РЕТРАНСЛЯЦИЯ ЗЛА

На главную

К оглавлению раздела "РЕТРАНСЛЯЦИЯ ЗЛА"

Из предисловия Жака Эллю. Эллю — известный французский юрист, историк и социолог, профессор факультета права Института политических учений в Бордо.

Книга Бат-Йеор «Зимми» — очень важная книга, поскольку она рассматривает одну из самых острых проблем наших дней. Ее значение определяется как актуальностью предмета — реальным применением в современном мире исламской доктрины в отношении немусульман, так и болезненностью темы. Пятьдесят лет назад вряд ли кого-нибудь заинтересовала бы проблема условий существования немусульман в исламском мире. Возможно, это стало бы темой исторической диссертации, интересной разве что специалистам, или предметом анализа юриста, данная тематика могла вызвать и далекую от каждодневных треволнений философскую и теологическую дискуссию.

Полагали, что все, относящееся к исламу и мусульманскому миру, принадлежит лишь прошлому — если не мертвому, то уж во всяком случае не более живому, чем христианское средневековье. Не осознавали единства исламского мира над всеми политическими и культурными различиями. Мусульманский мир достиг новой, третьей стадии в своем «возрождении». Конечно, нельзя не замечать конфликтов, постоянно вспыхивавших между мусульманскими государствами, а также различий их интересов. Но эти различия не должны заслонять от нас реальности более фундаментальной: религиозного единства мусульманских стран, находящихся в оппозиции ко всему немусульманскому миру.

Наконец (и это, несомненно, способствовало наступлению последней стадии), в мусульманских странах были обнаружены запасы нефти, что привело к возрастанию в огромной степени экономической мощи исламского мира. В этом процессе, взятом как целое, можно различить три последовательные ступени: политическая независимость — религиозное возрождение — экономическая власть. Процесс этот менее чем за полстолетия изменил лицо мира. И уже в наши дни мы являемся свидетелями осуществления широкой программы распространения ислама, включая строительство повсюду мечетей, распространение арабской литературы и культуры, возрождение интереса к истории ислама.

Опасность представляет то, что Израиль может послужить примером для других зимми, сохранившихся на территориях, завоеванных джихадом, это может отбросить арабскую власть на первоначальные территории.

Термины:
Дар аль-Ислам – земля мира, контролируемая Исламом
Дар аль-Харб – земля войны, не контролируемая Исламом
Джихад – священная война с целью превращения «Дар аль-Харб» в «Дар аль-Ислам»
Зимми – бесправное и униженное существование немусульманина в «Дар аль-Ислам»
Умма – мусульманское население
Харби – неверные, немусульманине

Из 22-х арабских стран только расположенные на Аравийском полуострове являются исконно арабскими, остальные земли были арабами окупированы и колонизированны, в их числе: Ирак (Вавилон), Сирия, Ливан, Палестина (Израиль и Иордания), Египет и Северная Африка.

Коллониальная империя арабов была и остаётся в истории человечества одной из самых жестко сегрегированных. В сравнении другими империями, Арабскую отличает не только стремление к экономическому порабощению коренных народов, но и уничтожение их культуры, языка, истории, то что называют культурным геноцидом. Паралельно шел процесс арабизации, когда достижения порабощённой культуры объявлялись арабскими, а коренному населению навязывали чужой язык и традицию.

Культурный геноцид – важнейшая составляющая арабской коллониальной политики. Теоретики ислама знают, что народ, лишенный истории не сможет претендовать на восстановление его права на землю. Сообщества, плохо подверженные культурному геноциду, уничтожались физически.

В результате двойного геноцида, проводимого арабами, с лица земли исчезли многие народы и языки. До наших дней, благодаря своей численности или религиозности стойкости, сохранились:

— Копты – христиане Египта (около 12 млн.);
— Ассирийцы – христиане Сирии и Ирака (около 5 млн, в основном в эммиграции);
— Евреи – сефарды (4 млн, в основном в Израиле);
— Курды – мусульмане Ирака и Турции;
— Берберы – мусульмане Марокко и Алжира.

Арабы понимают, что пока живы коренные народы, пока они помнят свою историю, для них — арабов, существует опасность быть изгнанными с захваченных земель. Эта опасность многократно возросла в 19 веке, с прорывом России и Западной Европы на Восток, когда под давлением христианских стран арабы были вынуждены ослабить исламские сегрегационные законы в отношении порабощённых народов.

Арабский страх перед потерей колоний перерос в 20 веке в истерию, в результате возвращения евреев на историческую землю и их успешного строительства национального очага.

Пример освобождения евреев, покорённого народа — зимми и восстановления его права на землю, создало недопустимый, с точки зрения арабов, прецедент для других народов, продолжающих находящихся под арабским контролем.

В контексте арабской истории Израиль является примером успешного национального освобождения цивилизации зимми. На территории, арабизированной джихадом возродились доисламский язык, культура и библейская топонимика. Это обратило вспять тысячелетний процесс разрушения культурных, политических и социальных структур коренных народов.

В 1974 году Абу Айяд, второй человек после Арафата в ООП, провозгласил:

«Мы должны сражаться, чтобы наша палестинская родина не превратилась в новую Андалусию».

Сравнение Палестины с Андалусией — не пустословие, поскольку обе эти страны были сначала арабизированы, а затем де-арабизированы той культурой, что существовала в них до арабского завоевания.

Поскольку евреи были наиболее униженными из всех зимми, то возрождение Израиля является наиболее возмутительным фактом с точки зрения арабов.

Как сказал Насер в 1955 году:

«Опасность представляет то, что Израиль может послужить примером для других зимми, сохранившихся на территориях, завоеванных джихадом, а это может отбросить арабскую власть на первоначальные территории.»

Абдалла ал-Таль в 1964 году писал, косвенно признавая наличие арабского экспансионизма, начавшегося еще в 7-м веке:

«Целью бандитского государства Израиль является возвращение всех арабов на Аравийский полуостров, их первоначальную родину»

В 1959 году Насер был более откровенен:

«Я не могу говорить об арабском национализме, не упоминая Израиль, так как существование и идейные основания Израиля угрожают арабскому национализму, ибо вслед за ликвидацией арабского национализма в этом регионе последует его ослабление и в других.»

Тунисский писатель Хичем Джайат утверждал, что существование Израиля ставит под сомнение окончательный характер арабизации и исламизации, достигнутых благодаря арабским завоеваниям .

Диалектика арабской власти и завоеваний требовала унижения покоренных, оправдания монополизации достоинства и права в руках победителей. В арабских колониях зло становилось зримо всем благодаря унижению зимми — в противоположность силе и превосходству умма (см. док. 19, 20). Точно таким же злом в арабском сознании является государство зимми — Израиль.

Арабские способы выражения ненависти к Израилю напоминают изощренные правила относительно формы и цвета обуви зимми, длины и ширины рукавов его одежды, формы пояса и седла, характера прически — ежедневный и презрительный ритуал, направленный на постоянное унижение его, а также жены, детей, слуг и даже умерших. Постоянные инвективы против сионизма, звучащие с трибун арабских форумов, напоминают старую традицию унижения зимми.

Израиль — козел отпущения, ответственный за все зло, причиняемое арабскому миру. Израиль — объект насмешек и унижения, на него тоже стараются натянуть унизительные одежды зимми.

Фактически Израиль для арабов символизирует выход из подчинения некогда подавленной общины зимми. Сама терминология, используюемая при нападках на Израиль: «нечестность», «высокомерие», «наказание», — весьма традиционна и применяется в тех случаях, когда нужно наказать непослушных зимми, борющихся за свою свободу и человеческое достоинство.

Ненависть является важной частью джихада, так как если бы ее не было, к харби относились бы как к равным. Огромные деньги расходуются на распространение и выражение ненависти к Израилю; «антисионизм» проник в систему образования, пропитал культуру. Сегодня на международных форумах весь мир является свидетелем проявлений арабской ненависти к мятежным зимми.

Бен-Белла открыто настаивал, после приобретения арабскими странами ядерного оружия, на ядерной войне против Израиля:

«Если нет другого решения, должна быть ядерная война, и это будет окончательное решение вопроса.»

Такая демонстрация агрессивности возможна лишь при наличии монолитного сознания, безучастного к таким «частностям», как трагедия существования зимми. Эта позиция проистекает из тотального отрицания права на существование неарабских и немусульманских народов, чьи история, страдания и право не имеют места в истории.

В границах умма деградация зимми была закономерна и необходима. Диалектика арабской власти и завоеваний требовала, с одной стороны, унижения покоренных, а с другой — оправдания монополизации достоинства и права в руках победителей.

Джихад экспансионистская война ради исламизации немусульманских земель, является основной стратегией, с помощью которой покоренные жители низводятся до статуса зимми. Потеря ими родины обрекает их на жизнь нации, лишенной своей земли. Им остается выбор — или страдать и подвергаться преследованиям на земле, некогда бывшей их родиной, или покинуть ее под угрозой уничтожения.

Так как покорённому населению запрещается иметь оружие, оно не может защищать себя; его язык, культура и моральные ценности подменяются социальными и культурными структурами захватчиков, вносящими глубокие изменения в повседневную жизнь и обычаи людей. Их целостность как нации или общины уничтожена; и состоит лишь в объединяющей их религии, терпимой захватчиками.

Статус зимми может быть охарактеризован как коллективный и в то же время наследственный. Он служит главной характеристикой группы населения, рассматриваемой как нечто низшее с моральной точки зрения и, следовательно, вызывающей презрение своим несоответствием принятым стандартам.

Взаимоотношения между побежденными и захватчиками составляют тот базис, на котором формируется договор о покровительстве. Он остается и силе до тех пор, пока выгодна эксплуатация зимми. Покровительство прекращается, если зимми восстают или пытаются вернуть себе свою родину и независимость — или, отрицая предписанный им статус, приобретают права и привилегии, доступные лишь группе избранных. На примере этой «наглости» — если пользоваться словом лексикона умма для характеристики подобных «злоупотреблений», — отчетливо видна подмена равных взаимоотношений асимметричными, дающими гарантию продолжения и постоянного воспроизведения условий существования зимми.

Зимми не только отверженны из-за низкого статуса, но служат также козлами отпущения. Исключенные из общества, терпящего их лишь ради эксплуатации, они становятся жертвами любого конфликта. Пробуждающиеся у толпы во времена нестабильные и животные инстинкты, а также политическое и социальное напряжение ведут к преследованиям и массовым убийствам зимми.

Понятие нечистоты в Исламе неразрывно связано со статусом зимми. Именно эта физическая отвратительность зимми лежит в основе закона о смертной казни зимми в случае его половой связи с женщиной-мусульманкой. Стремление запретить социальные контакты с группой, нечистой с теологической точки зрения, мотивирует разработку многочисленных подробных законов, регулирующих форму одежды зимми, их поведение и сегрегацию, а также создание унижающих предписаний, ограничивающих их религиозную и социальную активность.

На политическом и коллективном уровнях зимми представляют целую нацию, чьи земли были исламизированы в результате джихада. На метафизическом уровне зимми представляют собой воплощение зла, извращенность неверного, который, отвергая правоту веры завоевателя, продолжает цепляться за свои примитивные взгляды. Он страдает от унижения, никудышности и подчиненного состояния — безразлично, в изгнании или на земле своей бывшей родины, уравнивая, таким образом, своим презренным существованием условия «асимметричного контракта» между ним и высшей мусульманской нацией.

Исторические обстоятельства могут, отменяя эти асимметричные отношения, ликвидировать статус зимми, но стереотип зимми арабском сознании поддается разрушению с большим трудом, так как он существует в коллективной психологии независимо от писаных законов.

Взаимоотношения стереотипа зимми и реальности могут быть проиллюстрированы на примере арабо-израильских войн, причиной которых было, с одной стороны, стремление умма к восстановлению своих прежних позиций с помощью арабизации Израиля, а, с другой стороны — противодействие этому израильтян. На этом примере можно воочию увидеть попытку возрождения джихада и зимми. Стереотип проявляется даже в лексике: сам факт объявления Израиля арабским подразумевает, что евреи представляют собой зимми, осужденные жить под арабским владычеством на своей собственной земле.

Империалисты любых мастей всегда пытались оправдать себя тем, что они выполняют «цивилизаторскую» миссию, возложенную на народ, чьи победы свидетельствуют о прогрессе в распространении доброты, справедливости и благородства на Земле.

Самым страшным грехом зимми в глазах их завоевателей было то, что они являлись наследниками цивилизаций, наук, земель и богатств, ставших частью их.

Двенадцать столетий унижений деформировали как индивидуальную, так и коллективную психологию угнетавшихся групп населения, в результате чего возникла весьма распространенная форма отчуждения, которую можно было бы назвать «синдром зимми». В индивидуальном плане для него был характерен глубокий уровень дегуманизации. У человека в результате отсутствия безопасности развивались чувства бессилия и зависимости, а также раболепство и невежество. Угнетенный и дискриминируемый, он относился к себе подобным с презрительной, осуждающей, саморазрушительной ненавистью, интенсивность которой варьировалась в соответствии со степенью его желания быть ассимилированным среди доминантного большинства. «Этот тип отчуждения еще и по сей день можно наблюдать в чистой форме среди маргинальных меньшинств зимми.

Основные характеристики синдрома зимми связаны с психологическим процессом унижения достоинства человека. Низведенный до зависимого существования в обстоятельствах, способствовавших физической и моральной деградации, зимми рассматривал себя как обесцененное человеческое существо. Осознавая, что восстание может навлечь на него смерть, он не имел иного выбора, как превратиться в сознательный инструмент своего собственного разрушения.

На коллективном уровне синдром зимми проявляется в забвении истории своего народа, его культуры и политического опыта. Это забвение является следствием узурпации захватчиками прошлого покорённых народов.

Арабы рассматривают себя, как законных наследников всех цивилизаций, созданных на колонизированных территориях. Молчание относительно прошлого зимми отнюдь не случайно, оно представляет собой намеренное искоренение истории и их народов. Изменение статуса какой-либо группы от высшего к низшему влечет за собой передачу вышестоящей группы культурного наследия низшей (навыков цивилизации, наук и искусств).

Низведение до рабского уровня законных наследников собственной культуры уничтожает единственного соперника, могущего заявить о своих правах, присвоенных узурпаторами. Таким образом, деградированные закономерно предаются забвению, если понимать под этим забвение своей истории и географии. Культурный империализм поддерживает и оправдывает территориальный империализм; культура, монополизируемая доминантной группой, политизируется и выхолащивается, становясь инструментом подавления и отчуждения.

Арабо-израильский конфликт обнажает эту тактику. Палестинская пропаганда, предназначенная для Запада, направлена на фальсификацию истории с помощью семантической подмены „палестинскими арабами“ — евреев. Этот маскарад арабов, выступающих „вместо“ евреев, способствует передаче им исторических прав Израиля, а также наделению их достоинством еврейского народа и симпатиями к нему. Лишая евреев их прошлого, арабы низводят их до уровня лишенной корней зависимой группы, достойной только снисхождения арабов.

На пресс-конференции в ООН 2 сент. 1983 г. в женевском Дворце Наций Ясер Арафат утверждал:

Именно мы были под пятой римского империализма. Именно мы послали палестинского рыбака, прозванного Святым Петром, в Рим; он не только завоевал Рим, но завоевал также сердца людей. Именно мы знаем, как противостоять империализму и оккупации. Иисус Христос был первым арабским федаином*, пронесшим свой меч по той же тропе, по которой сегодня арабы несут свой крест».
* Федаин — боец боевых арабских групп. (Прим. ред.)

Таким образом, ради успеха палестинского дела Иисус Христос перекрашивается в арабского суперфедаина (борца за ислам), а сам Ясер Арафат впрямую ассоциируется с основоположником христианства.

Известно, что успешная революция угнетенных оказывает травмирующее воздействие на угнетателей. Реваншизм и ненависть выражают горечь угнетателя, вынужденного противостоять восстанию своих жертв. Равенство прав с низшей по социальному статусу группой унижает доминирующую группу, которая отныне, лишенная своей ведущей роли, ищет утешения в иллюзиях. Эта реакция с исчерпывающей полнотой проанализирована в книгах, исследующих феномен расизма.

Редко случалось, чтобы нация столь систематически унижалась и разрушалась по всем ее национальным параметрам (демография, история, язык и культура), как это произошло с остатками евреев на их древней родине. Превращение Палестины в арабскую землю выражало политическое устремление победителей к постоянному пребыванию здесь и установлению своих моральных ценностей, так как захватчики не имели никаких сомнений в божественности своей миссии.

Но в новое время, ситуация, благоприятствовавшая прежде оккупантам, радикально изменилась. Слабость власти Османской империи, не способной контролировать положение в Палестине, позволила правительствам европейских стран взять под протекцию прожинавших здесь немусульман.

Маленькая группа вернувшихся евреев породила могучее движение, приведшее к образованию независимого государства Израиль. Этот исторический контекст объясняет то травматическое воздействие, которое оказали на арабов Палестины успехи сионистов.

На уровне коллективного арабского сознания поведение европейских евреев не укладывалось в привычный стереотип зимми, чья деградация подтверждала и оправдывала чувство превосходства и доминацию умма. Стремление зимми к равенству воспринималось угнетателями как унижение.

В политическом смысле восстание зимми потрясло арабское сознание, поставив под вопрос законность арабской доминации в регионе — как над территориями, завоеванными джихадом, так и над ярко выраженными неарабскими этническими группами.

В двадцатом столетии лидеры мусульманских стран должны были решить ключевой вопрос — продолжать ли им придерживаться идеологии джихада, которая в конце может вовлечь весь мир в гигантский ядерный джихад, или стремиться к обновлению умов и сердец и восприятию неверных как человеческих существ, которым свойственны те же надежды и страдания, что и мусульманам.

Была выбрана негативная позиция, которая была выражена первым алжирским президентом в 1982 году в следующей формуле:

«Как арабы, мы хотим быть. Однако быть мы можем только в случае небытия других.»

Арабский национализм сегодня представляет собой политическое движение, стремящееся к восстановлению главенства арабов, подобного тому, которое существовало в арабо-мусульманской империи во времена халифов. Не следует забывать, что эта империя родилась в результате арабизации земель зимми и порабощения коренного населения. Следовательно, идеологически и исторически арабский национализм связан с идеологией джихада и зимми.

С точки зрения современного арабского национализма, необходимо использовать любые методы, чтобы не позволить зимми осуществить их право на религиозную и культурную эмансипацию, право, о котором всё громче заявляют порабощенные народы, вдохновляемые успехами Израиля и свободой Западного Мира.

Джихад есть установленное, данное от Бога. Выполнение его известными лицами может освободить от него других. Мы, малики (одна из четырех школ мусульманской юриспруденции), считаем, что за исключением тех случаев, когда неприятель нападает первым, предпочтительнее сперва предложить ему религию Аллаха и лишь затем начинать военные действия против него. У врагов имеется выбор: либо обратиться в ислам, либо платить подушную подать (джизья), за неисполнение чего против них объявляется война. Джизья приемлема лишь в тех случаях, если на землях, где обитают неприятели, наши законы имеют силу. Если же они для нас не досягаемы, джизья от них принята быть не может, разве если он сам придет в наши пределы. А иначе мы начнем против них войну…

Нам надлежит воевать с врагами, не задаваясь вопросом, благочестивый ли человек наш предводитель или порочный.

Закон не запрещает убивать белых неарабов, захваченных в плен. Но ни один человек, которому обещан был аман (покровительство), казнен быть не может. Данное ему обещание нарушать не должно. Нельзя убивать женщин и детей, и следует воздерживаться от убийства монахов и раввинов, за исключением принимавших участие в сражении. Также и женщин дозволено убивать, если они принимали участие в военных действиях. Аман, данный мусульманином, будь он последний бедняк, должен признаваться всеми другими мусульманами. Женщины и дети также вправе давать аман при условии, что они отдают себе отчет в его значении. Существует, однако, иное мнение, гласящее, что аман имеет силу лишь в том случае, когда он подтвержден имамом (духовным руководителем). Имам берет себе пятую часть военной добычи, а остальные четыре пятых делит между воинами. Желательно, чтобы раздел добычи происходил на неприятельской земле (с. 163).

Ибн Аби Зайяд ал-Каяравани (ум. 966)
Для сообщества мусульман священная война есть религиозный долг; причиной тому всеобъемлющий характер мусульманской миссии и обязанность стремиться к обращению в ислам всех людей, будь то убеждением или силой. Поэтому власть халифа и королевская власть объединены в исламе, дабы предводитель мог посвящать все свои силы и религии и делам правления одновременно.

Прочие религиозные общины не были облечены универсальной миссией, и священная война не была для них религиозным долгом, разве только в оборонительных целях. Потому и получилось, что религиозный предводитель в других религиях никоим образом не касается дел, связанных с властью. У них королевская власть принадлежит тем, кому она досталась случайно и вне всякой связи с религией.

Она достается им потому, что сообществу людей от природы присуще стремление наделить своего предводителя королевскими полномочиями, а не потому, что они обязаны стремиться к владычеству над другими народами. В их обязанности входит лишь упрочение их религии среди собственного парода.
Именно поэтому израэлиты после Моисея и Иисуса Навина на протяжении почти четырех веков не установили у себя царскую власть. Они заботились только о том, чтобы упрочить свою религию (1:473).

Впоследствии возникли несогласия между христианами касательно их веры. Они разбились на группы и секты, каковые в борьбе друг против друга заручались поддержкой различных христианских вождей. Среди них выделились три группы, которые и представляют главные христианские течения. Прочие несущественны. Три главных — это мелкиты, якобиты и несторианцы. Не стоит омрачать страницы этой книги, обсуждая их догмы неверия. В целом они хорошо известны. Вся их суть — неверие. На это ясно указывает благородный Коран. Обсуждать с ними эти вещи, спорить с ними — не наше дело. Это их дело — выбрать между обращением в ислам, уплатой подушной подачи или смертью (1:480).

Ибн Халдуц (ум.1406) не возбраняется употреблять оружие, сносить и жечь их дома, рубить деревья и финиковые пальмы, использовать катапульты, не нападая с заведомым намерением на женщин, детей и стариков. Дозволяется также преследовать убегающих, приканчивать раненых, убивать пленных, могущих представлять опасность для мусульман, хотя последнее приложимо лишь к тем, чьего подбородка уже касалось бритва, ибо прочие считаются детьми, и казнить их не следует.

Что же до пленных, приводимых пред лицо имама, то он может либо казнить их, либо потребовать выкупа, по своему разумению решая, что выгоднее для мусульман и благоразумнее для ислама. Отпускать их следует не за выкуп в золоте, серебре либо товарах, а только в обмен на плененных мусульман.

Все, что победители приносят с собой с поля битвы, а также имущество и добро, принадлежавшее их жертвам, представляет собою трофей делимый на несколько частей. Одна часть предназначается для тех, кто перечислен в Священной Книге, остальные же четыре пятых делятся между солдатами, захватившими добычу, следующим образом: всадникам причитается по две доли, пешим — по одной. В случае захвата какой бы то ни было земли право решать, как поступить с нею в наилучших для мусульман интересах, принадлежит имаму: если он решил оставить ее, как поступил Омар ибн ал-Хаттаб, оставивший Савад (Ирак) туземному народу взамен за… Он может так сделать; если же он считает, что землю следует отдать победителям, он делит ее между ними, предварительно изъяв пятую часть. Я склонен полагать, что такой образ действий, по принятии всех необходимых мер для охраны мусульманских интересов, может считаться приемлемым (ее. 301,302).

От себя скажу, что решение, касающееся пленных, находится в руках имама: в зависимости от того, в чем он усматривает вящую выгоду для ислама и для мусульман, он может либо казнить их, либо обменять на мусульманских пленников (ее. 302,303).

Если случится, что мусульмане осаждают вражескую крепость и заключают с осажденными соглашение о сдаче на известных условиях, устанавливаемых третейским судьей, и судья решает, что солдаты противника должны быть казнены, а жены их и дети взяты в плен, такое решение считать законным. Таково было решение Са’ада ибн Му’адха в связи с Бану Курайза |еврейское племя в Аравии] (с. 310).
Если в решении избранного посредника ничего не говорится об убийстве вражеских воинов и о пленении их женщин и детей, а назначается подушная подать, то и такое решение будет законным; если в нем обусловлено, что побежденным предлагается принять ислам, оно тоже будет действительным, и тогда они станут мусульманами и не рабами.

…От имама зависит, как будет решено обращаться с ними, и он изберет то, что предпочтительнее для религии и ислама. Если он сочтет, что для ислама и его приверженцев лучше будет казнить воинов и поработить их женщин и детей, и так он и поступит, следуя примеру Са’ада ибн Му’адха. Если же, напротив, он полагает, что выгоднее будет наложить на них хиридж с целью увеличить фэи, придающий мусульманам сил в борьбе против сих и прочих многобожников, тогда ему следует применить к ним эту меру. Разве не истинно сказал Аллах в его книге: «Сражайтесь с тем… пока не дадут откупа своей рукой и не будут унижены» (Коран 9:29), и что Пророк призывал неверных принять ислам, а буде откажутся, облагал их подушной податью, и что Омар ибн ал-Хаттаб. покорил обитателей Савада, не пролил их крови, но сделал их данниками? (с. 312).

Коли они согласны на сдачу и принимают посредничество избранного ими мусульманина вместе с одним из своих, это следует отвергнуть, ибо неприемлемо для верного участвовать заодно с неверным в принятии решения, связанного с делами религии. Коли наместник имама по ошибке принял вердикт, предложенный обоими этими лицами вместе, имам не может объявить его действительным, разве что в нем обусловлено, что неприятель становится данником либо обращается в ислам. Если же такое условие побежденными принято, тогда они не заслуживают упрека; если они признают себя данниками, то за таких их и почитать, без всякого дополнительного вердикта (с. 314,315). Абу Юсуф (ум. 798)

Источник, полный текст книги

вверх