На главную сайта

СОЧИНЕНИЯ
ЯНУША
КОРЧАКА

КАК ЛЮБИТЬ РЕБЁНКА

ПРОДОЛЖЕНИЕ 5

К ПРОДОЛЖЕНИЮ 2

     Детство-это не рай, это драма.

     75.

     Пастух  предпочитает игру в карты игре в мяч: он и без того  достаточно

набегался  за  коровами.  Маленький продавец газет  и  мальчик на побегушках

только в начале своей служебной карьеры бегают охотно, но быстро выучиваются

дозировать  свои силы,  раскладывая  их на целый  лень. Ребенок, вынужденный

нянчить  младенца. Нe  играет с куклой,  напротив,  он  всячески убегает  от

ненужной обязанности.

     Что же,  значит,  ребенок не  любит  работать?  Работа  ребенка  бедных

родителей имеет утилитарное, а не  воспитательное значение, ни  его силы, ни

его индивидуальные  черты и наклонности при этом во внимание не принимаются.

Было  бы  смешно приводить  в качестве  положительного примера  жизнь  детей

бедняков: в этой  жизни тоже хватает своей  скуки,  зимняя скука тесной избы

сменяется летней скукой двора или придорожной канавы, просто она приобретает

другую  форму,  видоизменяется. Ни  бедные родители,  ни обеспеченные  не  в

состоянии заполнить день ребенка так, чтобы  череда его дней, выстраиваясь в

логической  взаимосвязи,  от  вчера   через  сегодня  к  завтра,  составляла

многокрасочное содержание жизни.

     Многие детские игры на самом деле есть работа.

     Когда  они  вчетвером  строят  шалаш,  копают  куском  железа,  стекла,

гвоздем,  вбивают  столбики,  связывают  их,   покрывают  крышей  из  веток,

выстилают  внутри  мхом.  работая молча, напряженно  или  лениво,  не всегда

совершенствуя,  развивая  дальнейшие планы, делясь результатами  наблюдений-

это  не  игра.  это  работа,  пусть без достаточного навыка,  несовершенными

орудиями,  с  недостаточными   материалами   и   потому   малоэффективная  и

невыразительная  по результатам,  но зато  организованная  так,  что  каждый

вкладывает  в нее столько,  сколько может, в  зависимости от возраста, силы,

умения.

     Если  детская   комната,   вопреки   категорическим  нашим  запретам  и

внушениям,  так часто  превращается  в  мастерскую  и склад хлама,  то  есть

строительного материала для планируемых работ, то  стоит подумать: не в этом

ли направлении следует направить свои поиски?

     Может, для комнаты маленького ребенка нужен не линолеум, а куча желтого

песка, большая вязанка деревяшек и деревянная тачка с камнями?

     Может,  доска, пила, картон, фунт гвоздей, молоток, токарный инструмент

были  бы более желанными подарками, чем  игрушки, а  профессионал, обучающий

ремеслу, - полезнее, чем учитель гимнастики?

     Но тогда из детской пришлось бы удалить  больничную тишину,  больничную

чистоту, благопристойность, покой и ужас перед царапиной на пальце.

     Умные родители  с  неприязненным  чувством  велят: "Играй!"-и  с  болью

слышат в ответ: "Все только  играй да  играй". А чем же им заниматься, раз у

них нет своего дела?

     Многое  изменилось,  к  играм  и  развлечениям сейчас не  относятся  со

снисходительной  терпимостью,  они вошли  в школьные программы,  все  громче

требуют для них территории. Изменения ежечасны, за НИМИ НЕ поспевает психика

среднего отца семейства и воспитателя.

     76.

     Вопреки всему вышесказанному, есть и такие  дети,  которым  не докучает

одиночество  и  которые не  ощущают потребности в  деятельности. Этих  тихих

детей, которых чужие матери ставят в пример своим детям, "не слышно в доме".

Они  не  скучают, они сами  отыскивают  игру. которую по приказанию взрослых

начинают, по приказанию же-послушно прерывают. Эти дети пассивные, они хотят

немногого  и  вяло,  поэтому  легко подчиняются, иллюзии заслоняют  для  них

действительность. тем более что этого добиваются сами взрослые.

     В коллективе они теряются, не  могут себя  найти, страдают от жестокого

равнодушия, не поспевают за его  неровным  ритмом. Вместо того чтобы понять,

матери и здесь  жаждут  переделать. силой навязать то, что лишь  неспешно  и

осторожно  можно  выработать в  постоянном усилии на  пути. усеянном  опытом

множества  неудач,  несостоявшихся  попыток и  болезненных  унижений. Всякий

бездумный приказ только  ухудшает  положение  вещей.  Слова "иди  поиграй  с

детьми" наносят ему не меньший вред. чем "хватит тебе играть с ними".

     А как легко узнать его в коллективе детей, если только уметь смотреть!

     Вот  пример: дети в саду ведут хоровод. Несколько десятков детей  поют,

держась за руки, а двое в центре играют главную роль.

     Ну ступай же, поиграй с ними!

     Она не хочет, потому что  не  знает этой  игры, не знает  детей, потому

что, когда однажды попробовала принять участие в детской игре, ей сказали:

     "Нас и так уже слишком много", или:

     "Ну  и недотепа". Может, завтра или через неделю она решится, попробует

снова. Но мать не желает ждать, она освобождает для нее место, вталкивает се

в круг. Робкая, девочка неохотно берет за руки соседей, мечтая об одном чтоб

се   никто  не   заметил.   Так   и  будет   она  стоять,  может,  понемногу

заинтересуется, может, сделает первый шаг  на  пути к примирению с новой для

нее  жизнью  коллектива.  Но  мать  совершает  новую   бестактность:  жаждет

расшевелить ее посредством более активного участия в игре.

     - Девочки, почему у вас в центре все время одни и те же? Вот эта еще не

была, выберите ее.

     Одна из ведущих отказывается, две другие подчиняются, но без охоты.

     Бедная дебютантка в недоброжелательном коллективе.

     Эта сцена  завершилась слезами ребенка,  гневом матери, замешательством

участников хоровода.

     77.

     Хоровод  в  саду как  практическое  упражнение для  воспитателя:  число

зафиксированных  моментов. Общее наблюдение  (за всеми  детьми, принимающими

участие в игре), индивидуальное (за одним, произвольно выбранным ребенком).

     Инициатива,  начало,  расцвет  и  распад  хоровода.  Кто  подает  идею,

организует,  ведет, а кто выходит из игры  по  решению общего собрания? Одни

дети выбирают соседей, другие берут за руки двух случайно оказавшихся рядом.

Одни  охотно  разлучаются,  чтобы   дать   место  новым  участникам.  другие

протестуют. Одни часто меняют место, другие все  время остаются  на  одном и

том же. Одни  в паузах ждут терпеливо,  другие теряют  терпение,  подгоняют:

"Ну,  начинайте же!"  Одни стоят  неподвижно,  другие переступают с  ноги на

ногу,  жестикулируют,  громко смеются.  Одни  зевают, но не  уходят,  другие

уходят-либо потому, что их  не интересует игра, либо потому. что  их  кто-то

обидел.   Одни  настойчиво   требуют  главной  роли,  другие  довольствуются

положением  рядовых участников.  Мать  хочет подключить  к игре  малыша-один

возражает:  "Нет, он  слишком  маленький",-другой  отвечает: "Что  он  тебе,

мешает, пускай стоит".

     Если  бы   игрой   руководил   взрослый,   он   ввел  бы   очередность,

справедливое-на его  взгляд-распределение ролей и, уверенный, что  помогает,

внес  бы в игру  принуждение.  Двое, почти  все время одни и те  же,  бегают

(кошка  и  мышка), играют (волчок),  выбирают (садовник),  остальные, верно,

скучают?  Один  глядит,  другой слушает,  третий поет  шепотом,  вполголоса,

громко, четвертому вроде бы и хочется  принять участие в игре, но  он как-то

все  не  решается,   сердце  от  волнения  как   сумасшедшее  колотится.   А

десятилетний  лидер-психолог   быстро  оценивает  ситуацию,  овладевает  ею,

верховодит.

     В любом коллективном действии. а следовательно, и в игре. делая одно  и

то же, они отличаются хотя бы в самой мелкой детали.

     И мы понимаем, каков он в жизни. среди людей, в действии, каков на него

"спрос  на рынке", что  он впитывает, что может, как" ценят  его окружающие.

какова степень его самостоятельности, его стойкость по отношению к массе. Из

интимного разговора мы узнаем. че1 о он хочет, из наблюдения в коллективе на

что способен; там узнаем, каково его отношение к людям. здесь увидим скрытые

мотивы его отношения. Если мы видим ребенка только в одиночестве, мы  узнаем

его лишь с одной стороны.

     Если дети его слушаются, то как он долго добился, как  пользуется своей

властью; если же дети не слушают его,  но хочет  ли он  этого, страдает  ли,

злится,  стремится  ли  к  тому  активно   или  просто  бессильно  завидует,

настаивает  или  мирится? Часто или  редко спорит,  капризом  или тщеславием

руководствуется,  тактично или грубо навязывает свою  волю? Избегает ли тех,

кто руководит им, или же льнет к ним?

     Стойте,  давайте  сделаем так...  Подождите,  так  будет  лучше... Я не

играю... Ну ладно, говори, чего ы хочешь...

     78

     Что есть спокойные игры детей как не  беседа, обмен мыслями, чувствами,

мечтами, воплощенными в драматургическую форму сон о власти.

     Играя.  они  высказывают  свои  истинные  взгляды,  как  автор по  ходу

действия пьесы развивает основную мысль. Поэтому в их играх  так часто можно

заметить неосознанную сатиру на взрослых: когда  они играют в школу, наносят

визиты,  принимают гостей, угощают  кукол, покупают н  продают,  нанимают  и

увольняют  служанок. Пассивные  дети  серьезно от носятся  к  игре в  школу,

жаждут  получить  похвалу,  активные берут  на себя роль  озорников, выходки

которых  частенько вызывают дружный  протест взрослых: не выдают ли  они тем

самым свое истинное, негативное отношение к школе?

     Не имея возможности выйти хотя бы в  сад, ребенок тем охотнее совершает

путешествие по  океанам  и необитаемым  островам; не  имея  хотя  бы собаки,

которая бы его  слушалась, командует  полком;  будучи  ничем, мечтает  стать

всем. Но разве  только ребенок? Разве политические партии, по мере  того как

приобретают влияние  на общество, не заменяют воздушные замки черным  хлебом

реальных завоеваний?

     Нам не нравятся некоторые детские игры, мечты, дерзания.  Ребенок ходит

на  четвереньках  и рычит, чтобы  понять,  как ведут  себя  звери, имитирует

хромого, сгорбленного  старика,  косит,  заикается,  шатается,  как  пьяный,

подражает  увиденному  на  улице  сумасшедшему,  ходит с  закрытыми  глазами

(слепой), затыкает уши (глухой), ложится навзничь и задерживает дыхание

     (мертвый), смотрит через очки,  затягивается папиросой; втайне  заводит

часы,  обрывает  мухе крылья  (как  она  будет  без  них  летать);  магнитом

поднимает стальное перо; разглядывает уши (что там  за барабанчики), коленки

(где  там  чашечки); предлагает девочке поиграть во врача в надежде увидеть,

как у  нее там;  бежит с увеличительным стеклом,  чтобы устроить пожарчик от

солнца; слушает, что шумит в раковине; ударяет кремнем о кремень.

     Все, в  чем он может убедиться, он хочет проверить, увидеть, узнать,  и

все равно столько всего остается, чему приходится верить на слово.

     Говорят, что луна одна, а ее отовсюду видно.

     - Слушай, я стану за забором, а ты стой в саду.

     Закрыли калитку.

     - Ну что, есть в саду луна?

     - Есть.

     - И тут есть.

     Поменялись  местами,  проверили  еще  раз;  теперь  все  ясно,  никаких

сомнений: луна не одна, их две.

     79.

     Особое  место занимают игры,  цель  которых  заключается в пробе сил, в

осознании  своего значения,  а этого  можно достичь,  лишь сравнивая  себя с

другими.

     И вот: кто делает самые  большие шаги,  сколько шагов сможешь  пройти с

закрытыми  глазами,  кто  дольше  простоит  на одной  ноге,  не  моргнет, не

рассмеется, глядя в глаза, кто может  дольше не дышать?  Кто громче крикнет,

дальше  плюнет, пустит самую высокую струю мочи,  кто выше кинет камень? Кто

спрыгнет  с самой  высокой лестницы,  прыгнет  выше  и  дальше  всех, дольше

выдержит боль от  пожатия? Кто быстрей добежит до черты, кто  кого поднимет,

перетянет, опрокинет?

     "Я могу. Я знаю. Я умею. У меня есть".

     "Я могу лучше. Знаю больше. То, что у меня, лучше".

     А потом:

     "Мои мама и папа, могут, имеют".

     Таким образом он обретает признание, занимает соответствующее

     место в  своем кругу.  А  ведь надо помнить,  что благополучие  ребенка

далеко не в полной  мере зависит от того, как  его оценивают взрослые, но  в

равной  и  даже,  может, в  большей степени-от  мнения ровесников, у которых

другие, иной  раз не менее твердые  принципы в  определении значения  членов

своего сообщества и распределении прав между ними.

     Пятилетний  ребенок может быть допущен в общество восьмилетних, а их, в

свою  очередь, могут терпеть десятилетние, которые уже самостоятельно  ходят

по  улице и у которых  есть  пенал с ключиком и  записная книжка.  Приятель,

который  старше  на  два  класса,  способен  развеять  сотни   сомнений,  за

полпирожного или даже задаром он  объяснит, просветит, откроет тайну. Магнит

притягивает  железо потому, что намагничен. Лучшие кони- арабские скакуны, у

них тонкие ноги. У королев кровь не красная,  а голубая. У льва и  орла тоже

наверняка голубая (об  этом  надо бы еще кого-нибудь спросить). Если мертвец

возьмет кого-нибудь за руку, то уже не  вырвешься.  В  лесу  есть женщины, у

которых вместо  волос змеи, он  сам видел на картинке. даже в лесу видел, но

издалека, потому что если поближе подойти,  то человек превратится в  камень

(врет, наверное?). Он видел утопленника, знает,  как родятся дети, умеет  из

бумажки сделать кошелек.

     И он не просто болтал, что умеет.

     Он действительно сделал кошелек. Мама так не может.

     80.

     Если бы мы  не относились пренебрежительно  к  ребенку, к его чувствам,

стремлениям,  желаниям, а следовательно,  и  к  играм, мы  бы поняли, что он

совершенно  прав,  когда  с  одним  играет   охотно,  другого  же  избегает,

встречается с  ним  по  принуждению и  играет неохотно. Можно подраться  и с

лучшим другом, но мир быстро восстанавливается, с  немилым же  и без  всякой

ссоры водиться неохота.

     - С  ним нельзя играть, он ревет неизвестно отчего, чуть что-обижается,

жалуется,  кричит  и  бесится,  хвастается,  дерется,  хочет  быть  главным,

сплетничает, обманывает - фальшивый, нескладный, маленький, глупый, грязный,

некрасивый.

     Один маленький плакса и зануда может испортить всю игру. Присмотритесь,

как стараются дети обезвредить его! Старшие  охотно принимают в игру малыша,

потому что он  может  на что-нибудь пригодиться, только пусть довольствуется

второстепенной ролью, пусть только не мешает.

     - Дай ему, уступи, пусти: он маленький...

     Вот и неверно: взрослые детям никогда не уступают.

     Почему  он  не  любит  ходить  туда  в гости? Ведь там  есть  дети, ему

нравится с ними играть.

     Играть-то  ему нравится, но только у  себя или в саду.  А там есть пан,

который  кричит;  там пристают  с поцелуями;  служанка его обидела;  старшая

сестра дразнится; там собака, которой он боится. Самолюбие  не позволяет ему

назвать истинные мотивы, а мать думает, что это каприз.

     Не хочет идти  в сад. Почему? Потому что ему старший мальчик пригрозил,

что побьет; потому что бонна одной девочки сказала, что пожалуется  на него;

потому  что садовник  погрозил ему палкой за то, что он на  газон за мячиком

полез;  потому  что  он  обещал  мальчику  марку  принести,  а  она  куда-то

задевалась.

     Есть капризные дети,  я  их  немало  видел на своих  приемах.  Эти дети

знают,  чего  хотят,  но  им  этого  не  дают,  им не  хватает дыхания,  они

задыхаются под бременем родительской опеки. Дети вообще относятся к взрослым

весьма  прохладно, а предельно  капризные  дети свое  окружение  презирают и

ненавидят. Неразумной любовью можно искалечить ребенка, и закон должен взять

его под свою защиту.

     81,

     Мы обрядили детей в мундир детства и верим, что они нас любят, уважают,

доверяют,  что они невинны, доверчивы, благодарны. Мы с упоением играем роль

бескорыстных опекунов, умиляемся при  мысли о  принесенных нами жертвах,  и.

можно  сказать,  до  поры до времени  нам с ними неплохо. Сначала они верят,

потом  сомневаются, пытаются  отбросить подкрадывающиеся исподволь сомнения,

иной раз пробуют бороться с ними, а увидев бессмысленность  борьбы, начинают

водить нас за нос, подкупать, обманывать.

     Они  подкупают  нас  просьбой, благодарной улыбкой,  поцелуем,  шуткой,

послушанием, подкупают сделанными  нам уступками, редко и тактично дают  нам

понять, что и у них есть кое-какие права, иной раз берут нас измором, а иной

раз открыто спрашивают: "А что я за это буду иметь?"

     Сто лиц покорных и взбунтовавшихся невольников.

     - Некрасиво, нездорово, грешно. Пани в школе говорила. Ой, если бы мама

знала.

     - Не хочешь-можешь идти. Твоя пани не умней тебя. Ну и что ж, что  мама

знает, что она мне сделает?

     Мы не  любим, когда отчитываемый нами ребенок  что-то  бурчит  себе под

нос, потому что в гневе с уст слета-

     ют искренние слова, которые мы слышать не желаем.

     У ребенка есть совесть, но ее голос молчит в мелких ежедневных стычках,

зато  выплывает  потаенная  ненависть  к  деспотической   и,  следовательно,

несправедливой власти сильных и поэтому безответственных.

     Если ребенок любит  веселого дядюшку, то за то, что благодаря ему имеет

минуту свободы, за  то, что  он вносит в  дом жизнь,  за то,  что принес ему

подарок. А подарок ценен тем, что удовлетворил давно лелеемую мечту. Ребенок

намного  меньше  ценит  подарки,  чем мы  думаем, неохотно  принимает их  от

несимпатичных ему людей:

     "Он думает, что купил меня",-кипит в его душе.

     82.

     Взрослые  не  умны,  они   не   умеют  пользоваться  свободой,  которой

располагают.  Они  такие  счастливые,  все  могут купить,  что хотят, все им

можно,  а они всегда на что-то злятся, кричат по  пустякам. Взрослые не  все

знают,  часто отвечают,  чтобы отвязаться, или  шутят,  или так,  что попять

невозможно,  один  говорит одно,  другой-другое, и неизвестно,  кто  говорит

правду.  Сколько  на  небе  звезд?  Как по-негритянски  будет  тетрадь?  Как

засыпает  человек?  Живая  ли  вода,  и  откуда  она знает,  что сейчас ноль

градусов, что из нес  должен сделаться  лед? Где  находится  ад? Как тот пан

сделал, что в шляпе из часов приготовилась яичница, и часы  целы, и шляпа не

испортилась: это чудо?

     Взрослые не  добрые. Родители дают детям  есть, но  это  они  вынуждены

делать, иначе мы  бы  умерли. Они  ничего детям не разрешают, смеются, когда

что-нибудь  скажешь, вместо того,  чтобы  объяснить, нарочно дразнят, шутят.

Они  несправедливые,  а когда их  кто-нибудь обманывает,  то  они ему верят.

Любят, чтобы к ним  подлизывались. Когда  они в хорошем  настроении,  то все

можно, а когда злые, то все им мешает.

     Взрослые лгут. Это вранье, что от конфеток делаются червячки, а если не

заснешь, то тебя волк утащит, а если играть с огнем, то рыбы ловятся, а если

бить друг  друга  ногами, то дьявола можно разбудить. Они не  держат  слова:

обстают, а потом забывают, или выкручиваются,  или в наказание не разрешают,

да и так бы ведь не позволили.

     Они велят говорить правду, а скажешь правду обижаются. Они двуличные: в

глаза  говорят  одно,  а  за глаза  другое. не  любят  кого-нибудь,  а  сами

притворяются, будто  любят.  Только и слышишь от них:  "Пожалуйста, спасибо,

извините, кланяюсь". можно подумать, и в самом деле добрые.

     Убедительно  прошу  вас  обратить внимание  на выражение лица  ребенка,

когда  он,  весело  подбежав к  вам,  в  запальчивости  скажет  или  сделает

что-нибудь неуместное, и вдруг вы резко одергиваете его.

     Отец  пишет, ребенок  прибегает с чрезвычайным известием и тянет его за

рукав. Он  не понимает, что из-за этого на важном документе появится клякса.

Обруганный, он смотрит полными удивления глазами: что случилось?

     Опыт нескольких неуместных вопросов, неудавшихся шуток,  выданных тайн,

неосторожных признаний учит ребенка относиться к взрослым как к прирученным,

но диким зверям, на которых никогда нельзя целиком положиться.

     83.

     Кроме пренебрежения  и  антипатии, в отношении детей  к взрослым  можно

заметить и некоторое отвращение.

     Колючая борода,  жесткое лицо, запах  сигары отталкивают ребенка. После

каждого  поцелуя он старательно вытирает  лицо, пока  ему  это не  запретят.

Большинство детей терпеть  не могут, когда их берут на колени, если возьмешь

его за руку-он осторожно высвобождает ее. Толстой заметил эту черту сельских

детей, она свойственна всем не запуганным и  не  подавленным. О запахе пота,

сильном аромате  духов ребенок с отвращением  говорит: "Воняет",-пока его не

научат, что  так говорить некрасиво, что духи пахнут очень хорошо, просто он

в этом не разбирается...

     Все эти  господа  и дамы с  их  отрыжкой, ломотой в  костях, давлением,

горечью во рту, боязнью сквозняков и сырости, со страхом  перед перееданием,

с  кашлем, беззубые, еле ноги  волочат,  толстые, красные, сопящие,- все это

так противно.

     А  эти   их  ласки,  объятия,  поцелуи,  похлопывания  по  плечу,   эта

фамильярность,  снисходительность,  бессмысленные вопросы,  смех  неизвестно

отчего.

     -  На кого похожа?  Ого, какой большой стал.  Поглядите только, как  он

растет! - Ребенок, смущенный, ждет, когда это кончится.

     Им ничего не стоит сказать при всех: "Эй, штаны потеряешь", или:

     "Ночью рыбу будешь ловить". Они неприличны...

     Ребенок чувствует себя более чистым, лучше воспитанным, более достойным

уважения. Иногда он это и сам говорит.

     - Он  боится есть, боится сырости. Трус. Я вот  совсем ничего не боюсь.

Раз  они  боятся,  пускай  сами  и  сидят  на  печи,  нам-то почему  они все

запрещают?

     Дождь: он  выбежит из  укрытия, постоит под  ливнем,  со смехом убежит,

приглаживая  волосы. Мороз:  он согнет  руки в  локтях,  сгорбится, ссутулит

плечи, задержит дыхание,  напряжет  мускулы,  пальцы  коченеют, губы  синие,

поглазеет  на похороны,  на  уличную драку  и бежит погреться: брр,  замерз,

весело.

     Бедняги эти старики, которым все мешает.

     И  едва ли не единственное доброе  чувство, которое ребенок постоянно к

нам питает, это жалость.

     Наверное, что-то им мешает, раз они несчастливы.

     Бедный  папа  много  работает,  мама часто  больна,  они  скоро  умрут,

бедняжки, не стоит их огорчать.

     84, Оговорка.

     У ребенка, кроме перечисленных

     выше чувств, которые он несомненно

     испытывает, кроме собственных размышлений, имеется и сознание долга, он

не может полностью избавиться  от внушенных ему взглядов  и  чувств. Все они

переживают  конфликт   раздвоения  личности:   активные-сильнее  и   раньше,

пассивные-позже  и  не  так явно.  Активный дойдет до всего  сам, пассивному

"откроет глаза"  товарищ  по заключению. Душа ребенка  так  же сложна, как и

наша,  полна аналогичных  противоречий, находится в  трагическом  борении  с

извечным: хочу, но не могу, знаю, что надо, но не могу.

     Воспитатель,  который  не  вдалбливает,  а  освобождает,  не  тянет,  а

поднимает,  не угнетает, а способствует формированию личности, не диктует, а

учит,  не  требует, а  спрашивает, вместе  с  ребенком переживает  множество

вдохновенных минут. Ему  не  раз  придется  затуманенными  от  слез  глазами

смотреть на борьбу ангела с дьяволом, где белый ангел одерживает победу.

     Солгал. Потихоньку слизал варенье с торта. Задрал девочке подол. Бросал

камнями  в лягушку.  Смеялся над  горбуном. Сломал статуэтку и сложил, чтобы

видно не было. Курил. Был злым и мысленно проклинал отца.

     Он поступил дурно  и  чувствует, что это не в последний  раз,  что  его

снова что-нибудь будет искушать, что его снова подговорят.

     Случается,   что  ребенок   вдруг   становится   тихим,   послушным   и

чувствительным. Взрослые  уже знают:  "Наверное,  у него что-то на совести".

Часто  этой странной перемене  предшествует буря  чувств, слезы, пролитые  в

подушку,  твердые решения,  принятые про себя, торжественная клятва. Бывает,

что  мы  готовы  простить,  если  получим  заверение-нет,  не  гарантию,  но

иллюзию,-что шалость не повторится.

     - Я не стану другим. Я не могу обещать.

     Эти слова диктует не упрямство, а честность.

     -   Я   понимаю,   что   вы  говорите,  но  не   чувствую,-сказал   мне

двенадцатилетний мальчик.

     Эту честность, достойную  уважения,  мы встречаем  и  у детей с дурными

наклонностями.

     - - Я знаю, что воровать нельзя, что  это стыдно и  грешно.  Я не  хочу

воровать. Я не знаю, не украду ли я снова. Я не виноват.

     Какие   горькие   минуты   переживает   воспитатель,   видя   отражение

собственного бессилия в беспомощности ребенка.

     85.

     Мы  поддаемся   обману,   что  ребенок  может  долго   довольствоваться

ангельским мироощущением, где все  просто  и ясно, что  мы сумеем  скрыть от

него невежество, бессилие, противоречия, наши поражения и горечи-и то, что у

нас  нет формулы  счастья. Как наивен  рецепт  самоучек .от педагогики,  что

детей  следует воспитывать  последовательно; что отец  не должен критиковать

действия матери; что взрослые не должны ссориться при детях; что служанка не

должна лгать, будто "господ нет дома", когда звонит нежеланный гость.

     А почему нельзя  мучить зверей. если мухи в  страшных мучениях  сотнями

гибнут на  липучке?  Почему мама  покупает  красивое платье,  а  сказать при

чужих, что  платье красивое, нехорошо?  Разве кот обязательно хитрый? Молния

сверкнула:  няня   перекрестилась   и  говорит,  что  это  Бог.  а  пани-что

электричество? За  что надо уважать взрослых? И бандита тоже?  Я слышал, как

дядя сказал: "У меня кишка кишке кукиш показывает",- а так  говорить нельзя.

Почему "пся кревь"-это ругательство? Кухарки верят в сны, а мама нет. Почему

говорят: здоров, как бык, ведь  и быки болеют?  Собака тоже достает  воду из

колодца? Почему некрасиво спрашивать,  сколько  стоит подарок? Как объяснить

все  это маленькому ребенку и не усугубить  его недоумения, не укоренить его

непонимания?

     Ох уж эти наши ответы...

     Так случилось, что  дважды я был свидетелем,  как ребенку перед книжной

витриной объясняли, что такое глобус.

     - Что это, мячик?-спрашивает ребенок.

     Мячик, да, мячик,-отвечает няня.

     В другой раз:

     - Мама, что это за мячик?

     - Это не мячик, а земной дар. На нем дома, лошадки, мамочка.

     Мамочка?-Ребенок поглядел на мать с состраданием и ужасом и вопроса  не

повторил.

     86.

     Мы  видим  детей  в  бурных  проявлениях  радости  и  горя,  когда  они

отличаются  от нас,  и не  замечаем  спокойных настроений,  тихих  раздумий,

глубоких  впечатлений,   болезненных  удивлений.  мучительных  подозрений  и

унизительных сомнений,  в  которых они схожи с  нами. "Настоящим" бывает  не

только  ребенок, скачущий на  одной ножке, но и ребенок,  разрешающий  тайны

удивительной   сказки    жизни.    Надо   только   исключить   действительно

"искусственных" детей, которые бессмысленно повторяют  фразы, заученные либо

подхваченные у взрослых. Ребенок не умеет думать, как взрослый, но  он может

по-детски задуматься  над  серьезными  проблемами  взрослых.  Ошибаться  его

заставляет недостаток знаний и опыта.

     Я  рассказываю  сказку:  волшебники.  драконы, колдуньи,  заколдованная

принцесса, вдруг раздается наивный, на первый взгляд, вопрос:

     А это правда?

     И я слышу, как кто-то снисходительно объясняет:

     Да ведь пан учитель говорил, что это сказка.

     Ни  герои, ни  действие неправдоподобными не бывают; так могло быть, но

так не было, потому что мы знаем заранее: сказки-это не правда.

     Речь, которая  должна  была распутать угрозы  и  странности окружающего

мира, напротив, углубила  и  расширила  неведение.  Раньше маленькая текущая

жизнь  личных   потребностей  требовала   определенного  количества  твердых

ответов, теперь же новая  большая  жизнь снова утопила их во всех  проблемах

разом,  вчерашних  и  завтрашних,   близких  и  далеких.  Нет   времени   ни

разгадывать,  ни  даже   просто  рассматривать  все.  Теоретическое   знание

отрывается  от будничной жизни, воспарив  куда-то ввысь.  где его невозможно

проверить.

     На этой стадии активный и пассивный темпераменты  превращаются в разные

типы мышления: реалистический и рефлексивный.

     Реалистический верит  или не верит, в зависимости  от  воли авторитета,

удобней,   выгодней  верить;  рефлексивный   расспрашивает,  делает  выводы,

возражает,   бунтует   мыслью  и   делом.   Неосознанный   бунт  первого  мы

противопоставляем жажде познания второго; это ошибка, она затрудняет диагноз

и делает негодной воспитательную терапию.

     В психиатрических клиниках  стенограф  записывает  монологи и разговоры

пациентов, то же  самое будет  когда-нибудь  в педологических  лабораториях.

Сегодня же мы располагаем лишь материалом детских вопросов.

     87,

     Жизнь-сказка. Сказка о мире животных.

     В море есть рыбы, которые  глотают людей. Они  больше корабля?  А когда

рыба глотает человека, то он задыхается? А что случится, если она съест

     святого?  Что она ест, когда ни один  корабль не  разбивается?  А можно

поймать  такую рыбу?  А как  живут  в  море обыкновенные  рыбы? Почему их не

выловят? Можно ли из большой рыбы сделать лодку? Эти рыбы доисторические?

     У пчел есть королева, а почему  у них нет короля,  он, наверное,  умер?

Раз птицы знают, как лететь в Африку, значит, они  умнее людей: они  ведь не

учились в школе.  Почему сороконожка,  у нее же не сорок ног, сколько  их на

самом деле? Все ли лисы хитрые, неужели они не исправятся, почему они такие?

Если  бить  и  мучить собаку,  неужели  она  будет верна и такому хозяину? А

почему  нельзя смотреть,  как собака вскакивает  на другую  собаку? Были  ли

чучела  живыми  зверями,  можно  ли  сделать чучело  из человека?  Очень  ли

неудобно улитке? Если ее  вытащить, она умрет? почему она такая мокрая?  она

рыба? а она понимает, когда  говоришь: "Улитка, выставь рожки"? Почему у рыб

холодная  кровь?  Почему  змее не  больно,  когда она  меняет  кожу?  О  чем

разговаривают  муравьи? Почему  человек умирает, а звери дохнут?  Помрет  ли

паук, если ему порвать паутину? откуда  он берет  нитку, чтобы сделать новую

паутину?  Как  из яйца рождается  курица, может, яйцо надо в землю закопать?

Если страус ест камни и железо, то чем он делает по-большому? Откуда верблюд

знает, на  сколько  дней  он  должен запастись  водой?  Неужели  попугай  ни

капельки  не  понимает того,  что  говорит? он  умнее собаки? почему  собаке

нельзя подрезать язык, чтобы она тоже разговаривала? Робинзон  первый научил

попугая говорить, это трудно, как это делается?

     Цветная сказка о растениях. Дерево живет, дышит. умирает. Из маленького

желудя вырастает дуб.

     Из  цветка  получается груша,  как это  увидеть?  А рубашки  растут  на

деревьях? Так говорила учительница  в школе (божится),  правда ли это?  Отец

ответил: "Не  болтай глупости", мама-что растут не  на деревьях,  потому что

лен  растет в поле, а учительша сказала, что на арифметике об  этом говорить

нельзя, она расскажет об этом  позже. Значит, это правда, хоть бы одно такое

дерево увидеть!

     Какое место среди всех чудес и чудит занимает дракон? Его, правда, нет.

но  ведь  он  мог бы  быть. Как Крак убил дракона,  если  его не было?  Если

никогда не было сирен, то зачем их рисуют?

     88. Сказка о народах.

     Негр черный, хоть бы мылся целыми днями. А язык у него не черный.  зубы

тоже нет. Он же не черт: ни  рогов, ни хвоста  у  него нет. Дети у него тоже

черные. Они  ужасные дикари: едят людей. В бога они не верят, только верят в

жаб. Раньше все в деревья верили, глупыми  были, греки тоже верили во всякую

ерунду, но они были умными, почему же тогда они верили? Негры ходят по улице

голыми и им нисколечко не  стыдно.  В нос они всовывают ракушки, думают, что

это красиво. Почему им никто не скажет, что-бы они этою не делали? Им везет:

они

     едят финики, инжир и бананы,  у них обезьяны есть, и учиться им  совсем

не надо: маленький мальчик сразу идет на охоту.

     Китайцы  носят косу, они очень смешные. Французы очень умный  народ, но

едят лягушек и говорят: бон-жур. Хоть и  умные, а так смешно  разговаривают:

"бон-пон-фон-бздон".  А немцы  говорят: "дердидас,  капуста и  квас".  Евреи

всего  боятся,  кричат: "ай-вай,  мир" и  обманывают.  Еврей дня  прожить не

может, чтоб  не  обмануть, они и господа убили. В  Америке тоже есть поляки,

что они там делают, зачем  туда уехали, им там хорошо? Цыгане  крадут детей,

калечат их  и  велят просить милостыню или в цирк  отдают. Вот, наверное,  в

цирке  здорово  выступать,  хотя  там  и выкручивают  руки. А  если  разочек

выкрутить руку, то что-всегда можно всякие штуки выкозюливать? Гномы есть на

самом  деле?  почему их  нет?  если их  нет,  то  откуда все знают, как  они

выглядят? По  улице  шел  маленький  человечек,  все  на него  оглядывались.

Правда, что лилипуты никогда не растут, это они в наказание такие маленькие?

Финикийцы  были волшебниками? как  они  из песка могли сделать  стекло?  это

трудно? Ходят  ли горцы и  по горам, из  которых  бьет  огонь?  А моряки-это

народ? Они могут жить в воде? кем труднее быть-моряком или водолазом? кто из

них главней?

     Иногда вопрос выражает тревогу:

     -  Если  я  весь,  с  ног до  головы,  вымажусь  чернилами,  негры меня

признают?

     Ребенок  с  трудом  мирится  с  информацией,  которая  не  может  иметь

практического применения. Ему хочется тоже сделать так или попробовать. хотя

бы увидеть вблизи.

     89, Сказка о человеке.

     Бывают люди, у которых глаза  стеклянные. Можно ли  эти глаза вынимать,

можно ли этими глазами видеть? Зачем парики и почему все смеются над лысыми?

Есть ли люди, которые умеют говорить животом?. Это они пупком говорят? зачем

нужен пупок?

     Настоящие ли барабанчики в ушах? Почему и слезы и море  соленые? Почему

у девочек длинные  волосы и там тоже все по-другому? На сердце растут грибы?

А почему тогда на первое апреля бывают картинки с грибами на сердце? Умирать

обязательно? Где я был, когда меня  не было на свете?  Служанка говорит, что

нельзя так смотреть, что от этого можно заболеть, а если три раз плюнуть, то

не заболеешь. Что делается в носу, когда чихаешь? Сумасшедший - это больной?

а  пьяный-тоже больной? кто хуже:  пьяный или сумасшедший? Почему мне сейчас

нельзя знать,  как родятся дети? Отчего ветер: оттого, что кто-то повесился?

Что лучше-быть слепым или глухим?  Почему  дети  умирают,  а старики  живут?

Когда нужно больше плакать: когда умрет братик или бабушка? Почему канарейка

не может попасть в рай? Мачеха обязательно должна бить детей? Грудное молоко

тоже  от коровы? Когда  что-то снится, то  это  на  самом  деле  или  только

кажется?  Почему у некоторых  волосы рыжие?  Почему  без мужа  нельзя  иметь

ребенка? Что лучше-съесть поганку или чтоб змея укусила? Правда ли, что если

постоять  на дожде, то быстрей вырастешь? Что такое эхо, почему оно живет  в

лесу? Почему, если сложить ладонь подзорной трубой, можно увидеть целый дом?

Как он там умещается? Что такое тень, почему  от  нее нельзя убежать? Правда

ли,  что если девочку поцелует усатый, у нес  усы вырастут?  Правда, что  на

зубах червяки, только их нельзя увидеть?

     90. Сказка об авторитетах.

     У ребенка множество богов, божков и героев.

     Авторитеты делятся на видимые и невидимые, живые и мертвые. Их иерархия

невероятно  сложна.  Мать,  отец.  бабушка,  дед,   тетка,  дядья,  домашняя

прислуга,  полицейский,  солдат,  король, доктор,  просто  старшие,  ксендз,

учитель, более осведомленные соученики.

     Авторитеты зримые, но неживые:

     крест,  свиток  Торы, молитвенник,  иконы,  портреты предков, памятники

великих людей, фотографии неизвестных.

     Авторитеты   невидимые:   бог,   здоровье.  душа,   совесть,   умершие,

волшебники,  черти,  ангелы,  духи,  волки, родственники, живущие  далеко, о

которых в доме часто говорят.

     Авторитеты требуют послушания, это  ребенок понимает, с болью понимает.

Они требуют любви-с этим примириться много труднее.

     - Я больше люблю папу и маму.

     Малыши кокетничают невнятным ответом  на  нелепый вопрос. Дети постарше

этого  вопроса  терпеть не  могут: он их  смущает и унижает. Ребенок  иногда

любит  сильно,  иногда слабее,  иногда поскольку  постольку,  ровно столько,

сколько  необходимо,  иногда  ненавидит-это  ужасно,  что  же  делать,  коли

ненавидит.

     Уважение-чувство настолько сложное, что  ребенок боится  самостоятельно

принимать решения, сдается на милость старших.

     Мать распоряжается служанкой,

     та боится матери. Мать сердилась на

     бонну. Но  мать должна  спросить  разрешения  у доктора. И  полицейский

может се наказать. А  вот товарищ по классу не обязан  ее слушаться. На папу

сердился начальник, и у папы плохое настроение.

     Солдат боится  офицера,  офицер генерала, генерал  -  короля.  Тут  все

понятно. Может, поэтому  мальчиков  так интересуют военные,  может,  поэтому

дети так  точно дозируют уважение к товарищам в зависимости от того, в каком

классе те учатся,-тут тоже все легко понять.

     В  высшей  степени  достойны  уважения  посредники  между  авторитетами

зримыми и невидимыми. Ксендз советуется  с  богом, у доктора  какие-то  свои

связи  со здоровьем, у солдата-свои отношения с  королем,  а служанка  много

чего знает о чарах, духах и о страшном.

     Случается, впрочем,  что  более  всех  достойным  уважения  оказывается

пастух, вырезающий ножиком фигурку: этого не  умеют ни мама, ни  генерал, ни

доктор.

     91.

     Почему от  неспелых  фруктов болит живот? Где здоровье-в  животе  или в

голове? Здоровье-это душа? Почему собака может жить без души, а человек нет?

На главную сайта

Напишите мне отзыв об этой публикации

вверх