|
Мара Будовская
(Израиль)
Второе место на третьем этапе литературного
конкурса имени Януша Корчака
в номинации "проза"
Выкуп первенца
Послушать в авторском чтении
И посвятишь Мне всякого
первенца , перворожденного от
человека и от скотины , ибо
Мой он …
Шемот , 13
Живот уже мешал ходить, дышать, лежать,
сидеть. Он не влезал в шубу, и приходилось ходить по улицам расстегнутой .
Зимнюю сессию я сдала досрочно, преподаватели мякли, глядя на мое пузо, весело
расписывались в зачетке и желали удачного разрешения от бремени.
Последние недели я сидела дома в бездеятельном ожидании родов, и даже променад
совершала только в пределах ближайшего квартала, по причине ставшей
утино-гусиной походки и полной и бесповоротной несходимости шубы .
Моя бабушка , Эсфирь Соломоновна, седовласая и чернобровая дама семидесяти двух
с половиною лет, жила в трепетном ожидании грядущего события. Она готовилась
самоотверженно пожертвовать остатком своей с самого начала не задавшейся жизни
ради того , чтобы частично освободить меня от тяжких материнских забот и дать
мне счастливую возможность написать и защитить дипломную работу .
Сперва , правда , она отнеслась к известию неадекватно . Когда мы с Лёнькой ,
расплывшись оба в идиотски счастливых улыбках , сообщили , что её шансы стать
прабабкой сравнялись с сотней процентов, она демонстративно удалилась в свою
комнату , откуда вернулась через три четверти часа с выщипанными бровями ,
подкрашенными губами и безупречной причёской . К тому же, она водрузила на дёсны
свою лучшую вставную челюсть, коей позавидовала бы сама английская королева-мать
.
– Вы, незрелые особи, которым рано еще даже думать о продолжении рода , решили
меня искусственно состарить! – орала она на нас .
Однако вскоре, смирившись, принялась демонстрировать всем знакомым ухоженные,
поблескивающие свежим лаком на ногтях, пальцы, и торжественно провозглашала : «
Эти руки вынянчили двоих детей , вынянчат и третьего !» . Под двумя детьми она
подразумевала нас с мамой, в порыве сентиментального благородства забывая о том,
что мою маму вырастила няня-домработница , а уж мама – меня .
И вот теперь, когда роды ожидались с минуты на минуту, бабушка пригласила к себе
на обед моих родителей, Леньку и меня с животом . Присутствовали также бабкины
самые дорогие , еще школьные подруги .
Когда все расселись и наполнили тарелки и бокалы, раздался звонок в дверь. На
пороге показался худой старик с тортом и букетом роз в руках .
Живот забился, чуя неладное, и как-то странно затих .
– Позвольте представить вам Марка Ефремовича Гольдфарба ! – провозгласила бабка
,- Марик , знакомься!
После чего худейший и носатейший престарелый Марик, разрешивший своим появлением
загадку присутствия на столе лишнего прибора , наполнил свой бокал шампанским и
попросил внимания .
– Мои хорошие ! – начал он .
« Тамбовский волк тебе хороший » , подумалось нам с животом .
– Я собрал всех вас здесь …
« ОН собрал ! Нет , вы слышали?».
– … чтобы попросить руки вашей матери и бабушки …
« И почти прабабушки ! » - буркнуло брюхо .
– … моей любимой женщины …
Тут резкая боль опоясала меня , потекло по ногам и дальнейшие слова сватающегося
потонули в моем крике: « А ребенок? ».
На выходе из роддома нас с Пашкой встречали Лёня, бабушка и … Марик. На машине
Марика мы поехали, к моему недоумению, прямиком к нему же на квартиру.
Оказывается, чтобы не задушить прекрасное позднее взаимное чувство , и в то же
время не оставить ребенка без присмотра , они решили , что мы некоторое время
поживем все вместе – бабушка , Марик , и мы с Ленькой и Пашкой .
Честно говоря, от сего господина я не ожидала никакого благородства и широты
души. Видимо , он не на шутку втюрился в мою бабку , раз взял её с потомством ,
а потомство – с приплодом .
Дома Марик погладил новорожденного пальцем за ушком и молвил :
– Хрящик остренький …
* * *
Медовый месяц прошел в заботах о правнуке новобрачной.
Все наше странное семейство, как угорелое, стирало, сушило и гладило пеленки.
Марик гулял с колясочкой в скверике , выведывал у мамок-нянек секреты
взращивания и вскармливания .
Однажды вернулся с прогулки, похохатывая. Успокоившись, поведал :
– Встретил бывшую жену. Она мне говорит: « Я слышала, ты женился! Это твой ? » Я
говорю: « Не мой ». Она: «Её ?» . Я в ответ : «Её. Правнук…»
Фыркнула на меня и удалилась !
Никто не знает, сколько времени продолжалась бы еще эта идиллия, но в один
прекрасный день Марик воротился после младенческого променада какой-то
задумчивый. Уложил Пашу спать и полез на антресоли в коридоре .
Он рылся там довольно долго , сверху летели обувные коробки, старые подшивки
журналов , баночки засохшей лыжной мази и сапожного крема , пока не вышел на
свет Божий пыльный бархатный чехол .
Марик осторожно отряхнул чехол , провел по нему ладонью, поцеловал и резво
покинул квартиру .
Отлучки (с чехлом!) вошли в систему, они повторялись ежедневно.
Совать нос в чехол и интересоваться его содержимым он не позволял никому . Кроме
того , он завел себе в кухне отдельный столик , посудную полку и полку в
холодильнике , трапезничал отдельно , и это наводило на грустные психиатрические
мысли .
Через несколько недель мучений любопытства и страха я застала бабушку плачущей в
нашей комнате .
– Что стряслось ? – спросила я её.
– Он…Там… Закрылся. Меня выставил …
– Господи, да что же это? Собирайся, поехали домой!
– И действительно – впору домой уезжать, - сквозь слезы продолжала бабушка, -
мало того , что не ест , что я готовлю , из дому каждый день сбегает , носит
какую-то майку с кистями , - он ведь месяц , как ко мне не прикасался ! Несет
какую-то чушь, что я нечиста и для мужчины запретна! Ты слышала такое?
Я, оторопевшая от того, что брак моей бабки в такой степени не фиктивен , вдруг
начала соображать, что что-то подобное и впрямь слышала, или читала .
– Он мне говорит, что я должна с какой-то бабой поехать за город , раздеться
донага и с головой три раза окунуться в речку, под строгим и пристальным
наблюдением этой самой бабы ! Он сошел с ума …
В этот момент дверь отворилась и серолицый , в допотопном картузе Марик вошел в
комнату.
– Девочки , прекратите вой , сейчас я все объясню – возопил он .
За ним подоспел взъерошенный Лёнька с Пашкой на руках.
– Чудесно . Все в сборе. Итак , я хочу признаться …
– Сознаться , – вставила бабка .
– Признаться , что я э-э-э … вернулся к вере предков . К иудаизму .
Хожу молиться с филактериями , ношу талес , питаюсь кошерно . Я веду особый
образ жизни , и если вы не можете принять его , то вам придется по крайней мере
с ним считаться .
Предполагавшуюся после сей тирады немую сцену мне не описать , она требует
гоголевского пера .Но Гоголя с перьями в повествование мы не пустим (
антисемитизм , сальмонелла) , поэтому и немой сцены не будет . Потому что все
разом заговорили .
– А я догадалась сама ! – кричала я , ибо после бабкиной жалобы и впрямь
догадалась, – Шолом Алейхема вспомнила .
– А мне что же теперь , в проруби топиться ? – орала бабушка , хотя ей
предлагали всего лишь окунуться в теплую речку .
– Ну ты, дед, даешь ! – жлобски хмыкал Лёнька в дверном проеме .
– Да - да - да - что было мочи орал управнученный виновником беспорядков Пашка .
– Что-то он тёпленький , резко сменив тему , сказал Лёнька .
И действительно, ребенок был не просто тёпленький, а по-настоящему
горячий.
Марик вызвал врача , мы с бабушкой влили в Пашку жаропонижающую микстуру ,
Лёнька приготовил марлевые спиртовые компрессики .
После ухода врача Марик со своим чехлом закрылся в комнате.
– За здоровье ребенка молится … Пусть … – умиленно проговорила бабушка.
– И в речку окунаться пойдешь? - спросила я .
– Пойду , а что делать ? Он хороший , ласковый . Пашу вон как любит!
Прошла неделя , а Пашенька все не выздоравливал. Кашлял, давился
соплями , плакал , температурил , плохо ел и плохо спал . Все мы ходили по дому
,как сомнамбулы .
Марик мрачнел день ото дня . В воскресенье утром, когда Пашка после микстуры
заснул , он вынул из бумажника билеты в кино , на новый французский фильм , и
вручил нам с Лёнькой и бабушкой.
– Сходите , развейтесь . – сказал он . - А мы тут с Пашкой на хозяйстве
останемся …
Когда мы вернулись , в прихожей одевался , собираясь уходить , некий господин(не
товарищ – точно!) с яркой черной бородой и грустными карими глазами . О носе уж
и не говорю .
На бабушкино предложение остаться на обед он ответил отказом, ссылаясь на
множество вызовов. Когда гость ушел , бабушка спросила Марика , кто же это был .
– Врач . Еврейский врач , – ответил Марик.
– Он что , Пашу смотрел?
– Да …
В голосе Марика чуялось неладное. Бабушка бегом побежала к кроватке
ребенка , а я бросилась за ней .
Пашка спал , сладко посапывая. Носик был чист , дыхание не булькало, жара не
было. Казалось , чернобородый кудесник сотворил чудо . Ребенок был здоров.
Бабушка , взяв Марика за обе руки , выпытывала:
– Ну скажи , скажи же ты , что он сделал ? Он – экстрасенс?
– Ничего особенного , потом расскажу , – отбояривался Марк , довольный и
результатом лечения , и произведенным впечатлением .
Когда ребенок проснулся и , мокрый , запищал , все наперегонки пустились его
переодевать . Первым успел Лёнька , взял чистую пеленку , принялся разворачивать
сына . Все мы сгрудились за его спиной , угукая и сюсюкая .
И вот нашему взору открылось развернутое…
– А … это что такое ?
– Кровь! Ой!
– Как это понимать?
Ребенок был обрезан. Марик понял , что от ответа ему не уйти .
– Вообще-то это надо делать на восьмой день . Но и в пять месяцев еще не
поздно . И никогда не поздно . И тебе , Лёня , советую !
Лёня замахнулся на родственника грязной пеленкой .
– Ну как это можно ? – запричитала бабка , – В наши дни ! Мракобесие !
Варварский обычай! Безумец! Ты еще на меня паранджу напяль !
– Хватит тараторить ! – сказала я . Минуту назад ты восхищалась тем , что
ребенок здоров , а теперь кудахчешь про обычаи и паранджу !
– Но не от ЭТОГО же он выздоровел ? Должно быть , просто подоспел
кризис. – парировала бабка . Все ! С меня хватит ! Ребята , собирайте вещи ! Я
не шучу !
Состав преступления был налицо . Ведь это ж надо ! Обрезать ребенка без ведома и
разрешения родителей! В этой стране ! А как он жить-то будет ? Обрезанный?
С другой стороны – бедный Марик хотел , как лучше …
И результат получился ошеломляющий!
Стало лучше .
Чемоданов никто , конечно , не собрал . Жизнь покатилась себе дальше
Мы с Лёнькой готовились к защите диплома, уничтожая домашние запасы кофе.
Бабушка перевела кухню на кошерные рельсы. Купила еще один холодильник и груду
посуды. Теперь мясные дни ( розовая посуда , красная клеёнка ) у нас
чередовались с молочными (голубая посуда , белая клеёнка ).
Марик был счастлив . Таскал живых кур к шойхету на забой, мыл каждый
вид посуды соответствующей мочалкой , протирал каждый стол своей тряпочкой и
нежно встретил бабушку после омовения в реке . Всё в нём было прекрасно и чисто
, – и лицо , и курочки, и одежда , и жена , и посуда . Но неугомонная еврейская
душа Марика всё рвалась к новым высотам.
– Ребенка надо срочно выкупить , – заявил Марик однажды за молочным
воскресным завтраком .
– Вечером купали , – откликнулась бабка .
– Да не выкупать , а выкупить ! Ты чем слушаешь-то ?
– Что ? Ребенка украли? Выкуп просят?– заорал Лёнька во всю Ивановскую.
А я почувствовала, как кровь отливает от моего лица и устремляется прямо в пятки
, унося с собой ухающее сердце.
Ведь всем известно , что любая мать считает своего ребенка единственным
и неповторимым красавцем, на которого прямо с момента рождения открывают охоту
инопланетяне , цыгане и бездетные , безнадёжно безмужние соседки .
– Да успокойся ты! Никто его не крал! Спит еще . Он с самого начала тебе не
принадлежал .
– Как вы сказали? Не мой ребёнок? – спросил Лёнька, побледнев, и
медленно перевел взор на меня .
– Нет, он, конечно , твой сын . Но тебе не принадлежит. – сказал Марик и
тоже взглянул на меня :
– У тебя же он первый? Родился не с помощью кесарева сечения?
Выкидышей и абортов тоже не было ?
Настал мой черёд бледнеть и зеленеть. А Лёнька вдруг вскочил и побежал в
туалет . Послезавтра ему предстояла защита диплома , и с приближением этого дня
он всё больше психовал.
А мы с Мариком продолжили неприятный разговор.
– Какого чёрта вы мне такие вопросы задаёте ? За столом, к тому же!
– Первенцы принадлежат Всевышнему , и нужно непременно провести обряд
выкупа , чтобы быть вправе считать ребёнка своим . Я мог бы и сам отнести
ребёнка к коэну ,или первосвященнику , но после истории с обрезанием не хочу
ничего такого делать за вашей спиной. И вообще , логичнее было бы, чтобы
родители исполнили эту заповедь, а не приёмный прадед .
– А что это за фрукт такой – первосвященник-то? И еще – коэн ?
– Это долго объяснять . Одним словом , это потомки тех первосвященников,
которые служили ещё в Иерусалимском Храме . И даже раньше – еще в скитаниях по
пустыне после исхода из Египта.
– Марик , мне кажется , вы просто уже потеряли чувство реальности .- сказала
я , пытаясь сохранить спокойствие и не сорваться в ненормативную лексику. - Даже
если принять на веру то , что вы нам сейчас рассказали , непонятно , как вы
собираетесь это провернуть . Где нам теперь , в Советском Союзе , искать
каких-то потомков древних священников?
– А это как раз не проблема , коэна найти . Коэны – они среди нас. Пианист
Каган и Лазарь Каганович – тоже коэны . Фокус в том , чтобы найти такого потомка
первосвященников , который не настучит куда надо.
– И кого же вы предлагаете? Надеюсь , не пианиста ? И не приснопамятного
Лазаря Моисеевича?
Бабушка , до того старательно намазывавшая заокеанский кошерный джем
на кусок вчерашней субботней халы , вскинула на Марика глазки и звонким девичьим
голоском доложила :
– А у меня когда-то, лет двадцать тому назад, был ухажёр – Зяма то ли
Коган , то ли Каган. Забыла . Кстати , он живет неподалеку. Подойдёт?
– А он надёжный человек?
– Думаю , да. То есть – если попросить его не болтать, то не разболтает. Если
попросить.
– Ну , так давай его телефон , я договорюсь.
– Да не помню я его телефона. И даже адреса точного я не помню , давно это было,
Но найти смогу.
– Как же мы заявимся с такой деликатной просьбой? Всей толпой ? – спросила я.
– Попробуем . Где наша не пропадала ? – сказала бабка и принялась красить
ресницы.
* * *
И вот мы в полном составе, прихватив младенца, серебряную ложку –выкуп за него,
и бутылку «Столичной», отправились хватать за хвост бабушкино бурное прошлое.
Марик был движим религиозными чувствами, мы с бабушкой – бабским любопытством.
Лёньке, появившемуся из туалета перед самым нашим выходом, мы объяснили лишь,
что идём в гости, а Пашка просто по малолетству был неспособен двигаться в
направлении , отличном от того , которое ему придают ненормальные взрослые.
Через двадцать минут мы выстроились у опознанной бабушкой двери . Бабушка
раскраснелась и прерывисто дышала, но Марик не обращал внимания на девичьи
страдания. Он увлёкся богоугодной идеей и подыскивал нужные для убеждения и
охмурения Зямы слова . Не исключено , что частично он и строил свою линию
нападения на товарища Когана на бабкином женском обаянии .
Нам открыл высоченный пузатый дядька в стёганом халате и атласных шлёпанцах .
Меж пухлых щёк были зажаты : тонкий нос, кукольные яркие губы и пушистые чёрные
с проседью усы. В руках сей экспонат бабушкиной коллекции держал высокий бокал.
Там плескалось что-то загадочно многослойное, с мякотью неизвестных фруктов.
Оглядев нас и неторопливо перехватив бокал левой рукой, правую он протянул
застывшему с отвисшей челюстью Лёньке :
– Дружочек мой , что это вы ? Нервишки? Не стоит , не стоит волноваться ,
честное слово… Смотрел вашу работу. Весьма , весьма неплохо. Нет у вас повода
для беспокойства.
Лёнька наконец вернул свою мандибулу на место.
– Зд-дравствуйте, Зиновий Константинович … П-познакомьтесь … Это моя
жена … Это её бабушка , а это её муж , а это , видите ли , сын … А это – мой
руководитель проекта , профессор Зиновий Константинович Коган .
Тут наш новый знакомый заметил и мою бабушку:
– Фирочка ! Золотце моё ! Всё хорошеешь ! Сколько зим, сколько лет !
Королева ! Красавица ! И муж при ней !
– Здравствуйте - пробормотала зардевшаяся бабка. – Здравствуй , Зямочка .
Марик нервничал . Он опасался, что открывший неожиданные
обстоятельства Лёнька даст задний ход и оттащит семейство назад, домой. Поэтому
он попытался овладеть ситуацией.
– Видите ли, мы к вам по делу. С одной щепетильной просьбой. Это касается
нашего внука … правнука …
– Конечно-конечно , всем чем могу , проходите же , располагайтесь …
Через минуту все мы , включая Пашку , утопали в мягких диванных подушках в
гостиной жизнелюбивого первосвященника. У всех, исключая Пашку, в руке было по
бокалу с коктейлем , тем самым , с мякотью . И все , исключая Марика , тянули
его через трубочку . Марик же вертел бокал в руках , не смея ни прикоснуться к
некошерному пойлу , ни обидеть душку-профессора. При этом он старательно
оттопыривал локти , дабы скрыть выпирающую под пиджаком , относительно кошерную
, но несравнимую с ароматным тропическим коктейлем, «Столичную» . В сей
неудобной позиции Марик втолковывал хозяину суть дела. Он вещал об исходе евреев
из Египта ,
о принадлежности всех еврейских первенцев не кому-нибудь, а непосредственно
Всевышнему , о символическом значении этой самой ложки, которая весит ровно
девяносто восемь граммов , как пять сиклей серебра . Он разобъяснял Зиновию
Константиновичу , как тот должен себя вести при исполнении обряда –
расспрашивать мать ребенка , действительно ли ребенок «открыл чрево», то бишь –
не было ли кесарева сечения , выкидышей и абортов, а также необходимо выяснить,
не является ли она дочерью другого коэна, и тогда , понятное дело, обряд
выполнять не нужно. А отца ребенка следует спросить, желает ли он выкупить чадо,
или предпочтёт оставить его в полном владении коэна. И ежели отец настаивает на
выкупе, он должен с радостью отдать эти самые вышеупомянутые пять серебряников
за своего драгоценного отпрыска . Всё это Марик выкладывал руководителю
дипломного лёнькиного проекта , раскорячившись, дабы сокрыть бутылку,
присутствие которой руководитель уже, не без предвкушения, заметил.
На Лёньку же в эти минуты было страшно смотреть . Абсолютно того не желая,
накануне защиты диплома он со всем безумным семейством , от мала до велика.
Вваливается прямо в квартиру к научному руководителю. Напоминает тому о его
национальности, да еще и о принадлежности к какой-то древней избранной касте.
Напускает на несчастного своего родственника – религиозного фанатика.
Родственник склоняет уважаемого профессора и доктора наук к совершению какого-то
явно не марксистско-ленинского обряда и даже предлагает за этот самый обряд
какую-то смехотворную взятку в виде серебряной ложки. Да еще бормочет про
какие-то там пять сиклей. Причём всё это – с бутылкой водки под мышкой. Вдобавок
профессору предъявляют старушку, с которой у него когда-то были какие-то
компрометирующие шашни! Немудрено , что несчастный Лёнька сидел в полной
уверенности в том , что его научная карьера накрылась окончательно и
бесповоротно, накрылась серебряной ложкой, и ничем иным. От сих мрачных мыслей
Лёньку отвлёк Марик , подсовывающий бумажку , на которой большими печатными
буквами было написано :
БАРУХ АТА АДО-НАЙ ЭЛО-ЭЙНУ МЕЛЕХ АОЛАМ, АШЕР КИДШАНУ БЕМИЦВОТАВ ВЕЦИВАНУ АЛЬ
ПИДЬОН АБЕН
БАРУХ АТА АДО-НАЙ ЭЛО-ЭЙНУ МЕЛЕХ АОЛАМ ШЕЭХЕЯНУ ВЕКИЕМАНУ ВЕИГИАНУ ЛАЗМАН АЗЭ
И дан перевод : "Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь вселенной, Который
освятил нас Своими заповедями и заповедал нам выкуп первенца".
"Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь вселенной, поддерживающий нашу жизнь и
наше существование и давший нам дожить до этого времени".
Лёнька послушно произнёс и текст на иврите , и перевод , после чего вручил
Зиновию Константиновичу полученную из рук Марика злосчастную ложку. На что
Зиновий Константинович ответил без всякой бумажки :
– Йевархеха адонай веишмереха яэр адонай панав элеха вихунека йиса адонай
панав элеха веясем леха шалом.
А потом тоже перевёл :
– Да благословит тебя Господь и сохранит, обратит Господь лицо на тебя и
помилует, поднимет Господь к тебе свое лицо и дарует тебе мир. – и поднёс
счастливому отцу стопку согретой мариковым телом водки .
Лёнька осознал, что Зяма , Зиновий Константинович, профессор , первосвященник ,
бонвиван и научный руководитель , – с нами , а не против нас, и, успокоившись,
спросил его:
– Скажите, а это с вами часто случается? Ну, часто вам несут ложки?
Тот достал из буфета потёртую шкатулку для столовых приборов. Ложек в ней было
чуть больше десятка.
– У моего покойного батюшки коллекция была побогаче. Но пропала в годы войны.
Точнее, тоже пошла на выкуп первенца, меня.
– Как ? – вскинулся Марик, - коэнов же этот обычай не касается…
– Очень просто, – ответствовал Зяма, – когда всех каменец-подольских евреев
погнали на смерть, отец отдал связку «выкупных» ложек соседке-украинке, за
спасение троих детей – меня, шестилетнего, трехлетней сестры и крошечного,
полугодовалого брата. Она, принявши мзду, увела только меня, первенца. Я уже мог
работать. И пригодился ей в хозяйстве. Вот вам и пидьон абен…
Уходя, я прижимала к себе свежевыкупленного Пашку , и повторяла :
… Да благословит тебя Господь. И сохранит.
Обратит Господь лицо на тебя. И помилует.
Поднимет Господь к тебе свое лицо. И дарует тебе мир …
|
