|
 29 октября 1998 года в 7.30 утра террористы направили машину, начиненную
взрывчаткой, на автобус, перевозивший детей. Солдаты, охранявшие автобус, успели
развернуть свой джип поперек дороги - они приняли удар на себя. Дети не
пострадали, двое солдат были ранены. Один погиб. Это был Ашер Нейков.
Погибают всегда лучшие. И это не просто банальные слова - это формула,
подтвержденная самой жизнью. Потому что они не идут на компромиссы с совестью и
не прячутся ни за чьи спины. Потому что они всегда идут первыми. Даже когда их
об этом не просят.
28 октября 1998 года в 10 вечера Ашер Нейков позвонил домой. "Завтра у меня
первое боевое задание: будем сопровождать автобус с детьми. Поеду в первом
джипе". "Почему обязательно в первом?" - забеспокоилась мама. "Потому что в
первом. Я так решил".
Ашер всегда и все решал сам и всегда должен был быть первым. Он сам решил
репатриироваться и приехал в Израиль первым из своей семьи.
- В Харькове Алеша учился в еврейской школе, потом в ешиве и еврейском лицее,
- рассказывает мама Алексея, Клара Нейкова. – В еврейскую школу он попал случайно
– я просто искала для него хорошую школу с сильными преподавателями. Алеша очень
любил и хотел учиться. В своей прежней, обычной школе по месту жительства он был
такой один. Когда все сбегали с уроков - он один оставался в классе, и за это
его били. Хорошо, что рядом был Радимир - его младший брат: он хоть и на год
моложе, но здоровее и сильнее и всегда защищал старшего. И когда классная
руководительница Алеши сказала мне, чтобы я не морочила детям голову и не водила
их в музыкальную школу, я твердо решила, что из такой школы детей нужно
забирать. (Они у меня все-таки получили музыкальное образование - оба играли на
флейте.)
Очень многие рекомендовали мне еврейскую школу - говорили, что там сильные
учителя и ученики, которые хотят учиться. Я отвела детей в эту школу, и им там
очень понравилось. После школы Алеша пошел учиться в ешиву: для него и еще
одного ученика специально приезжали преподаватели лучших харьковских вузов и
занимались с ними двумя - Алеша был счастлив. Учеба была его любимым занятием:
еще в 11 лет он сам нашел для себя преподавателя английского языка и в течение
четырех лет регулярно занимался с этим учителем. Потом решил, что ему не хватает
знаний по математике, и нашел репетитора - сами понимаете, что мы с отцом много
работали, чтобы Алеша мог учиться. За год, проведенный в ешиве, Алеша прилично
выучил иврит. Там же он взял себе еврейское имя - Ашер.
Потом Алеша услышал о еврейском лицее "Шаалавим" - сам сдал все экзамены и
поставил нас перед фактом: "иду учиться дальше". В лицее было всего 8 учеников,
с которыми занимались лучшие университетские преподаватели. Об Израиле оба брата
мечтали еще со времен учебы в еврейской школе - там им привили любовь к этой
стране.
А главной мечтой Алеши в то время был хайфский Технион - он хотел учиться только
там. Алеша сам узнал, что есть такая программа СЭЛА, по которой в Израиль едут
дети вместе с родителями, сам сдал все экзамены и поставил нас уже перед фактом
- он едет в Израиль. Всей семьей мы поехать тогда не могли - младшему оставался
год учебы в школе, и я отпустила Алешу одного. Меня спрашивали знакомые: "Ты не
боишься парня - одного отпускать - вдруг пустится во все тяжкие?" Я отвечала:
"Худшее, что он может сделать, - прочитать лишнюю книжку". На него я полагалась
абсолютно, но страшно волновалась, как бы чего-нибудь с ним не случилось.
25 сентября 1996 года он уехал в Израиль. А в начале января уже учился на
подготовительном отделении хайфского Техниона - он был единственным поступившим
из всего потока.
Учиться Ашер хотел только на факультете космонавтики и аэродинамики - самом
сложном и престижном в Технионе. Он с детства мечтал быть летчиком: сохранилась
его "выпускная" фотография из детского садика с подписью "летчик-самолетчик" -
он не шел на компромисс с мечтой, подменяя ее чем-то более легко достижимым, он
осуществлял свои мечты...
Все Алешины письма из Израиля были светлыми и радостными, - продолжает Клара, -
все, кроме первого. В первом письме он рассказывал нам, что многое ему не
понравилось, что грязь на улицах, люди ходят в черных одеждах, улицы не веселые,
а мрачные и молчаливые. Но уже во втором письме он говорил нам - не читайте,
первое, выбросьте его - здесь замечательно, это прекрасная страна... И все
последующие письма были такими же.
Через год репатриировались и мы всей семьей. К нашему приезду Алеша снял
квартиру, полностью убрал, вымыл и обставил ее. Он заплатил за нашу квартиру за
три месяца вперед - экономил каждую копейку из небольших сохнутовских выплат,
которые мог бы потратить на себя, на развлечения. И уже на четвертый день
репатриации я побежала мыть полы, чтобы вернуть Алеше эти деньги: я знала - они
ему нужны для учебы. За год самостоятельной жизни в Израиле Алеша изменился -
стал еще более самостоятельным и серьезным. И вот через полгода после нашего
приезда Алеша говорит нам: "Я не прошел в Технион на космонавтику (он не добрал
70 баллов, с его оценками он мог выбрать любой другой факультет), ни на какую
другую специальность я не пойду - иду на три года в армию и потом снова буду
поступать на космонавтику".
Отговаривать его было бесполезно - он принял решение. Конечно, он выбрал боевые
части. Курс молодого бойца продолжался 8 месяцев, к концу курса я снова не
узнавала своего хиленького и слабого сына - он стал богатырем, сильным и
мускулистым: младшему сыну уже не было надобности его защищать. Я не понимала,
как он выдерживает все эти тренировки в боевых войсках, а он меня успокаивал:
"Завтра мы должны были бежать 50 километров по пустыне в полной выкладке, но
завтра хамсин - поэтому побежим всего 45 километров". Ему очень нравилась армия,
и он ждал, когда закончится учеба и начнется настоящая служба.
Вечером 28 октября 1998 года он позвонил нам, радостный, и сказал, что завтра
его первый боевой выезд: будут охранять автобус с детьми, едущий из Кфар-Даром в
Ацмону. И следующим утром мы узнали, что первый выезд оказался для него
последним.
...После гибели Алеши мы ощутили всю теплоту Израиля: двери в нашу квартиру
несколько месяцев не закрывались, приходили люди, которые услышали о происшедшем
по радио и телевизору. Они меня спасли - если бы не их поддержка, я бы,
наверное, сошла с ума. Со многими из них мы общаемся до сих пор, друзья Алеши к
нам до сих пор часто приезжают. Армия с нами общается очень тесно, на всех
праздниках армия с нами, часто организует встречи родителей солдат, погибших в
боевых войсках.
А нам с каждым годом и с каждым днем все тяжелее, хотя все говорили - нужно
пережить первое время, а там легче будет. Но в первое время ты еще не осознаешь:
то, что произошло, - это навсегда, ты ждешь, что откроется дверь - и он войдет в
дом. А когда перестаешь ждать - тогда становится совсем тяжело.
Любовь Алеши к Израилю передалась и нам - мы очень любим эту страну, у нас
прекрасный иврит и много друзей-сабров.
Не так давно мы открыли нашу семейную столярную мастерскую - муж когда-то
работал столяром, вот и решил вспомнить профессию. Работаем там все вместе,
делаем мебель. Назвали мастерскую "Ашер". Эта мастерская - вторая жизнь моего
сына, и я очень хочу, чтобы она работала и жила!
Дома у Нейковых. Дети спасенные Ашером
Валерия Матвеева, газета "Репортер”, 2004 г
11-01-2005
|
