Моше Фейглин. Суд Мириям Адлер. (Ко второй годовщине "размежевания")

НАМ ПИШУТ

Для связи с публикатором воспользуйтесь этой формой (все поля обязательны). При Вашем желании Ваше мнение может быть опубликовано на этой странице.
Или пишите на этот адрес: korczak_home@bk.ru,

Ваше имя:
Ваш E-Mail:
Ваше сообщение:
Нажав "Отправить сейчас!" вы тут же получите уведомление от робота с копией Вашего послания в нечитаемом виде. Пусть это Вас не смущает, робот просто не умеет читать по-русски, но пересылает всё правильно.

ДВА ГОДА "РАЗМЕЖЕВАНИЮ",
"ОДНОСТОРОННЕМУ ОТДЕЛЕНИЮ"
И "ИТНАТКУТУ"

Моше Фейглин

Суд Мириям Адлер
Ко второй годовщине "размежевания"

От редколлегии сайта:
Хочу напомнить, что Мириам Адлер 1 сентября 2005 года награждена медалью "За вклад в дело защиты детства" №1, учреждённой Обществом "Дом Януша Корчака в Иерусалиме". Подробней об этом:

Вэбадмин Михаил Польский

Симпатичный рыжий судья из поселения Алон-Швут, не совсем понял, в какую историю он попал. Сидит перед ним хрупкая молодая женщина - Мириям Адлер, обвиняемая в нападении на трех дюжих полицейских. Мириям, мать шести детей, отказывается от защиты. Если бы она хоть признала полномочия суда, хоть стала объяснять, что три громилы в штатском, которые врываются в дом глубокой ночью без каких-либо удостоверений, не считаются ни полицейскими, ни вообще людьми. Любой нормальный человек будет сопротивляться, когда они прикажут ему идти с ними. Конечно же, симпатизирующий ей судья может с легкостью оправдать ее. Почему же она сама затрудняет положение? Почему она не опровергает свидетельств обвинения и отказывается от своего права на защиту?

Эта хрупкая женщина восстановила собственными руками покинутое еврейское поселение Са-Нур. Из последних сил Мириям и ее муж удерживали это поселение. Они отказывались ездить в сопровождении армейского патруля, добирались домой через очаги террора в Северной Самарии, и все обстрелы и взрывные устройства, с помощью которых их пытались уничтожить, не помешали им удержаться в этом месте. Понемногу в Са-Нур стали прибывать новые жители. Дороги стали безопаснее, и командиры ЦАХАЛа признали: возвращение евреев вернуло безопасность в этот район. С приездом новых жителей появились новые проблемы. Мирьям берет на себя задачу интеграции в одну общину разношерстных жителей поселения: репатриировавшихся из России художников и молодых уроженцев Израиля.

За два месяца до изгнания, супругам Адлер административным указом запретили находиться в своем доме. Когда Мириям с шестью маленькими детьми гостила в доме у родителей, туда глубокой ночью ворвались громилы. Они выкручивают ей руки, надевают на нее наручники, сбрасывают с нее головной убор, а когда она просит покрыть голову, они отвечают всевозможными ругательствами. Они везут ее в отделение полиции в Хевроне. Мирьям слышит, как громилы согласовывают версии друг с другом, и решает подать жалобу в Отделение по расследованию нарушений полицейских. Жалоба отклоняется через несколько часов под предлогом того, что "дело не представляет общественного интереса"…

Дни изгнания и разрушения. Государство мобилизует все свои структуры для совершения преступления против наиболее верных своих граждан. И главная из этих структур - юридическая система. Судья Верховного суда Мишаэль Хешин провозглашает, что он получил Верховный суд в наследство от отца, и грозит отрезать руку любому, кто выступит против БАГАЦа. Он настолько уверен в том, что ему все позволено, что не стесняется признать: "Было ясно, что Гилад Шарон получил 600 тысяч долларов как взятку, а не за то, что он покопался в Интернете. Но, если бы мы обвинили его в получении взятки, то мы бы сбросили премьера, Ариэля Шарона, и не было бы размежевания". Громилы-силовики быстро поняли намек судебной диктатуры. Избивали полицейские вроде Нисо Шахама, но принимали решения и натравливали их уважаемые судьи.

Мирьям быстро поняла эту игру. Видимо, бывший советский опыт семьи Мириям помог ей оценить ситуацию, в которую она попала. На суде она объяснила: "Я не участвую в этом представлении. Я здесь обвинитель, а не обвиняемая. Судебная система утратила легитимность, и я не буду участвовать в инсценировке, создающей видимость правосудия". Мириям вышла из игры, и главным актером на сцене остался судья. Симпатичный рыжий судья из Алон-Швута формально был не в силах формально оправдать ее и этим сам оправдаться в собственных глазах. Возможно, что это испытание выпало ему не просто так.

Судья из Алон Швута пребывает среди своего народа и, конечно же, хорошо понимает, что является правдой, и кто здесь праведник, а кто – злодей. Но Мирьям толкает его к невозможной ситуации. Она не просит его рассудить между хорошими и плохими – решение официальной инстанции не представляет для нее никакой ценности. Мирьям бросает судье совершенно иной вызов. Она требует от него то, что не требовалось до сих пор не от одного судьи. Она требует от него не рассудить других, а сделать экзистенциальный выбор, решить свою судьбу, а не ее. Она ставит его перед выбором: кто он - человек или винтик системы, с кем он, с хорошими или с плохими.

Заметно, что этому симпатичному человеку нелегко. Когда он читает приговор, выражение его лица становится холодным и на нем видно напряжение. Он зачитывает странный приговор и признает Мирьям виновной в нападении на трех громил без удостоверений. К большому удивлению присутствующих, при этом он снимет с Мирьям вину в нарушении постановления, и этим как бы признает, что у громил не было повода для ее ареста.

Этот симпатичный судья мог бы совершить верный выбор и покончить со своей внутренней раздвоенностью за одно мгновение. Но судья из Алон-Швута, как и весь народ (за исключением немногочисленных героев, вроде Мириям Адлер) покатился по наезженной колее процедуральных формальностей и сделал вид, что не заметил предложенного ему экзистенциального выбора.

Перевод Ицхака Стрешинского

Фото "7 канал"
"Новости недели", 2.08.2007

Опубликовано здесь 27.08.2007.

Источник

Комментировать на форуме источника

Комментировать здесь