НАМ ПИШУТ

На главную

К оглавлению раздела "Нам пишут"

Ася Энтова

Зловещая бессмысленность погрома
на фоне лжи и равнодушия

Амона расположена в километре от поселения Офра - на горе высотой 901 метр над уровнем моря. С любой её точки в ясный день просматривается Иерусалим и Мертвое море. Рядом с ней расположена военная база ВВС ЦАХАЛа, откуда ведется наблюдение за окрестностями. В считанных километрах от Амоны находится поселение Бейт-Эль, с вышки которого виден Тель-Авив. А ещё, в двух километрах к северу от Амоны расположена гора Хацор (Хар-Хацор), с которой, согласно преданию, Б-г указал Аврааму на всю Эрец-Исраэль и сказал, что передаст её в наследие ему и его потомству.
Строительные работы под временное жилье начались в Амоне в первой половине 1990-х, - с одобрения правительства и при государственном финансировании. При правительстве Эхуда Барака (конец 1990-х) Амона получила статус стратегически важной высоты, а в 2001-м Ариэль Шарон лично обратился к поселенцам Амоны с многозначительным вопросом: «Почему вы ещё не начали постоянное строительство?»
И они начали. Земли, на которых расположена Амона, были приобретены у арабов, но процесс оформления законности их владения затянулся из-за бюрократических проволочек в гражданском управлении при ЦАХАЛе. (Это ведомство известно своим отрицательно предвзятым отношением к евреям в том, что касается земель Иудеи и Самарии).
Бывшие арабские владельцы этого участка уже давно не требуют его себе. Более того, они настаивают на сохранении анонимности, так как известно, что в арабском обществе делают с «предателями», которые продают земли евреям.
Строительство шло полным ходом, семьи уже заселялись в дома, однако около двух лет назад леворадикальное движение «Шалом Ахшав» подало в Верховный суд апелляцию с требованием разрушить постоянные дома, как «незаконные». При обсуждении апелляции государство полностью приняло эту позицию. И это несмотря на то, что в Израиле есть десятки тысяч незаконных строений - как еврейских, так и арабских, - причем с гораздо более проблематичным стратегическим и юридическим статусом.
Почему же надо было так срочно разрушать эти дома? Что могло оправдать такое насилие и упрямый отказ властей, и лично Эхуда Ольмерта, пойти на предлагаемые поселенцами компромиссы. К примеру, за несколько часов до погрома, поселенцы предложили сами перенести постоянные здания из Амоны в Офру. Но им в этом было отказано.
Возможно, срочность была вызвана победой ХАМАСа на выборах в палестинской автономии. После оглашения результатов выборов наше правительство во главе с Ольмертом оказалось в замешательстве. Признать, что рядом с нами создается террористическое государство ХАМАСтан – это расписаться в несостоятельности всей предыдущей внешней политики. А значит – надо отвлечь внимание общества от внешней угрозы и перевести его на «внутреннего врага». Того, который уже заранее демонизирован и брошен на произвол, и по отношению к которому можно творить безнаказанное зло.
«У моего родственника есть знакомый ЯСАМник (спецподразделение полиции, «спецназ» – ред.), - рассказал Ариэль, житель Амоны, адвокат по профессии, лично подавший в суд против разрушения. – Так он предупредил его: «Не появляйся в Амоне. Знай: нам дано однозначное указание ломать вам кости и не церемониться».
Впрочем, о том, что насилие будет беспощадным, говорили и во всеуслышание. Пресса предупреждала, что на этот раз - в отличие от Гуш-Катифа - силовые структуры будут действовать «жестко и безо всякой чувствительности».
Свидетельства и фотографии погрома говорят сами за себя. Переломанные ребра, руки, ноги, окровавленные головы. Полковник запаса Моти Йогев сказал на воскресной демонстрации в Иерусалиме,  что по время погрома в Амоне были совершены действия, граничащие с военными преступлениями. Даже во время тяжелых арабских беспорядков, сказал он, правительство разрешало бить их участников по рукам и ногам, но не по голове, тогда как в Амоне полицейским было позволено бить по голове даже несопротивляющихся подростков. Многие были госпитализированы с сотрясением мозга.
Брат 15-летнего Йeхиама Эяля, находившегося на крыше одного из домов, рассказал о том, что полицейские просто подошли к ним и начали их избивать. Один полицейский трижды ударил его брата по руке и сломал ее. Потом они ударили его по голове. А потом продолжали его пинать даже после того, как у него из головы начала течь кровь.
На одном из обошедших все СМИ кадров видно, как полицейский внутри дома вновь и вновь избивает палкой подростков, сидящих на полу и не оказывающих никакого сопротивления.
Насилие было применено и к девушкам. 14-летняя Ривка К. из женской школы в Офре рассказала, как  к её группе, стоявшей возле одного из домов, подошли полицейские и стали бить дубинками. Многие девочки упали, и Ривка оказалась на земле. Двое полицейских поволокли её по каменистой земле, а третий ударял и издевательски говорил: "Иди домой, малышка". Когда он прекратил, её начал бить другой. Они дотащили её до столба, не переставая насмехаться. Потом ушли. Пока она искала друзей, она видела все больше и больше избиваемых подростков".
Других девочек снимали с крыши ковшом бульдозера. В ковше их «охраняли» ЯСАМники. А из ковша девочек выбрасывали уже раненых, с переломами.  Одна из них сильно кричала от боли и не могла двигаться.
И это только небольшая часть историй, публикуемых сегодня в Интернете и в печатных СМИ.
Обратила на себя внимание и другая история, - о неразрывной связи погрома с антисемитизмом, даже если дело происходит в Израиле. Ещё перед изгнанием поселенцев из Гуш-Катифа была информация о том, что для участия в депортации отбирают солдат и полицейских, которых нельзя заподозрить в сентиментальности по отношению к религиозным, поселенцам, а то и вообще – к евреям. Ещё тогда писали об отборе в ряды «ликвидаторов» не евреев.
На этот раз в Амоне произошел случай, подтвердивший «тщательность» отбора кадров. Новый репатриант Элиягу (Илья) Левин находился на крыше одного из домов в Амоне. «Меня начал бить парень с русским лицом, - рассказал потом Элиягу. - Я обратился к нему на русском: « Браток, что ж ты делаешь! Я ведь такой же, как ты, из России». На что тот ответил: «Ты мне не брат, сука жидовская» и продолжил работать с особым садизмом.
Как говорят нам власти устами прессы, силовики в Амоне «выполнили закон и защитили демократию». Разве закон воспрепятствовал компромиссу за несколько часов до погрома, когда Верховный суд отверг последнюю «оливковую ветку», протянутую властям поселенцами? Разве законна власть, что приказала своим экипированным с ног до головы исполнителям ломать кости – ног ли, рук ли, головы ли – не защищенным ни касками, ни законами, ни даже общественным сочувствием – подросткам и взрослым.
После Амоны, как и после Кфар-Маймона, опять зазвучали голоса осуждающих «использование в борьбе детей». Будто бы  приехавшие туда подростки – не равноправные граждане этой страны. Будто бы им чужда жажда справедливости и чувство гнева при виде откровенного зла. Потому что война против своего народа при существовании смертельной угрозы извне – это зло и несправедливость. Потому что дискриминация и пренебрежение к правам загоняемого в угол меньшинства, внесшего неоценимый вклад в безопасность и духовное развитие большинства – это зло и несправедливость. Потому что избирательность в применении закона из чисто политического расчета – это зло и несправедливость.
Эти «дети» и их родители просто не считают для себя достойным жить в культуре рабского смирения и слепого повиновения все менее прикрытой лже-демократичности, все более откровенной диктатуре. Эти дети, в отличие от тех, кто пытается поучать их законности и демократии, знают, а если не знают – то чувствуют, что гражданское неповиновение – это естественная составляющая истинного либерально-демократического режима. Такая же естественная, как и уважение властей к правам меньшинств и поиск с ними компромисса. Они понимают, что даже если сегодня разрушают чужой дом, то завтра дойдет очередь и до вас.
Так, может, не рубить корни дерева, на котором сидим. А именно они - эти корни. И стержень. Они – до недавних погромов самые мотивированные солдаты ЦАХАЛа. А теперь – самые мотивированные борцы за Справедливость, Человеческое Достоинство, Закон и Демократию в нашей стране.
Злой умысел и зловещая бессмысленность переплелись в решении устроить погром в Амоне. Как в нашем обществе, - способствуя его моральному разложению, - переплелось потирающее руки злорадство с разводящим руки равнодушием.
Но засуживает ли право называться человечным общество, способное пройти мимо произошедшего в Гуш-Катифе и в Амоне, мимо всего того, что было между ними, и продолжать жить дальше, как ни в чем ни бывало, не изменив ничего ни в своем восприятии, ни в своем поведении. И если не это есть та красная черта, за которой - пропасть нравственного беспредела, то где она?

"Вести", 9.02.2006

Источник

вверх