На главную сайта

БИБЛИОТЕКА
«АНТИТЕРРОР»

К оглавлению литературного раздела
К оглавлению раздела «Антитеррор»
На страницу «БЕСЛАН: бойня детей»

«ДЕЛЬФИНАРИУМ»:

джихад против детей

ПРОДОЛЖЕНИЕ 13

К ПРОДОЛЖЕНИЮ 14

«Ее убили за то, что она - еврейка»

Судьба

Евгения Джанашвили:

Я никогда не думала, что у него будет такая судьба. Потому что у него было все для того, чтобы жить и воплощать в жизнь свои идеи.

Он был сильный по натуре человек. У него было множество интересов. Я всегда думала, что он многого достигнет в жизни. Всегда была в нем уверена.

Когда у него был переходной возраст, я иногда нервничала. И он мне говорил: мама! Я никогда ничего плохого не сделаю. Не сделаю ничего такого, за что тебе было бы стыдно или за что бы ты переживала.

Фаина Дорфман:

Наверное, я верю в судьбу. Но когда это касается тебя, это ужасно. Евгения очень боялась арабов. На нее каждый взрыв страшно действовал. Я помню, как она здесь сидела и не ела. Я спрашиваю: «Евгения, почему ты не ешь?» А она говорит: «Вышли мальчики из киббуца, чтобы ехать учиться. А их убили…».

Евгения не могла без танцев, она все время ходила на дискотеки. Хотя именно перед этой дискотекой она говорила: «Я еще не знаю, пойду сегодня или нет. Я так устала! Я вообще ничего не хочу».

Когда мы ехали в Израиль, были такие явные знаки! Когда я вышла из ОВИРа, то увидела, что мне не вписали ее в паспорт. Потом ее забыли вписать в документы из СОХНУТа. Потом в аэропорту я потеряла ее билет. Как будто что-то не пускало ее сюда. Шестьдесят лет назад был убит фашистами ее прадедушка - за то, что он еврей. Я свою дочь привезла на Землю Обетованную, чтобы она была здесь, как дома, и здесь ее убивает палестинец – тоже за то, что она еврейка! Нашелся кто-то, кто решил судьбу моей дочери.

Анна Казачкова:

Я не хочу верить в судьбу, потому что вокруг моей семьи происходят странные вещи. Сын моего дяди погиб первого июня в Белоруссии. Первого июня погибла Аня. Но я не хочу верить в то, что над моей семьей тяготеет какой-то рок. Потому что если верить, это можно запрограммировать. Надо верить в то, что все будет хорошо, что нас ждет светлое будущее.

Виктор Медведенко:

Здесь столько сошлось всего! Столько невероятных случайностей сошлось вместе!

Она не должна была туда идти, потому что она просто не ходила ни на какие дискотеки. Это было ей неинтересно. Но - пошла.

Второе: обычно Анина мама по вечерам звонила и узнавала – Аня у нас? А в этот день она почему-то не позвонила. Если бы она узнала, что они в этот вечер собираются на дискотеку, она бы это дочери запретила. Аня бы не пошла, и не пошла бы, соответственно, Марьяна.

Вот еще одна случайность.

Именно в этот день я взял газету «Луч», а там на второй странице было перечисление терактов. В течение последней недели – ежедневно – террористические акты. Я еще подозвал Марьяну и говорю: ты посмотри, что творится! Как хорошо, что мы живем в Тель-Авиве, и здесь маловероятно, что что-то подобное может случиться. Был такой разговор! Последнее время я смотрел на нее часто… Она сидит здесь, на диване, сериал смотрит. Я пристально-пристально, долго смотрю на нее. Она голову поворачивает: что ты так на меня смотришь, папа? Я говорю: знаешь, ты как-то быстро выросла. Какая ты стала взрослая!..

Рая Белалова:

Я верю в судьбу. Еще бы чуть-чуть – и я не успела бы в эту машину сесть, которая довезла нас до Дельфинариума.

Ирина Скляник:

Когда мы сюда приехали, у меня почему-то было ощущение, что я получу удар ножом в спину, почему-то в левую сторону.

Но я больше переживала за старшую, потому что она ездила на автобусе. Я была нервная какая-то, что-то меня все время беспокоило. С февраля я была как на иголках постоянно. А Юля вообще бывала только в Ришоне, в Бат-Яме и в Холоне.

Я и считаю, что получила удар ножом – в спину. Я даже не знаю, верю ли я в судьбу. Наверное, что-то все-таки есть. Потому что у Юли все так сложилось, что ее вела в Дольфи в этот злополучный день именно судьба. Никак она не должна была там оказаться, а оказалась. Я до сих пор не могу понять, почему она не пошла с Шаулем? Ну как не объяснить это все именно вмешательством судьбы?

Бронислава Осадчая:

Я знаю только, что нет моего ребенка. И у меня, кроме нее, не было ничего на свете. Я ее родила, когда мне было тридцать три с половиной года. Ей было двенадцать лет, когда мы поженились с ее отцом. И прожили мы вместе четыре года, после чего опять развелись. Это был – не просто свет в окне, это – вся моя жизнь была. Я лишилась одним махом всего на свете. Разве я могу анализировать, верю ли я в судьбу?

Лилия Жуковская:

Говорят, что от судьбы не уйдешь. Значит, ей было суждено… У Дельфинариума погибли такие молодые, такие красивые, такие жизнерадостные… У каждого была своя мечта. Марина хотела пойти в армию, учиться в университете… Но, к сожалению, судьба распорядилась по-другому. Ее мечты оборвал террорист. Ее жизнь окончилась первым летним днем – в День защиты детей.

Любовь Немировская:

Я верю в судьбу. Человек не знает, что может с ним случиться, ему это неподвластно. Жалко, что судьба к одним благосклонна, а к другим очень жестока.

Раиса Непомнящая:

Каким образом она оказалась именно в этот день, именно в этом месте, именно в это время, когда она не хотела ехать туда? Наверное, все-таки – судьба. Значит, ей было отведено столько жизни. Но для меня, как для матери – это несправедливо: ушла – и не вернулась. У меня все перед глазами стоит, как она уходила.

В прошлом году она у меня спросила: мама, а что ты будешь делать, если я вдруг умру? Я ей сказала: не дай Бог! Я просто не выдержу! Брось эти мысли! Ты должна жить и радоваться жизни. Вы должны нас хоронить. А почему ты спрашиваешь? Она ответила: просто так.

Но вот сейчас, я вспоминаю этот наш разговор, и думаю, что это было не просто так. Может быть, она предвидела свою судьбу.

Катя Пелина:

Есть вещи, которые невозможно понять. Из нас, троих подружек, ближе всех к камикадзе была я, а дальше всех Ира. Так вот Ира погибла, а я осталась жива.

Иван Лупало:

Алеша сильно верил в судьбу. Когда я попал в аварию (он маленький был, годика четыре), лежал в больнице, он сидел возле меня, по руке гладил, успокаивал: «Папа, не переживай, это такая твоя судьба».

Но я не хочу верить, что такая страшная судьба у нашей семьи. Раньше мы верили, что все у нас будет хорошо. У нас был сын - крепкий и красивый мальчик. Мы верили, что он будет счастлив. Мы так старались все делать для него! И думали – если у нас такой хороший сын, значит, у нас хорошая судьба.

Сейчас мы считаем, что мы самые несчастные родители. Даже одно время мне приходили в голову мысли покончить с собой, чтобы быть рядом с сыном.

Наверное, это конец света начинается – у меня другого объяснения нет.

Ирина Блюм:

Все говорят – судьба такая. А я в судьбу не верю. Если бы мы были на Украине в это время, с ним ничего бы не случилось.

Наталья Панченко-Санникова:

В судьбу я верю. Когда была еще совсем юной, я всегда говорила, что свой век я буду доживать одна. У меня такое предчувствие было. А Сережка – он всегда говорил, но не мне, а другим, что он недолговечен. Но мне он этого не говорил. Он знал, что я буду переживать. Я думаю, что он, конечно, не собирался в двадцать лет умирать. Но «недолговечность» - понятие растяжимое. Может, он собирался умирать в сорок или в пятьдесят лет – я не знаю.

И вообще, почему я не поменяла ему фамилию? Все мужчины из рода Панченко умирали молодыми и не своей смертью. Если бы знать, что такая же участь ждет и моего сына… Я думала, что если он переживет двадцать пять лет лет, он будет жить долго. Не пережил…

Аня Синичкина:

Я в принципе верю в судьбу. Потому что я, кроме арабов, во взрыве никого не виню. Я не думаю, что если бы Илюша подошел ко мне, когда я его звала, если бы мы подъехали на пятнадцать минут позже, если бы… то все бы остались живы.

Я ведь никуда не собиралась идти. Но в тот вечер мне позвонила Надежда. Я действительно думаю, что это - судьба. Нас именно собрала там судьба. Кому-то дать испытание, а кого-то – забрать.

Игорь Шапортов:

Я верю в судьбу. Это не потому произошло, что мы приехали в Израиль, это могло случиться где угодно. Потому что если определено испытание такое, нам, родителям, и ей, ребенку – нам надо через это пройти.

Максим Мальченко:

Этот случай дал мне убедиться в том, что от судьбы не убежишь.

Надежда, мама:

В последнее время мы с ним часто спорили на эту тему. Я ему говорю: сынок, судьба есть у каждого человека, но все равно свою судьбу человек делает сам. Нужно быть сильнее судьбы. Я сама про себя думала, что я слабая, беззащитная женщина, всегда за спиной мужа. А потом оказалось, что я сильный человек. И я учу этому детей. Как бы ни было в жизни трудно – надо до последнего, до последней черты дойти и победить. Потому что если сдаться на каком-то этапе – это конец.

Рита Абрамова:

Я в судьбу я не верю, хотя есть, наверное, что-то, что руководит нами. Но в силах человека как-то остерегаться. Нельзя, конечно, запереться в четырех стенах и никуда не ходить. Но сейчас, когда я нахожусь в больнице, когда я через все это уже прошла, я думаю, что в ближайшее время я на дискотеку не пойду.

Марина Березовская:

В судьбу я не верю. Потому что Лялину судьбу я решила сама. Она не хотела ехать в Израиль, она не хотела уезжать от своих знакомых, театра, школы, она до самого последнего момента хотела вернуться в Москву.

Марк Рудин:

Как иначе объяснить, почему она оказалась в эту секунду там, почему она последние три месяца во всем преуспевала, почему она старалась все доделать. Вдруг сфотографировалась с мамой - она заставила ее пойти к фотографу. Повесила бабушке и дедушке свою фотографию на стенку в доме престарелых, хотя они там были уже полтора года. Стала достигать прекрасных успехов в учебе. Она как бы спешила закончить все свои земные дела. Наверное, что-то она все же предчувствовала. Как же после этого не поверить, что судьба есть!

Лариса Гутман:

Несколько лет назад я пошла к женщине, которая гадает на картах. И принесла фотографию Илюши. И она мне тогда сказала: вы знаете, я его в будущем не вижу рядом с вами. Но она не сказала, что с ним такое случится. Она сказала, что, может, он уедет в другой город, потому что его рядом со мной - нет. Произошло то, что произошло. Может, это судьба? Не знаю. Все как-то шло к этому моменту. Все! Я вот сейчас вспоминаю, как все складывалось, изо дня в день, что-то как-будто подталкивало к такому исходу… Я даже не знаю, что.

Соня Шистик:

Я вообще не собиралась идти в Дольфи, но получилось, что я туда пошла. Значит, так должно было быть.

Виктор Комоздражников:

Видимо, так было суждено. Видимо, так записано судьбой, что они должны были так рано уйти. Не знаю. Мы поехали в Дельфинариум. Я до этого я ни разу там не был в жизни. Не знаю, почему, но у меня к этому месту было какое-то отвращение. И Диаз был там всего лишь один или два раза. Мы пришли туда буквально на пару минут, хотели забрать его знакомую. Никто ведь не думал, что такое может быть.

Татьяна Кремень:

Да, судьба существует. Но свою судьбу человек делает сам.

Надежда Деренштейн:

Я верю в судьбу. Как тебе суждено, так оно и будет. Суждено умереть – умрешь, не именно в этом взрыве, так под машину попадешь, или сердце остановится, или еще что-то.

Я всегда говорила, что умру не своей смертью - не знаю, почему. Но чтобы погибнуть во взрыве… Никогда в жизни мне в голову не могло прийти, что я попаду в такое! Меня могла сбить машина, я могла утонуть. Но во взрыве?! Я видела взрывы по телевизору и даже подумать не могла, что у меня в судьбе тоже такое написано. Я еще не знаю, осознала ли я это до конца. Если бы все мои друзья были живы, я бы никогда в это не поверила.

Ольга Тагильцева:

Мы с друзьями как-то прогуливались, и там продавались фигурки из камня. Все купили: кто жабу, кто что. А я – не знаю, почему – взяла дельфинчика. Потом я пришла домой и стала думать: почему я взяла именно дельфинчика? Я решила, что взяла его случайно. А после того, как это случилось… Просто дельфины - они все. Дельфинариум. Судьба.

«Дельфин» - песня Ани Казачковой

Его дом – океан, его любовь – это жизнь.
Он не завидует птицам, стремящимся ввысь.
Его золото – солнце, его жемчуг – пена волн
Каждый прожитый день – словно розовый сон,
И можно плыть куда хочешь, только кто бы позвал…
Не осталось никого из тех, кто его ждал.
Его крик разрывает воды темных глубин,
Но никто не отвечает – он последний дельфин.
Ему нужен шторм, девятый вал
Его размажет о берег уродливых скал.
Тело смоет волной и утянет на дно.
Для чего нужна жизнь, если в ней нет никого?
И соль его слез забирает вода,
Никем невидимых капель любви и добра.
Ты не заметишь никогда, как плачет дельфин
Если ты одинок, то он просто – один.

К ПРОДОЛЖЕНИЮ 14

На главную сайта

Напишите отзыв об этой публикации

вверх