в СССР, ХЕДО еще оказывала им посильную помощь. Так, в 1928 г. президиум общины отправил 1500 долларов через Берлинский комитет для евреев СССР и 500 долларов для голодающих раввинов Бессарабии. От имени еврейской общественности президиум ХЕДО обратился к еврейскому населению Харбина с воззванием о помощи: "Нужда русского еврейства велика. Мы, евреи Дальнего Востока, которым русское еврейство ближе всех, должны первые протянуть нашим братьям руку помощи. Пусть каждый из вас, садясь за пасхальную трапезу, сможет со спокойной совестью сказать, что он исполнил свой долг перед обездоленным братом".
Особое беспокойство харбинских евреев вызывала судьба советских раввинов, лишенных, как и служители других конфессий, всех прав и средств к существованию. В 1934 г. в городе проводился сбор средств в их пользу, который принес 1400 долларов. Деньги были отправлены в Советский Союз и, как писал в своих воспоминаниях А. И. Кауфман, "каждый раввин получил из этой суммы 3–5 американских долларов к празднику Песах". Правда, даже если в 1934 г. деньги и дошли до адресатов, то, видимо, это было последним событием такого рода в силу известных политических событий, происходивших в Советском Союзе.
Условия жизни в Харбине со временем сформировали своеобразный культурно-психологический тип местного еврея. Будучи корнями связан с Россией и русской культурой, он обрел возможность свободно изучать культуру, язык и историю собственного народа. Харбинские евреи в массе своей были зажиточны и отличались достаточно высоким образовательным и культурным уровнем. Несмотря на свойственную им культурную и религиозную толерантность, они, как правило, не ассимилировались и проявляли приверженность национальным ценностям и традициям, в числе которых филантропия и солидарность были в ряду важнейших. Условия жизни, воспитание и образование сформировали у харбинского еврея развитое чувство национального достоинства и готовность его отстаивать. В целом, местные евреи по своей ментальности очень отличались от тех местечковых евреев царской России, которые являлись жертвами погромов. И после создания в 1931 г. Родзаевским Русской фашистской партии, члены молодежной полувоенной организации "Бетар" не раз вступали в кулачные бои с чернорубашечниками, которые пытались терроризировать еврейское население города.
Японская оккупация Маньчжурии в 1931 г. и создание годом позже марионеточного государства Маньчжоу-Го поначалу не повлияли существенным образом на жизнь еврейской общины Харбина. Как писал в своих воспоминаниях А. И. Кауфман, "...1932 год был тяжелым как в политическом смысле, так и в экономическом. Переход края к другой власти сопровождался осложнениями и тревогами. Но все же еврейская жизнь продолжалась". И далее, характеризуя жизнь ХЕДО в тот год, он пишет об организации приюта для душевнобольных, о начале издания журнала на русском языке "Ха-дегел", о сборе книг для Национальной библиотеки в Иерусалиме и т. д.
Японские военные, фактически управлявшие Маньчжурией, никакой специфической политики в отношении евреев не проводили. К ним они относились так же, как и к другим национальным общинам. До сближения с Германией, последовавшего после исключения обеих стран из Лиги Наций, интерес японцев к нацизму, по мнению авторов книги "Евреи в японском сознании" Д. Гудмана и М. Миязавы, был "достаточно вялым"). Определенные традиции антисемитизма в Японии были, но он никогда не имел широкого распространения. Однако и после присоединения Японии к союзу с Германией ее политика в отношении евреев Маньчжурии отличалась самостоятельностью. Это позволило ХЕДО заниматься антинацистской пропагандой, выражать протесты против антиеврейской политики гитлеровской Германии, а позднее и оказывать помощь еврейским беженцам из Европы.
В апреле 1933 г. по инициативе городского комитета сионистской организации в Харбине состоялся грандиозный митинг против гонений на евреев в Германии, в котором участвовало свыше 2500 человек. В принятой резолюции заявлялось: "Еврейское население Харбина единодушно присоединяется к общей скорби мирового еврейства по поводу нанесенного ему неслыханного оскорбления в культурной цивилизованной стране и заявляет своим многострадальным братьям — германским евреям, что еврейство Харбина вместе со всем мировым еврейством и цивилизованным миром горячо протестует против гонений, преследований и лишений элементарных человеческих прав наших братьев, внесших столь ценный вклад мирового значения в сокровищницу германского государства и немецкой культуры".
Однако, не запрещая еврейской общине вести антинацистскую пропаганду, власти Харбина не препятствовали и деятельности Русской фашистской партии, которая имела свою прессу, распространяла в городе листовки. Ее боевики громили еврейские магазины, били окна синагоги, избивали евреев. Но самыми гнусными преступлениями были похищения людей с целью выкупа. Громкий резонанс в Харбине вызвало дело о похищении и убийстве в 1933 г. сына известного предпринимателя, талантливого пианиста Семена Каспе. Как выяснилось, к преступлению был причастен чин харбинской полиции Н. Мартынов, сподвижник главы Русской фашистской партии Родзаевского. Японцы устроили суд над шестью бандитами. Ход процесса широко обсуждался в печати. Правая пресса попыталась превратить процесс в политический, представить убийц истинно русскими патриотами, озабоченными поиском денег для борьбы с коммунизмом. Принципиальная позиция руководства еврейской общины, потребовавшего от власти принятия всех необходимых мер, вызывала ярость правых. "Доктор Кауфман может оказаться Моисеем, который выведет евреев из Харбина. От исхода евреев никто не пострадает, а население только выиграет", — писала газета "Наш путь" в те дни. Суд вынес весьма суровый приговор убийцам: четыре человека были приговорены к смертной казни, двое — к бессрочной каторге. Однако так случилось, что главные виновники преступления избежали наказания, а Н. Мартынов еще долго трудился на ниве русского фашизма.
В декабре 1934 г. по инициативе и под контролем японцев было создано Бюро по делам российских эмигрантов (БРЭМ), курировавшее все эмигрантские организации Харбина, а также национальные общины города — грузинскую, армянскую, украинскую и татарскую. Судя по материалам архива БРЭМа, еврейская община в эту структуру не входила, однако это не означало независимости ХЕДО от властей. Разумеется, община была не только лояльна к режиму, но и должна была постоянно демонстрировать эту лояльность. Впрочем, у харбинских евреев были основания быть благодарными властям. Над Европой сгущались тучи: из Германии, Польши приходили все более тревожные вести о растущем антисемитизме. Фашизм, влияние которого росло, нес прямую угрозу еврейству. И хотя в самой Японии после заключения с Германией антикоминтерновского пакта в 1936 г. идеи нацизма, в частности, антисемитизма, все больше "стали доминировать в интеллектуальной жизни", в практической политике это не вылилось в преследование евреев на оккупированных территориях (в самой Японии их, собственно, и не было). В декабре 1938 г. на совещании руководителей пяти ведущих министерств Японии были одобрены сформулированные военным министром И. Сеиширо принципы политики японских властей в отношении евреев:
1) к евреям, проживающим в Японии, Маньчжурии и Китае, следует относиться приветливо, так же как и к представителям других национальностей; не должны предприниматься какие-либо попытки их изгнания;
2) в отношении евреев, прибывающих в Японию, Маньчжурию и Китай, должна проводиться политика, основанная на существующих иммиграционных правилах, общих для всех иностранцев;
3) никаких специальных мероприятий по привлечению евреев в Японию, Маньчжурию и Китай проводиться не должно; исключение может быть сделано для предпринимателей и научно-технических работников, представляющих практическую ценность для Японии.
Как видно, эта декларация диктовалась главным образом прагматическими соображениями и имела целью привлечение иностранного капитала и квалифицированных специалистов в Японию. Одновременно Япония демонстрировала Германии определенную самостоятельность в условиях, когда на её территории уже открыто действовали агенты немецких спецслужб, а из Европы стали пребывать первые партии еврейских беженцев. Когда Германия через свое посольство в Токио заявила протест МИДу Японии по поводу практики приема еврейских беженцев в Маньчжурии, для объяснений в министерство был приглашен глава японской миссии Харбина генерал Х. Киичиро. (Он работал в этой должности с августа 1937 г. по июль 1938 г. и многое лично сделал для спасения еврейских беженцев из Европы.) Его ответ был достаточно резким: "Пока политика Германии проводится в её собственных границах, я не стану ее критиковать. Был бы весьма благодарен за взаимность. Однако когда немцы оказываются не в состоянии решать собственные проблемы и навязывают их другим, они должны быть готовы принять критику в свой адрес со стороны стран и народов, ставших объектом давления". И далее генерал, подчеркнув независимость Японии от Германии и, как он выразился с легкой заминкой, Маньчжурии от Японии, заявил о законности самостоятельной внешней политики Маньчжоу-Го, проводимой в соответствии "с его личными указаниями" (61). МИД Японии вполне был удовлетворен этими объяснениями, и протест Германии не возымел сколько-нибудь заметного эффекта.
Подобная политика, осуществляемая вопреки протестам Германии, обусловила приток еврейских беженцев из Европы. В марте 1938 г. первая партия еврейских беженцев численностью в 20 тыс. человек прибыла транзитом через СССР из Европы в Маньчжоу-Го. Здесь беженцы неизменно встречали сочувствие и поддержку общины, и японские власти не чинили ей в этом никаких препятствий.
Когда Япония развязала войну на Тихом океане, еврейские общины Харбина и других городов Маньчжурии и Китая были вынуждены выражать официальное одобрение этим действиям. На страницах журнала "Еврейская жизнь" тех военных лет регулярно публиковалась правительственная информация об успехах "доблестной японской императорской армии", неизменно подчеркивалась солидарность с ее "справедливой борьбой".
В годы войны ХЕДО организовывала сбор денежных средств для "нужд обороны", а также для больных и раненых японских военнослужащих. Понятно, что такая позиция была единственным условием ее самосохранения. Вместе с тем несомненно искренними было чувство признательности властям за их позицию в отношении как местного еврейства, так и беженцев из Европы.
Во время войны еврейскими общинами Восточной Азии с целью оказания помощи спасающимся от геноцида европейским собратьям были созданы специальные организации. Общество "Истжюком" занималось поддержкой беженцев, прибывавших из Восточной Европы, главным образом, из Польши и Литвы. Общество "Центроджюком" оказывало помощь выходцам из Центральной Европы. В 1943 г. произошло слияние этих двух комитетов. Бюджет складывался из поступлений западных еврейских благотворительных организаций, в первую очередь, фонда "Джойнт" (США), а также пожертвований дальневосточных еврейских общин, в том числе крупнейшей — харбинской.
Предметом особой заботы общины стало еврейское гетто Хонкью, созданное японцами под нажимом Германии в Шанхае в 1943 г. Справедливости ради следует отметить, что оно не имело ничего общего с печально знаменитыми европейскими, но жизнь в нем для более чем 20 тыс. еврейских беженцев была крайне тяжелой в силу их бедственного материального положения, плохого медицинского обслуживания, жутких бытовых и санитарно-гигиенических условий, а также обстановки постоянного унижения. Харбинской общиной регулярно проводились благотворительные акции в пользу бедствовавших евреев Шанхая, тем более, что поступление помощи от американских еврейских организаций в условиях войны на Тихом океане практически прекратилось.
Важнейшим направлением деятельности ХЕДО в эти годы стала антифашистская пропаганда. И здесь велика заслуга А. И. Кауфмана, его огромный авторитет, в том числе среди японского истеблишмента. Не препятствуя, как отмечалось выше, распространению нацистской литературы среди населения (в силу союзнических отношений с Германией), японцы не запрещали и пропагандистскую деятельность еврейской общины. В лекциях, на страницах печати А. И. Кауфман, блестящий публицист, смело разоблачал фашизм, боролся с ним всеми доступными средствами. Когда в 1942 г. немцы открыли передвижную антисемитскую выставку в японском городе Фукоа, он направил протест на имя министра иностранных дел, и эта выставка была свернута и возвращена в Берлин в течение пяти дней.
Несмотря на более благоприятную, по сравнению с европейской, ситуацию, евреи Харбина, как и других общин Восточной Азии, не могли себя чувствовать вполне свободно. Японский режим был оккупационным со всеми вытекающими отсюда последствиями, к тому же действовал он в условиях военного времени. Японцы, хотя и не преследовали эмигрантов Харбина по этническому признаку, но и не особенно церемонились в отношениях с национальными общинами. Например, на встрече с представителями эмигрантской прессы в 1943 г. начальник военной миссии генерал-майор А. Дои поучал: "…все народы, населяющие Маньчжоу-Го, независимо от их национального происхождения и религиозной принадлежности, должны слиться в едином порыве, чтобы горячий отклик был усилен еще большим жаром, исключить из своей среды всё, что мешает сплоченности, что сохраняет вредные демократические навыки и усвоить принципы построения того государства, которое их оберегает".
Община переживала нелегкие времена: численность ее неуклонно сокращалась, возможности деятельности сузились. Для искоренения "вредных демократических навыков" японские власти закрыли многие издания национальных общин. В их числе в 1943 г. были закрыты еврейские журналы "Ха-дегел" и "Еврейская жизнь". Одновременно был закрыт фашистский журнал "Нация". Как объяснялось, все это было сделано в связи с войной и необходимостью экономии бумаги. Однако продолжали выходить десятки белогвардейских газет, в которых нередко публиковались материалы антисемитского характера. Еще раньше, в 1940 г. было закрыто Первое коммерческое училище, где обучалась значительная часть еврейской молодежи. Видимо, достаточно характерным среди евреев было настроение, выраженное в эссе Э. Фрейда, помещенном в одном из последних номеров журнала "Еврейская жизнь": "На сердце так печально, так тесно, и нужно печаль придушить молчанием. Мрачно повсюду, во всех уголках глубокая боль. Каждый день приносит боль, страх". Это ощущение усилилось в последние годы войны: приближалось поражение Японии и перспективы Харбина были весьма неясными.
17 августа 1945 г. в Маньчжурию вступила Советская Армия, а 21 августа А. И. Кауфман, наряду с другими видными общественными деятелями города, лидерами национальных общин, был приглашен якобы на прием, организованный советским комендантом Харбина Белобородовым для встречи с маршалом Мерецким. Вместо приема все приглашенные были доставлены в подвал на допрос. К семье А. И. Кауфман вернулся только через 16 лет. Такая же, а подчас и более трагическая судьба постигла многих членов еврейской общины. В их числе можно назвать братьев Скидельских — наследников известного дальневосточного промышленника и филантропа Л. С. Скидельского. В товарном вагоне они были вывезены в Приморье. В тюрьме Никольск-Уссурийска "от сердечного приступа" умер Семен Леонтьевич, следы Соломона Леонтьевича потеряны в Хабаровской тюрьме.
Репрессии против членов еврейской общины города не носили национального характера, подход был исключительно "классово-политическимй". Вместе с тем следует отметить, что на территории Маньчжурии проводились и антиеврейские акции со стороны советских военных. Так, в г. Хайларе советскими солдатами была разгромлена местная синагога и осквернены Свитки Торы, которые позже были привезены в Харбин и погребены согласно ритуалу. Из Мукдена и Дайрена были вывезены библиотеки еврейских общин и оборудование еврейских клубов.
После ухода Советской Армии в апреле 1946 г. Генеральное консульство СССР в Харбине начало оказывать нажим на еврейскую общину, предлагая ей слиться с местным Обществом граждан СССР и войти в него в качестве национальной секции. Религиозные учреждения предлагалось оставить как самостоятельные под руководством приходского совета. Лидеры общины ответили отказом, мотивируя его тем, что она объединяет людей скорее по религиозному принципу, чем по национальному и что членами ХЕДО являются не только граждане СССР. Правда, практически все годы своего существования община являлась светской и управлялась сионистами, имея в своем руководстве сионистское большинство, однако по формальным признакам (название, размещение в здании синагоги, устав) она подпадала под категорию религиозной организации и находилась в совместном ведении департаментов иностранных дел и религиозного. Это давало ей известную экстерриториальность и не раз спасало в годы японской и советской оккупации.
Арест А. И. Кауфмана и других видных деятелей ХЕДО тяжело отразился на жизни общины, но тем не менее она продолжалась. К маю 1949 г. еврейское население Харбина, включая детей, составляло приблизительно 2 тыс. человек. Несмотря на серьезные трудности, при общине продолжали существовать следующие организации:
— приют престарелых "Мойшав Зкейним" и при нем палата для хронических больных. Всего на полном иждивении находилось 30 человек;
— еврейская бесплатная и дешевая столовая, пользование которой было свободным, без различия национальности и вероисповедания;
— Дамское благотворительное общество;
— еврейская общественная библиотека;
— погребальное братство "Хевре-Кадиша";
— амбулатория и больница;
— еврейская национальная народная школа (Талмуд-Тора);
— третейский суд "Мишкат-Габорим";
— общество "Гмилус-Хесед Эзра" для выдачи мелких беспроцентных ссуд;
— две синагоги и молитвенный дом; пасхальная комиссия;
— комиссия по сбору пожертвований "Вместо цветов к празднику — бедным".
Существовало также акционерное общество "Еврейский народный банк".
Несмотря на то, что целый ряд учреждений прекратил свое существование (сионистские, молодежные, спортивные организации и др.), община, судя по ее структуре, была еще в состоянии удовлетворять разнообразные нужды местного еврейского населения.
Китайская революция 1949 г. не внесла поначалу каких-либо существенных изменений в ее жизнедеятельность. По воспоминаниям современников, "самый факт образования Китайской народной республики прошел для иностранного населения Харбина вообще как-то незамеченным". Китайские власти в жизнь ХЕДО не вмешивались, чего нельзя было сказать о советских представителях.
С помощью советского консульства в Харбине при Обществе граждан СССР стали возникать национальные отделения — грузинское, татарское, армянское и др. Образовалась в городе и группа евреев, настроенных просоветски. С лета 1951 г. начались неоднократные вызовы председателя ХЕДО С. Н. Канера в Генеральное консульство. Там живо интересовались общим положением дел в общине, а затем, учитывая истекающие полномочия Правления, усиленно рекомендовали не проводить новых выборов, а кооптировать в его состав четыре-пять евреев по указанию консульства. После отказа С. Н. Канера начался его шантаж под предлогом имевшихся в консульстве заявлений от евреев города — граждан СССР, в которых осуждалась деятельность Правления ХЕДО и содержались намеки на возможные хищения финансовых средств.
Безусловно, никакой политической опасности община ни для кого не представляла, тем более после проведенных репрессий, но она владела немалым имуществом, и это не давало покоя советским официальным представителям. В числе "лакомых кусочков" была Еврейская больница. По направлению благотворительного отдела Общества граждан СССР больница бесплатно предоставляла несколько коек. Но этого показалось мало. Началось давление на председателя и членов правления больницы с требованием её реформирования и передачи в ведение Общества. Осенью 1953 г. Генконсульство направило в больницу для ее ревизии группу евреев, и когда не обнаружилось никаких хозяйственных нарушений, выявилась "общественно-политическая сторона дела", а именно: "1) связь с заграницей — покупка рентгеновской пленки в Шанхае через местную еврейскую общину; 2) помощь из-за границы — получение от шанхайской общины одеял и простынь для бедных; 3) оказание помощи в отъезде советских граждан в капиталистические страны — проведение для отъезжающих лабораторных анализов".
Было очевидно, что судьба общины предрешена. Еще раньше, в 1945 г., значительная ее часть перебралась в Шанхай. А с образованием в 1948 г. государства Израиль начался массовый исход евреев. К 1952 г. еврейское население Харбина уменьшилось до 650 чел., а к началу 1958 г. в городе осталось лишь 189 евреев в возрасте старше 50 лет.
В 1959 г. китайское правительство приняло решение о приобретении иностранного капитала, в соответствии с которым малочисленная еврейская община Харбина лишилась своего последнего имущества и фактически прекратила свое существование, хотя в начале 60-ых гг. там еще проживало 48 евреев.
Приехавшие в Израиль из Китая евреи создали в 1951 г. свою ассоциацию Игуд Олей Син, которая по окончании процесса иммиграции была переименована в Игуд Иоцей Син. Эта организация, возглавляемая сыном доктора А. И. Кауфмана — Т. А. Кауфманом, являет собой удивительный пример верности идеалам юности, традициям взаимопомощи и братства. В уставе ассоциации записано, что ее задачей является объединение выходцев с Дальнего Востока в целях взаимной помощи и сотрудничества.
Игуд Иоцей Син проводит огромную благотворительную работу, осуществляемую через ряд фондов: социальной помощи обеспечения старости одиноким и больным землякам, беспроцентных ссуд и стипендиального. За счет последнего оказывается поддержка уже внукам и правнукам российских выходцев из Китая. В 1998 г. им было выдано 115 стипендий (в 1997 — 107). Всего за годы существования фонда стипендиатами Игуд Иоцей Син стали свыше 1300 студентов. Примечательно, что средства благотворительных фондов пополняются не только за счет членов ассоциации, проживающих в Израиле, но и бывших земляков, живущих ныне в различных странах мира. задачей является объединение выходцев с Дальнего Востока в целях взаимной помощи и сотрудничества.
Ассоциация издает на русском языке журнал "Бюллетень Игуд Иоцей Син", который рассказывает не только об ее сегодняшнем дне, но и является ценным источником по истории как русской еврейской общины Харбина и других городов Китая, так и в известной степени еврейства России в целом.
Можно согласиться со словами руководителя Иерусалимского научно-исследовательского центра "Русское еврейство в зарубежье" М. Пархомовского, что "землячество выходцев из Китая вызывает восхищение и удивление". По его мнению, удивительно, как выходцам из Китая удалось сохранить превосходный русский язык, хотя они сами или даже их родители покинули Россию много десятков лет назад. На чём держится их сплочённость, не расторжимая даже океанами? Чем объясняется их высокий культурный и нравственный уровень?
Думается, секрет здесь — в приверженности лучшим традициям российского дореволюционного еврейства, которые в условиях Харбина приобрели неповторимое своеобразие и стали надежным фундаментом, цементирующим единство этих людей. Остается только удивляться, как эти, подчас уже очень немолодые люди, обретшие через многие тернии настоящую Родину, не утратили своих корней. А корни эти, по словам одного из них, "уходят глубоко в почву российскую, питались там они всегда лишь самыми лучшими соками, необходимыми для сохранения …национального, еврейского "я".

Виктория Романова, Русский архипелаг
29-04-2005

К оглавлению

К оглавлению

Название Еврейский национальный фонд - Керен Кайемет Леисраэль мало о чем говорит современному читателю, хотя в начале прошлого века в Российской империи не было еврея, не знающего про него. В переводе с иврита керен кайемет леисраэль означает основной фонд для Израиля. Главной целью этого фонда был сбор средств для покупки земли в тогдашней Палестине.
На начальном этапе сионистского движения в России царские власти сквозь пальцы смотрели на деятельность Фонда и сионистских организаций, надеясь, что все евреи уедут в Палестину, и тогда еврейский вопрос в империи исчезнет. Но когда сионисты стали бороться за улучшение жизни евреев в империи, правительство стало делать все возможное для запрещения фонда. "Еврейский национальный фонд является одним из главных органов сионизма, в пользу которого повсеместно производятся денежные сборы" - писал в циркуляре № 23 от 6 июня 1907 года руководитель Министерства внутренних дел, поэтому господам Губернаторам предлагается "принять все меры к недопущению в пределах Империи деятельности еврейского национального фонда".
Евреи же увидели в Фонде реальную силу, которая поможет реализовать мечту о возрождении национального очага. За несколько лет ранее абстрактная мысль о своем государстве, причем не в Уганде, а в Эрец Исраэль, приобрела конкретность, захватила воображение многих тысяч людей. Евреи со всех концов империи стали сотрудничать с фондом. Посыпались предложения, как лучше поставить его работу.
Иона Кременецкий, инженер-электрик из Одессы, первый председатель Фонда, придумал Золотую Книгу, куда записывались имена жертвователей. Хаим Клейман, банковский служащий из маленького галицийского городка, предложил поставить в еврейских домах копилки, чтобы каждый мог сделать пожертвование в пользу земли предков. Простая до гениальности идея своими корнями уходила в многовековую традицию народа. Но если прежде в общинах Европы собирали деньги на поддержку евреев Эрец Исраэль, то сейчас стали собирать деньги на выкуп самой земли.
План создания национального очага путем покупки заброшенных и ненужных земель в Палестине был понятен и близок каждому. В правлении Фонда несколько раз обсуждался вопрос: какие земли покупать? Было решено приобретать "негодные к возделыванию земли (болотистые места, дюны и т.п.) которые лишь по предварительной подготовке могут быть приспособлены для обработки и которые теперь не имеют никакой ценности для частных лиц или обществ", свидетельствуют документы, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации.
По документам этого же архива удалось составить список населенных пунктов, где собирались деньги на Эрец Исраэль. Полный перечень содержит сотни названий городов и деревень, от Санкт-Петербурга и Москвы до исчезнувших ныне местечек черты оседлости. Ниже небольшая выборка пожертвований в городах Урала и Сибири в дойчмарках, собранных в 1912 и 1913 гг (соответственно):

Ачинск: 46,64 и 86,10.
Екатеринбург: нет данных и 71 ,28
Пермь: нет данных и 62 ,93.
Томск: 111,69 и 164,29.
Чита: 22,10 и 54,50.

Руководству Фонда удалось, казалось бы, нереальное: они смогли объединить возможности всех еврейских организаций. Результаты впечатляли.
Если в 1912 году евреи Российской империи пожертвовали в пользу Фонда 140042,57 дойчмарки, то через год собранная сумма составила уже 237284,83 марки, и в том же 1913 году еврейские организации России вышли на 1 место, далеко обойдя евреев Америки, Германии и Франции.

Руководители Фонда соблюдали правила конспирации, и не подозревали, что Департамент полиции через своих агентов, перлюстрацию переписки и слежку неусыпно следит за деятельностью активистов. Зачастую связь с Фондом была достаточным основанием для привлечения к уголовной ответственности. Так, в 1905 году в городе Чите купцы Исай Шлезингер, Помус и Шерих с помощью руководителя читинского кружка сионистов Аарона Коган-Шапиро пожертвовали в Фонд некоторую сумму и вскоре получили Сертификаты о внесении записей в Золотую Книгу. Это вызвало оживленную переписку между столичным Департаментом полиции и местным жандармским управлением, за жертвователями в Фонд было учреждено негласное наблюдение.

Фонд живо откликался на события еврейской жизни. Первой крупной акцией был сбор средств на посадку в Земле Обетованной оливковой рощи в память скончавшегося Теодора Герцля, затем собирались средства для открытия еврейской гимназии в Яффо и школы искусств в Иерусалиме. Сотрудники Фонда были аккуратны и скрупулезны до мелочей. Хотя какие могут быть мелочи, когда дело касалось сумм, собранных по копейке с полунищих евреев Российской империи. На собранные деньги покупались земли, строились дома для репатриантов, поднималось сельское хозяйство… Самой распространенной формой пожертвований было распространение сертификатов на покупку земли, посадку деревьев, строительство домов в Эрец Исраэль, внесении записей в Золотую книгу Фонда. Позже появились и другие Книги: Юбилеев, Бар- и Бат Мицвы, Свадеб, Детей.
Руководители и активисты строили планы по развитию работы Фонда, более полному охвату его проектами еврейского населения империи, но, увы… Им не суждено было сбыться. Начались Первая мировая война, затем революции... Но и в те годы с помощью евреев России было сделано немало: приобретена земля и основаны кибуцы, посажены леса и заложены сады, начато строительство Тель-Авива, Еврейского Университета, хайфского Техниона…
Вскоре после Октябрьского 1917 года переворота Фонд оказался вне закона. То, что не удалось сделать царю, его министрам и жандармам, без особого труда сделали коммунисты. Деятельность Фонда в России была запрещена, а само название забыто. Но Фонд продолжал работать в других странах. С возникновением Государства Израиль его деятельность приобрела другие приоритеты: строительство населенных пунктов, водохранилищ и дорог, забота об экологии, воспитание детей.

К началу

Для связи с автором публикации  воспользуйтесь этой формой (все поля обязательны). При Вашем желании Ваше мнение может быть опубликовано на этой странице.

вверх