|
В последнем спектакле
театра «Гешер» Шоша по Башевису- Зингеру первый акт заканчивается очень странной
и точной сценой: во всю ширь экранного занавеса мелькают кадры архитектуры
заснеженной старой Варшавы , по которой молодой Зингер после свадьбы едет с
Шошей в цокающем кабриолете. Картины наплывают одна на другую, сливаются, дрожат
вместе с колеблющимся занавесом и зритель видит, что это только прекрасные
воспоминания – овеществленный виртуально мир подсознания героя, в котором жив
крик счастья влюбленной Шоши – он именно так и воспроизведен – усиленный и
заглушенный – акустически от форте к пиано – как бы возникая и растворяясь в
памяти героя…
Перед нами театр – сон, театр иррациональной мысли, преодолевающий время и
пространство, театр, где главенствует высший общечеловеческий смысл. Все
технические средства в нем направлены не просто на иллюстрацию медового месяца
какой-то парочки - но на самое главное для каждого сидящего в зале – выражение
незатихающей боли от Катастрофы.
Откуда у Евгения Арье это умение выразить бытие через быт, откуда эта точность
говорящих – символичных деталей, актеры, сливающиеся с декорацией, совершенная
техника, актуализирующая наше подсознание… - в конечном счете от Мейерхольда,
открывшего впервые режиссуру , как многогранную, свободную экспериментальную
профессию в первые годы 20 века…
Мейерхольд с самого начала был художник – ясновидец. Говорящая сценография,
биомеханика – как средство актера для внесловесного диалога душ.
Театр – бал, театр - сновидение, театр – как трагифарсовый гротеск, театр как
ансамбль, актер – мыслящая марионетка, зритель – творец, сорежиссер спектакля,
киномонтаж сцен, преодоление драматургии режиссурой , контструктивная декорация
- всего не перечислишь…. – Это все Мейерхольд…
Сколько людей после его гибели спорят о его творчестве, называя его то трюкачом,
то гением века.
Между тем Мейерхольдом начался и с ним же завершился единственный период
самоценного русского театра, когда о нем узнал мир и когда со всего света ездили
учиться у Мейерхольда. С самого начала начал Мейерхольд дразнить всю театральную
Россию и додразнился к сожалению…
Он не боялся говорить правду тогда, когда все молчали… Еще в 1930 году он писал
в Реконструкции театра : «Улыбки не светятся в пьесах, проводящих на 100% нашу
идеологию» А еще позже он говорил, что у многих людей искусства нет необходимой
для творчества внутренней свободы, а есть стремление угадать чей-то вкус… В 1936
году он сетовал, что исчез великий зритель, тот что рождает великого драматурга
…
Зритель 30 гг уже не принимал его свободолюбия и независимости ни в жизни ни в
творчестве…
Конец его был предрешен еще и тем, что Сталин не терпел кумиров. У Мейерхольда
же было достаточно титулов – Колумб, Саванаролла, возжигатель костров, Человек
Века, Вождь революционного театра… Сталин мог разрешить только по отношению к
себе. К тому же Сталин ненавидел евреев…
Мейерхольд до конца дней остался неприрученным, не поддался дрессировке и даже
под пытками остался Человеком. Его творческий путь был цельным и ярким.
Мейерхольд род. 28 января 1874 в Пензе. В 1898 начал работать во МХАТе. 2о июня
1939 года был репрессирован. 2 февраля 1940 года был расстрелян. Его путь в
театре - спираль – восходящая и противоречивая. Он начал свой путь славы
маленькой трагедией Метерлинка «Смерть Тентажиля» в 1905 году в студии на
Поварской при МХАТе и закончил монументальной трагедией Маргариты Готье «Дама с
камелиями» Дюма.
Между ними тридцатилетний творческий путь, который вымощен трагедиями и
сатирами.
«Балаганчик» и «Жизнь Человека» в театре Комиссаржевской 196-7гг, «Дон Жуан» ,
«Маскарад»… в Императорском Александринском, 1908-1917, «Мистерия-Буфф»1918,
Клоп и Баня 1929-1930.. «Великодушный рогоносец,1922, «Горе уму» 1928 г.
«Пиковая дама» 1935 ….Сотни трагедий и сатир.. В соответствии со временем везде
– бешеный ритм, аскетизм оформления, раздробленность действия на эпизоды и
буйное веселье. Это был трагический театр, в котором было весело до слез… -
зеркало времени как пира во время чумы. Всем своим бескомпромиссным творчеством
он подошел к рубежу, откуда нет возврата. 15 июня 1939 он выступил на совещании
режиссеров «Это убогое и жалкое нечто, претендующее называться театром
социалистического реализма, не имеет ничего общего с искусством. Там где были
лучшие театры мира – там царит теперь по вашей милости, унылое и добропорядочное
среднеарифметическое, потрясающее своей бездарностью». Через месяц он был
арестован, а через полгода расстрелян…
Что же осталось от него нам, почему его творчество при всей его трагичности –
праздник, часть нашей жизни и современной культуры …
Вернемся к Шоше…
В 1906 гг. Мейерхольд поставил в театре Комиссаржевской Гедду Габлер Ибсена. Вся
обстановка пьесы была жилищем ее Гедды духа. Она была приподнята на некий
пьедестал и максимально приближена к рампе. Занавес открыт. …Мы видим узкую
комнату, уставленную мебелью вне быта, вне эпохи и даже вне стиля… Странное
белое фортепьяно, диван, покрытый желкто-белой шкурой неведомого зверя. Ни
потолка, ни дверей, ни окон. Вместо задней стены – занавес, левая половина
которого гобелен, а правая – фантастическая решетка, обвитая растениями…» – Это
критик Беляев… А вот сам режиссер: «Это странная комната – меньше всего вилла …
Такой комнаты в жизни нет.. Ее задача открыть зрителю пьесу Ибсена особыми
средствами сценического изображения. Создать впечатление голубой холодной
увядающей громады – царственной осенней Гедды… Даже громадное кресло , сплошь
укутанное мехами и хризантемами, задумывалось как своеобразный трон»
Что роднит Шошу Арье в театре Гешер в 2003 году и и Гедду Габблер Мейерхольда в
театре Комиссаржевской в 1906?
Условная сценическая реальность, абсолютно не существующая - «комнаты нет» как
пишет Мейерхольд – Шоши нет, нет построенного тяжелого быта, есть бытие души
героев, обстановка, которая характеризует их скрытый мир чувств и памяти,
условные знаки времени и пространства целой человеческой жизни. Минимум средств
и максимум громадного содержания, воспринимаемого зрителем не внешне , но на
уровне чувств, подсознания, внутренних ассоциаций и часто без слов.
Мейерхольд впервые открыл мир условного символического театра, где зрителю с
уважением он отвел роль сорежиссера, сотворца. «Ни одной умилительно-наивной
сценки, никакого надрыва» обмана ничего искусственного - при любых формах –
скрытый диалог со зрителем на равных , сценические пунктиры с учетом его
возможного домысливания и сочувствия…
Страдания Гедды, как и Зингера не от окружающей, видимой, а от иной мировой
общечеловеческой тоски… И у обоих по разным причинам - по несостоявшейся жизни и
погибшей любви…
Успех такого тонкого и точного театра, и всех, кто идет по этой дороге
свободного абстрактного концептуального творчества предрешен…
Поэтому Мейерхольд жив. Своим бескомпромиссным экспериментом он как пример,
освобождает подсознание всех, кто включен в создание произведения искусства. В
результате возникает ансамблевый синтетический результат, важный для каждого из
нас.
30 декабря 1906 г. Состоялась премьера самого скандального спектакля Мейерхольда
«Балаганчик» по А. Блоку. Здесь, как считал режиссер тайна формулы нового театра
была открыта им до конца…
Театр – сон он объединил здесь с карнавалом и маской, создав трагифарсовый
гротеск, как символ человеческого бытия. Ужас он рассеивал смехом…
«Заинтересованная мысль вылавливает из сумбура намеки, недомолвки, творит сама
то, чего может быть и нет у автора… И получается трагическая сатира на весь
космос», как писал Мейерхольд. Режиссер столкнул Рок с карнавалом жизни, и это
все поняли. Трагическая фантастика Блока- Мейерхольда была к сожалению
пророческой… Новый век, как и новый театр с его бессентиментальностью,
рационализмом, гипнотическим внушением, трагическим противостоянием личности
толпе наступал безжалостно и бесповоротно. Это было не только предчувствие
театра абсурда, но абсурда самой истории, зеркалом которой всегда был гений… В
данном случае это были Блок и Мейерхольд. А в 1991 году блоковский «Балаганчик»
неслучайно, как камертон, как отзвук Мейерхольда был поставлен в Израиле
Евгением Арье. Театр точного расчета и свободного эксперимента продолжается. И
Мейерхольд как никогда ранее – с нами.
И вновь, как говорил его современник Александр Кугель «Талант безумствует по ту
сторону возможного».
Злата Зарецкая |
