|
Вопрос очень интересный. Потому что однажды он потребовал от англичан
предоставить Эрец-Исроель государственность на всей её территории. Потребовал
очень решительно и резко. И потребовал создания армии. Его отряды самообороны,
которые он создавал в далекой России, стали в Палестине и в Европе частью
еврейской армии сопротивления. «Синагога дала больше солдат, чем церковь» -
сказал генерал Де Голь. А его «Бетар», где шла учеба будущих еврейских офицеров
соответствовала его стремлению иметь собственную армию. Еврейские батальоны, и
еврейский легион в составе британской армии устраивали правительство
Великобритании. Но еврейская государственность на всей территории страны шла
вразрез, их интересам, поскольку они сделали ставку на арабов.
Они могли вооружить с целью самообороны колонистов Кении. Но только не евреев
Эрец-Исроель. Им не нужна была организованная, военная сила Жаботинского. Они её
боялись. У них были другие планы.
В. Жаботинскому не нравились организации созданные на базе рабочего класса. Он
видел, как на штыках пролетариата к власти в России пришли большевики. К тому же
он был противником социалистического движения, а это означает, что он раньше
остальных увидел опасность, исходящую из всего этого... Рабочие партии созданные
Д. Бен Гурионом захватили руководство еврейской экономикой и обществом в
подмандатной Палестине. Они были хозяевами страны благодаря своей поселенческой
и кооперативно-промышленной деятельности. У них было преимущество – они имели
финансирование, когда другие бедствовали и жили впроголодь. И чувствуя в
Жаботинском серьезного противника, не оставались в долгу. Это была эпоха громких
политических убийств, о которых сегодня предпочитают не вспоминать.
В этот момент Жаботинский, в силу своих взглядов, стоял на позициях еврейского
националиста. Он утверждал, что когда рабочему классу отводится центральное
место, это не может не вызвать чувства протеста. Что это реакционное право
отдавать кому-то центральное место – сродни диктатуре. Это значит
самоутверждение одной группы над всеми остальными группами данного населения. И
тогда невозможно мечтать о национальном единстве. Нет никакой разницы между
коммунистами, социалистами, сталинистами, нацистами, социал-демократами.
Настоящее национальное движение, если оно есть, должно беспощадно бороться как с
теми, так и с другими. Потому что вся разница между ними заключалась в
темпераменте: эти более торопливы, а те более последовательны. А суть та же.
(В современном Израиле, судебное преследование, в руках «Шалом Ахшав». Копии «Мацпена»,
получающей деньги из саудовских источников, через ЕС. Еврейское большинство этих
прав не имеет, поэтому мы вправе говорить о тоталитарном государстве. Политики,
в борьбе за власть, совершили государственный переворот. Словно законов о
государственной измене нет).
В те далекие 30-е годы В. Жаботинский не видел разницы между, демократическим
социализмом и большевизмом. Это продиктовало тактику движения Бетара в борьбе с
властью рабочих партий в ишуве. Им владела идея сионистской государственности, а
власть рабочей партии и профсоюза тянула на диктатуру. Он предлагает
реорганизовать политическое представление еврейского населения Эрец-Исраэль по
кооперативному принципу. Корпоративное представительство займет место
представительства парламентско-партийного. То есть, он предлагал «парламент
профессий», или по иному, то, что мы говорим сегодня: парламент и правительство
профессионалов.
«Прежде всего, следует воплотить, в масштабах всего (еврейского) населения,
принцип профессиональных объединений – организаций, где будут объединены все
участники одной из характерных отраслей еврейской экономической деятельности и в
промышленности, торговле, сельском хозяйстве, банковском и финансовом деле,
свободных профессиях, из числа служащих. После того, как подобная организация
станет действительностью, каждое объединение само изберет своих представителей в
нечто вроде нового национального комитета – это и есть «парламент профессий».
Его функции, во-первых – наблюдать за экономической жизнью. За проблемами
сельского хозяйства, торговли, промышленности, кредита, займов, исков к
правительству. По делам налогов, торговых соглашений или таможенных тарифов.
Во-вторых – и это главное – «парламент профессий» создает весь режим арбитража
сверху донизу, роль которого – проводить в порядок все отношения между
различными экономическими группами».
Жаботинский был одним из первых, кто понял, что национальные фонды перекачивают
капитал, источником которого была еврейская буржуазия диаспоры в общественные
поселенческие предприятия страны, и таким образом укрепляет положение рабочего
класса среди еврейского населения. Деньги, попадавшие в Керен Каемет, и земли
этого фонда шли на финансирование поселенческих предприятий страны.
Тактическая борьба Жаботинского за цели сионизма, немедленное создание
государства и государственных вооруженных сил, сочеталась ясным пониманием
облика нации, государства и общественного строя, который будет господствовать в
этом государстве, когда оно возникнет. Взгляды Второй и Третьей алии были
гораздо более «провинциальными», поскольку они происходили из местечек Восточной
Европы и приехали раньше, и просто не знали всего того, что увидел и понял
Жаботинский.
И возможно именно потому, что борьба внутри политических групп была особенно
жесткой и бескомпромиссной, он не подумал должным образом об арабском вопросе
внутри страны. И это была его ошибка, потому что как еврейский националист, он
должен был подумать о национализме арабском, от которого все отворачивались,
пренебрегая им…
Он писал 70 лет назад: «Ислама» как цельного фактора в международных отношениях
не существует. И подчеркнул. В качестве политического кулака…ислам не
существует». Он говорит на комиссии Пиля: «одна ветвь арабской расы, не самая
значительная, присоединится к государству, принадлежащему другим, чтобы жить в
нем… это дело совершенно нормальное». Он говорит, что все арабы, как индивидуумы
будут иметь равные права. То есть будут иметь все. Но как коллектив – ничего.
Да и сионизм у Жаботинского больше европейский, колониальный, высокомерный, как
у всех колонистов-первопроходцев. Он считает всех евреев – европейским народом,
и превозносит европейскую культуру, куда евреи внесли немало своего творческого
таланта. Он считает, что место евреев на Западе, а не на Востоке. То, что евреи
вышли из Азии не доказательство. Они живут уже в Европе две тысячи лет, и при
чем здесь Восток. Когда евреи здесь уже духовно укоренились. Он забудет о своих
словах, когда будет призывать евреев Польши спасаться от гитлеровского нацизма,
и они ответят ему его же словами, сказанными им так давно.
И при этом он забывает о духовном наследии еврейского народа. Так, словно его
никогда не было. И в этом его несчастье. Для мира он блестяще образованный и
эрудированный космополит. Для сионизма – он стены без фундамента. Фундаментом
могла быть только Тора. Он её не знал. Прекрасные и искренние порывы, смелость и
честность не имели еврейских корней. Он хотел нести нравственные пределы Европы
до Ефрата. Не еврейские ценности, а европейские, универсальные. Те, что он знал,
и ставил превыше ценностей своего народа. В одной из статей разбирая арабскую
средневековую культуру, он говорит, что она принадлежит сирийцам, евреям,
персам, но не арабам. Спорить об этом не берусь, потому что думаю также.
Отказаться от «западничества», означало для него отказаться от себя самого. На
это он пойти не мог.
Но он пишет о сефардах, соприкоснувшись с ними. «Я влюбился в сефардов. Их
«поверхностность» я предпочту всемеро нашей бездельной углубленности. Их инерция
мне милее нашей склонности гнаться за всякой преходящей грезой; поколения
идейной и политической дремоты спасли их душевную свежесть».
Жаботинский был наиболее крайним и радикальным революционером в сионистском
движении. Он не знал и не понимал компромиссов или изменения тактики; цель
абсолютная и неделимая, её нельзя разменять на мелкую монету политического
торга. Впереди была европейская трагедия. И, требуя государства, он почти умолял
об этом. Он призывал спасти его еврейскую нацию. Но даже сами евреи его не
услышали. Это не была его слабость. Это была слабость еврейского народа, которую
он хорошо ощутил в 30-е годы сильнее всех. Это была трагедия самого
Жаботинского. Отождествляя национализм с возможностью демонстрации силы, он не
имел возможности продемонстрировать эту силу. И это было более страшной
трагедией и для него, и для его дела. Тренировочные лагеря Бетара можно
создавать где угодно - в Польше Пилсудского и в Италии Муссолини. Но как далеко
это от великолепия легионов Гарибальди.
В это самое время официальное руководство еврейского ишува во главе с рабочим
движением решало эту задачу иначе. Под носом у англичан были созданы
военизированные сельхозпоселения, из которых черпал свои силы Палмах. Для этого
не требовалось разрешения англичан. Требование Жаботинского об открытом создании
еврейских вооруженных сил, - требование, согласно всеобщему мнению, идущее ещё
дальше в национальном плане и в гораздо более ясной форме выражающее
национальную гордость, - это требование, как это ни парадоксально, было
осуществлено только с согласия и при поддержке британских властей. Жаботинский
считал сионизм – островком Европы на Ближнем Востоке. Поэтому Еврейский легион,
составленный из добровольцев из Европы, сможет наилучшим образом защитить
интересы Британской империи. Он писал: «евреи строят единственную точку опоры,
которая с моральной точки зрения принадлежит Европе, и всегда будет принадлежать
ей».
Жаботинский понимал, что в международных отношениях властвует не нравственность,
а сила. Вооруженной силы у него не было, и в этом была его слабость. Это
отодвинуло его с переднего края борьбы, превратив в трагическую фигуру в
сионизме. Польский Бетар требовал восстания против англичан. Его ближайшие
ученики вступили в борьбу с британскими властями. Начало открытой борьбы против
англичан, после Второй Мировой войны начал Эцел.
**
Что бы было, если бы сегодня В. Жаботинский был жив? Несмотря на годы, он не был
бы депутатом Кнессета. Скорее всего, получил бы пожизненный, домашний арест.
Партия Ликуд, которая сидит под его портретом, называлась бы иначе. Ведь у
Жаботинского был наследник, получивший благословение европейского сиониста. Это
Меир Давид Кахана, которому не позволяли открывать рот, за исключение которого
из Кнессета голосовали все, и Ликуд, «наследники Жаботинского» в том числе. Ни у
одного из сегодняшних членов Ликуда нет харизмы и убежденности М.Кахана. Это
значит, что продолжается игра слов, которая не имеет ничего общего с ценностями
сионизма.
AI&PIISRAEL |
