Здравствуйте, друзья. Так хочется еще и в сентябре прихватить хоть на полмесячишки ленивого августовского загула, и можно бы, а вот нет: школьнический какой-то инстинкт зовет вместе с первым дочкиным звонком на трудовой фронт. Начатые книги укоризненно ждут, музыкальная аптека молча испрашивает пополнения, писем в ящике невпроворот, пациентов на очереди...

      Не дают побездельничать и представители мировой общественности. Намедни вот из деревни Торонтовки Онтариевского уезда Канадской волости объявилась психолог МЛ, представитель, кстати, Леви-клуба в Торонто.
Ниже следуют фрагменты из нашей беседы, удачно подверставшейся к началу учебного года, когда детишки и их родители снова озабочиваются своими двойками и пятерками.

ВРЕМЯ ЖИЗНИ: ДЕРЖАТЬ НАПРАВЛЕНИЕ

МЛ: Владимир Львович, на Западе сейчас все более актуален вопрос распределения времени. Жизнь набирает темп, а человек не всегда поспевает за ним. Как "угнаться" за временем и при этом остаться собой? Как лично Вы решаете вопрос самоорганизации?

ВЛ: Проблема, о которой вы сказали, имеет довольно солидный возраст. Она ведет свою историю, пожалуй, со времен начала капитализма, и шла по нарастающей, а массовый характер приняла в первой половине двадцатого века. Ходовое ее название уже как задачи, имеющей разные варианты решений, - "time management".
      Но суть тут не в том, что жизнь якобы ускоряет свой темп, жизнь как текла, так и течет в своем направлении и со своей скоростью. А в том дело, что существование современного человека все более дробится на мелкие частности, каждая из которых претендует быть самой значимой, самой важной и конкурирует с остальными за ранг наиглавнейшей. Жизнь утратила цельность, раздроблена. Западная цивилизация, в которой живем, хоть и сбоку-припеку и мы, россияне, пребывает в состоянии экзистенциальной шизофрении. Человеку нужно в течение часа успеть отвезти в школу ребенка, сделать восемь звонков, попасть на работу сквозь автомобильную пробку, попасть на похороны (пока что не собственные), заплатить налоги и т.д. Вы спрашиваете, как угнаться за всем этим? Я отвечаю: а гнаться не надо, оно само за вами угонится, а потом догонит и еще добавит...
      А если без шуток, то все решает расстановка по степени истинной значимости: иерархизация. Я стараюсь делить свои дела на важные и срочные - тщательно различать то и другое. Важные дела редко бывают срочными, а срочные редко бывают важными. Всегда можно чуть приостановиться и определить, какой степени важности или срочности то или иное дело, мероприятие и т.п. Такой пересмотр стоит производить, по меньшей мере, пару раз в день. И стоит заранее принять как должное, что какие-то дела или намерения, какие-то планы осуществляться не будут, как бы вы к этому ни стремились. Удивительно, но обычно то, что не получается, впоследствии на поверку оказывается и не нужным. В связи с этим у меня даже образовалась собственная присказка: что НЕ делается, то к лучшему. По мере возможностей стараюсь, чтобы планов у меня было как можно меньше, чтобы главных дел был минимум. Это позволяет, как выражались раньше полководцы, держать в жизни "направление главного удара". Как сказал поэт: "...надо оставлять пробелы в судьбе, а не среди бумаг...".

СОВМЕСТИМА ЛИ ВНУТРЕННЯЯ СВОБОДА С МЫСЛЬЮ О ЗАРАБОТКЕ?

МЛ: Второй вопрос тоже касается специфики жизни на Западе. Требования повседневности здесь столь жестко регламентированы и неотступны, что человек вынужден почти полностью им подчиняться, у него практически не остается места для внутренней свободы. Он просыпается с мыслью о заработке и засыпает с этими же мыслями. Что вы, как психолог, работающий с так называемой духовной вертикалью человека, посоветовали бы тем, кто уже попал в этот замкнутый круг, хотел бы из него вырваться, но порой не хватает силы духа, душевной емкости?..

ВЛ: Знаете ли, и в России подавляющее большинство людей засыпает и просыпается с мыслью о заработке. И в Китае, и в Индонезии, и в Малайзии, и в Австралии человечество занято в основном мыслями о выживании и о сохранении, либо повышении уровня своей материальной жизни. Это настолько же естественно, насколько естественно зверю просыпаться и засыпать с мыслью о пропитании. А, говоря вашими словами, "место для внутренней свободы" - вовсе не есть место свободное от мирских забот. Галерный раб может быть внутренне свободным, как был свободен когда-то Диоген, а его хозяин, которому нечего делать, останется рабом своих низменных страстей и забот о таковых. Внутренняя свобода не местоположена и не требует для себя какого-то отдельного времени. Она есть качество отношения к жизни, к делам, к событиям и к себе. Пространство не физическое, а душевное.

МЛ: Могли бы вы дать пример этому?

ВЛ: Ко мне ходит делать уборку помещения одна верующая женщина. Я всегда любуюсь тем, как она это делает: почти незаметно, волшебно-легко. Я не сказал бы, что она любит эту свою работу: это для нее как раз средство заработка, выживания, но она внутренне свободна от своего труда. Это позволяет делать его добросовестно, хорошо и красиво, потому что ее труд входит в более высокую целостность ее жизни и души, пронизан вот этой самой духовной вертикалью.
      Оговариваясь, что психологи, и я в том числе, - не те люди, которые могут давать советы на все случаи жизни, я пожелал бы тем, кто пытается вырваться из замкнутого круга своих дел и забот, не "вырываться" из него, а просто почаще внутренне приостанавливаться и внимательно осматриваться, опять же внутри себя. По-другому это называется медитацией... И вот когда такая медитация практикуется и входит в осознанную привычку, тогда и получается то, что один человек назвал, быть может, не совсем удачно: "вырваться в себя"...

ЗЛЕЙШИЙ ДРУГ СЧАСТЬЯ - УСПЕХ

МЛ: В последние десятилетия все чаще мы слышим слово "успех". Каждый человек вкладывает в это слово свое значение. Что для вас означает быть успешным? И какие, быть может, механизмы достижения успеха Вам удалось открыть за время психологической практики?

ВЛ: Вы верно заметили, что в слово "успех" каждый вкладывает свое значение. Я только добавлю, что часто неосознанно вкладывает. И, увы, не всегда свое. Кого мы обыкновенно считаем успешным? Школьника, учащегося на "отлично", студента, заканчивающего вуз с красным дипломом, молодого человека, быстро делающего головокружительную карьеру, девушку, выходящую замуж за миллионера, да к тому же красавца... Зрелого человека, достигшего богатства, славы, почета, преуспевшего в деле, которым занимается, будь то наука, искусство, предпринимательство или спорт...
      Говоря обобщенно, успешный человек в нашем представлении - это тот, кто ставит перед собой цели и достигает их. И в противоположность этому, тот, кто ставит перед собой цели, но достичь их не может, называется неуспешным или неудачником. Либо, думаем мы, цель его оказалась выбранной неверно, либо сам человек не дотянул до ее достижения... И при том само собой разумеется, что поставленные цели должны быть теми, к которым стремятся все или большинство, и это цели успеха внешнего, успеха в обществе, в социуме. Посему и те, кто вовсе не ставит перед собой никаких таких общепринятых целей, причисляются к неудачникам, хотя сами они могут себя считать людьми более чем успешными...

МЛ: Да, принято успешным считать того, кто победил обстоятельства и заработал много денег, но никто почему-то не считает успешным того, кто победил свою склонность раздражаться и гневаться или свою депрессию, или научился творчески мыслить.

ВЛ: Вот именно. Не кажется ли вам, что мы слишком закрепощены понятиями "успех-неуспех"? Эта примитивно-оценочная, пятерочно-двоечная шкала впечатывается в наше беспомощное сознание с раннего детства, еще до детского сада, и к первому классу школы наша оценочная зависимость уже цветет и пахнет вовсю... Традиционно отличник - это успешный, а двоечник - неудачник, хотя в глобальном смысле все может быть вовсе не так...
      Социальная парадигма на сей день такова, что ставит успех нам в обязанность, быть неуспешным стыдно, и вот эта УСПЕХОЗАВИСИМОСТЬ владеет нашими душами и умами, и, между прочим, является едва ли не главным барьером к подлинному успеху.

МЛ: А почему?

ВЛ: Как раз потому, что успехозависимость, или, скажем гибче, чрезмерная, зашкаленная успехозависимость не оставляет в душе пространства для внутренней свободы. А внутренняя несвобода более всего мешает добиваться успеха. Чем бы вы ни занимались, внутренняя несвобода ведет к импотенции души, а с ней часто и ума, и тела.

МЛ: Но ведь, с другой стороны, именно стремление к успеху есть главный двигатель, главный мотивационный мотор большинства людей! Именно это заставляет их одолевать лень и страх, чего-то добиваться, куда-то продвигаться и совершенствоваться - как же без этого?

ВЛ: А зачем же без этого - а точнее, зачем же СОВСЕМ без этого?.. Про такое давно разработанное в психологии понятие - оптимальный уровень мотивации - слышали?.. А про диалектику?..

МЛ: Припоминаю...

ВЛ: Диалектика говорит нам, что основа поиска истины - диалог, то есть столкновение по меньшей мере двух разных подходов, начал, принципов, - или, пользуясь старой терминологией, борьба и единство противоположностей. А оптимальный уровень мотивации "стремление к успеху" - такой, который отшибает любую степень лени и страха, но не отшибает душу. Не затмевает памятование о главном, о вечном...
      Для простоты коротенько рассмотрим случаи самых известных успехозависимых занятий. Спортсмены успехозависимы, писатели и поэты успехозависимы, актеры успехозависимы, можно сказать даже, успехоголики, почти все... Но посмотрите на тех, кто регулярно берет первые места в спорте, на тех, кто всех превосходней на сцене, - на победителей. Практически у каждого из них очевиден - буквально на лице написан! - такой вот внутренний дуплет: с одной стороны, огромная целеустремленность, высокая мотивированность на успех - но оптимально высокая, не зашкаливающая! - а с другой: внутренняя свобода, да-да, свобода от этой вот самой мотивированности, или, во всяком случае, отсутствие рабства по отношению к успеху, противопоставление ему некоей иной ценности, которую можно определить и, скажем, как человеческое достоинство...
      У тех же, кто проигрывает, кто уступает, кому не везет, чаще всего наблюдаем сверхмотивированность при дефиците внутренней свободы. Очень многие обидные поражения российских спортсменов - не только российских, конечно, но российских особенно, потому что психологическая культура у нас та еще - объясняются именно этим...
      То же в искусстве. Вот успехоголик-актер выходит на сцену - и видно, как он пыжится и фальшивит, как его ведет не туда... Не может душой вжиться в образ - именно таким актерам-ученикам, зажатым, внутренне занятым больше своим успехом в роли, чем жизнью в роли, Станиславский бросал свое знаменитое ужасное "не верю"... Такое вот "не верю" говорит нам и собственная душа, и тело в известных многим положениях, в частности, и в постели...
      Классический образ духовной импотенции являет нам пушкинский Сальери - типичный отличник-успехоголик, в отличие от внутренне свободного Моцарта.
      Однолинейная замотивированность на успех без внутренней от него свободы уподобляет нас существу, скачущему на одной ноге вместо того, чтобы стоять и ходить по меньшей мере на двух. Когда же человек внутренне достаточно свободен, - успех, верней сказать, миф успеха не владеет им гипнотически, не перенапрягает, не сковывает, и можно спокойно делать все то, что приведет к успеху само собой.

ЛЕКАРСТВО ОТ УСПЕХОГОЛИЗМА

МЛ: Как же выйти из гипноза успехозависимости?

ВЛ: Поставить внутри себя во главу угла иные ценностные ориентиры, возвести новые звезды на небосклон души - и следовать им, ВЖИВАТЬ их в себя и ВЖИВАТЬСЯ в них. Пользоваться психотехниками самовнушения и самовладения, в том числе можно и моей тонопластикой... Об этом я много писал и продолжаю писать - в применении к самым разным областям жизни.

МЛ: Да, и в применении к любовным невзгодам в частности, в "Травматологии любви" и "Семейных войнах". Только что-то не получается после прочтения мудрых текстов сразу применить их на практике...

ВЛ: Еще бы, а кто говорил, что сразу получится? Это ведь не железку в компьютере поменять, не программу переставить... Впрочем, с перепрограммированием путь к внутренней свободе, пожалуй, условно сравнить можно.
      Некоторые основные, как говорится, фишки достаточно однажды понять - но не просто понять, а ПРИНЯТЬ... Одна из важнейших таких фишек для меня лично - размежевание успеха и счастья. В одно прекрасное мгновенье, заслужившее вечности, я осознал, что успех - не друг счастья, а враг, коварнейший враг, притворяющийся другом. Успехозависимый человек не может быть счастливым. Даже если достигнешь успеха, его будет мало, будешь завидовать кому-то еще более успешному, или просто станет противно и скучно жить - станешь "потерпевшим успех", примеров тому тысячи. А вот счастье само по себе может привести и к успеху, хотя ему этого вовсе не нужно...
      Не буду уточнять, сколько лет своей жизни я провел в унизительной и несчастной успехозависимости, скажу лишь, что теперь, слава Богу, живу иначе. Когда я живу, не задумываясь, успешен я или нет, это и есть для меня СОСТОЯНИЕ успеха. Конечно же, мне всегда хотелось и сейчас хочется многого достичь, и заработать побольше, и во многом досостояться: я не считаю себя творчески завершившимся... Но мое счастье не требует для себя успеха, а лишь допускает его как один из необязательных способов жизни.

МЛ: Наш разговор принял неожиданный оборот. Но я вспоминаю, что в ваших книгах впервые нашла понятие "оценочная зависимость", введенное вами и психологически разработанное; "успехозависимость" - это, очевидно, тоже производная от оценочной зависимости?

ВЛ: Совершенно верно. Причем оценочная зависимость именно в отношении к успеху переходит в самооценочную, еще более жестокую по своему действию.

МЛ: Альберт Эйнштейн как-то сказал невзначай: "Давно пора заменить идеал успеха идеалом служения". Мне хотелось спросить Вашего комментария на эти слова, вы его уже почти дали...

ВЛ: Вот, кстати, и пример человека, которого никак нельзя назвать успехозависимым, но который стал успешным в высшем смысле этого слова. Успешным и по конкретному результату избранной им деятельности и по более высокому счету. Эйнштейна можно назвать, пожалуй, и вполне счастливым человеком, это видно по его чудесному лицу, и умер он как счастливый человек - во сне.
      Эйнштейн всю жизнь был поглощен поиском Истины. Искать Истину можно разными путями, на разных полях и дорогах. Эйнштейн искал ее на полях физики - и нашел. Не всю Истину, разумеется, но огромный ее кусок, неизвестный ранее. Он и был поглощен идеалом служения - служения Истине. А успех в социальном смысле пришел к нему сам, как побочное следствие, вовсе для него не обязательное. Всю жизнь он ходил в каких-то рваных башмаках, не любил менять одежду... Это я к тому, что внешняя сторона жизни для него была сугубо подчиненной стороне внутренней, сутевой. Хотя он вовсе не был каким-то отрешенным чудаком, анахоретом или аскетом.
      Если мы познакомимся с биографиями и характерами людей, добившихся величайших результатов в своих областях, будь это музыканты, художники, поэты, военачальники или даже политики и правители, то убедимся, что люди эти были одержимы как раз не идеалом успеха, а идеалом служения. Марк Аврелий, Петр Первый, Авраам Линкольн, художник Микеланджело, скрипач Менухин, пианист Гленн Гульд, Лев Толстой, Данте - для людей этого уровня их дело, да и вся жизнь, являла собой подобие религиозного служения, при котором в жизненное действие вкладывается максимум сосредоточенности и душевного труда, а забота об оценке его успешности оставлялась, как говорится, на волю Божью... Оставление плодов действия - так это называют йоги...

МЛ: И последний вопрос, Владимир Львович. Уже лично о вас. С какими мыслями просыпаетесь и засыпаете вы?

ВЛ: Я так устроен, что засыпаю только после того, как меня покинут все мысли, а возвращаются они ко мне не при просыпании, а попозже. Какая мысль уйдет последней и придет первой, никогда не угадаешь, да я и не стараюсь...
      Но вот что заметил: все идет к лучшему, если и засыпая, и просыпаясь, успеваешь на уровне какого-то безмолвного ощущения благодарно довериться тайне Жизни, включающей в себя и тайну лично моей судьбы и судьбы моих близких, всех дорогих мне людей. Это можно было бы назвать и молитвой, но благодарное доверие, о котором я говорю, не содержит в себе никакой мольбы, никакой просьбы, а как бы принимает за данность уже совершение, сбытие всего того, о чем можно молиться.

***