На главную сайта

БИБЛИОТЕКА
«АНТИТЕРРОР»

К оглавлению литературного раздела
К оглавлению раздела «Антитеррор»
На страницу «БЕСЛАН: бойня детей»

«ДЕЛЬФИНАРИУМ»:

джихад против детей

ПРОДОЛЖЕНИЕ 17

К ПРОДОЛЖЕНИЮ 18

"Политики и весь мир на это не ответили..."

Кто виноват?

 Виктор Медведенко:

По большому счету, мне кажется, доля вины есть у всех. И у политиков, и, немного – у полиции – недосмотрели. И моя доля вины, может быть, тоже есть - что отпустил. И арабы виноваты. Об этом даже и говорить нечего. Доля вины есть у каждого. 

Катя Пелина:

Во многом виноваты политики - в том, что они закрывают глаза на все происходящее, не стараются изменить хоть что-то. Если после всех этих взрывов они еще могут говорить с этими нелюдями! С ними просто не имеет смысла разговаривать, они не понимают ничего... 

Евгения Джанашвили:

Кого я могу винить? Обстоятельства? Неправильную политику нашего государства? Кого винить? Если мы евреи и создали это государство, то нужно и беречь его. А будущее государства – это дети. Сколько у этих детей родилось бы детей! А у тех детей – сколько родилось бы еще детей! Ведь это нелепо, когда обрываются юные жизни. Просто обидно, что я не уберегла своего сына. Мне, наверное, нужно было проявить к нему больше строгости и не пускать никуда. Я никого не виню. Себя виню. 

Лариса Гутман:

Все потеряли бдительность. А то, что мы даем палестинцам проходить на территорию Израиля и взрываться в публичных местах – это уже просто халатность. Нельзя им давать входить на нашу территорию! Мы же не ходим к ним, начиненные взрывчаткой с гвоздями! Взрывы палестинских самоубийц в автобусах и общественных местах - это стало в порядке вещей! Я считаю, это просто жуткая халатность правительства по отношению к народу. 

Соня Шистик:

Виноваты арабы и мы – потому что мы ничего не делаем. Они постоянно нас взрывают, а мы не отвечаем. 

Полина Валис:

Честно говоря, я думаю, что политики виноваты – Рабин и Барак. Когда я в субботу выходила гулять, видела, что сейчас почти везде стоят по несколько охранников. Я не думаю, что это сильно поможет, но это уже хоть что-то.

Рабин был виноват в наивности - он считал,  что с арабами можно договориться жить мирно. А Барак был виноват в том, что только и думал, как он будет выглядеть в глазах общественности. Мир его не очень-то волновал. А Шарон … Шарон виноват в том, что вызвал эту вспышку злобы. За его провокацию… Не надо было ему ходить на Храмовую гору. Потому что он знал, что будет. Пока они тихо сидели, это надо было так оставить. Шарон хотел показать, что евреи здесь хозяева, и арабы разозлились.

Не думаю, что Бог участвовал в этом зле. Бог не делает войну, ее делают люди. Бог не делает теракты, их делают арабы. Бог в этом не виноват. 

Аня Синичкина:

Может кому-то покажется это странным, но самого взрывника я не виню. Я виню тех, кто с малых лет, практически с пеленок, вложил в него идею, что он должен будет в один момент умереть. Ему было все равно, кого взорвать – русских, израильтян – кого угодно. Он как компьютер, которому в память вложили, что он – убийца, он должен взорвать себя и как можно больше евреев.

 Марк Рудин:

В какой-то степени государство виновно тоже. Много разгильдяйства. До трагедии на дискотеке было известно, что готовится ряд терактов, и никто не побеспокоился принять меры безопасности. 

Виктор Комоздражников:

Виновато израильское правительство. Если бы они укрепили нормально границы, усилили безопасность граждан, то не случилось бы  того, что было. 

Татьяна Кремень:

Государство я не могу винить. Но к террору надо относиться по-другому. Мы не должны быть такими гуманными, все прощать… Нельзя говорить такие вещи, я знаю, но и видеть, как нас уничтожают, тоже невозможно! Здесь нужна жесткая рука! Сколько уже можно терпеть? 

Иван Лупало:

В том, что произошло, правительство мы не виним – мы можем его только благодарить за ту помощь, которую оно нам оказало. Хотя мы – граждане Украины, со стороны нашего родного правительства мы не видели ни крупицы помощи. Нет, во всем виноваты арабы. Если бы меня сейчас взяли в армию, я бы воевал с ними до последней капли крови - чтобы отомстить за всех детей, за весь народ, который так страдает из-за них. Я не прощу своего сына арабам. 

Наталья Панченко-Санникова:

Возможно, я навлеку гнев израильского правительства, но мне кажется, они должны были отреагировать сразу, после первого же теракта, как это сделала Америка. Они не должны были давать им возможность еще и еще убивать. Хоть экономические санкции наложить. Или перекрыть все границы, как они потом это сделали. Отсутствие реакции привело к гибели многих и многих людей. 

Надежда Деренштейн:

Виноваты арабы – что мы им сделали? Мы их взрывали? Они нас взрывают! Оставили бы они нас в покое, Израиль, нас, евреев – разве мы бы их трогали? Мы бы их бомбили? Зачем они нам нужны?

 Рита Абрамова:

В первую очередь я виню израильских политиков, и вообще весь мир за то, что на это не ответили. Решили промолчать. Как можно молчать, когда погибло столько детей? Когда столько девушек и юношей лежат в больницах, в то время, как у всех детей летние каникулы? А в том, что случилось, нельзя никого винить. Как можно было это предотвратить? 

Бронислава Осадчая:

Если захотеть, можно всегда найти виноватого. Я виню себя, надо было быть тверже и не пускать ее туда. Виню друзей, которые ее таскали за собой. Она только последние четыре месяца ходила на дискотеку, до этого она понятия не имела, что это такое. Друзья долго ее уговаривали, пока упросили пойти туда. Отец ее, первое, что сказал– это я виноват, потому что я вас притащил в Израиль. Вы не хотели ехать, а я вас притащил. Но это все ерунда.

Первое время я ко всем приставала – за что? Какой грех я совершила, что меня так наказали?

А кого винить за то, что люди погибли в пиццерии в Иерусалиме? Днем, среди бела дня? Кто виноват? Мама, у которой погибли дети, тоже может сказать: я виновата, что я их туда повела. Но это же не так.

«Чтоб они поняли, какое это горе...»

Месть 

Игорь Шапортов:

Насчет мести нужно спрашивать у женщины, потому что то, что придумает одна женщина, не придумают семь мужчин. Это надо подумать. Если мать увидит, как ее ребенка разорвало на части… Если надо будет, я буду руками рвать их. Зубами. За то, что мое дите покалечили. Сколько они детей покалечили! Надо поймать какого-нибудь взрывника – и отдать его народу. Но это простые исполнители, головы которых забили какой-то ерундой. За этим стоят большие люди и большие деньги. Кто эти люди – мы не знаем. Они трусы, они просто трусы. И их надо ставить на место.

 Анна Казачкова:

Я бы хотела, чтобы им отомстило наше правительство, мировое сообщество. Я ждала, что американцы за нас отомстят террористам. Думала, что теперь американцы должны нас понять и не призывать к сдержанности. Думала, что руки нашего правительства и армии теперь развязаны, и будет ответная реакция. Мы тут живем, и дети наши живут, а потому исламских фанатиков надо ставить на место, предотвращать теракты. Ведь после взрыва в Дольфи был еще взрыв в пиццерии в Иерусалиме, теракт в Америке…

 Рита Абрамова:

Если бы я могла, я бы самого большого их лидера, главаря ХАМАСА или самого Арафата, который больше всех поддерживает убийства, особенно убийства детей - я бы два месяца его медленно-медленно потихоньку сжигала бы, чтобы он мучился и душевно, и физически. Чтобы он испытал муки всех ребят, которые погибли, и их родителей, и боль раненых… Многие дети, которые погибли, были единственными в семье. Я не представляю себе, как можно продолжать жизнь после такой потери.

 Полина Валис:

Когда араб идет взрывать израильтян,  надо собрать всю его семью в какое-то место, и тоже взорвать. И пусть весь мир будет кричать, что это жестокость. Но ведь мир не интересует, что арабы делают с нами. Когда случился взрыв в Дольфи, написали, что у нас погибло девятнадцать человек, и даже не сказали, что это были дети, а когда несколько месяцев назад у них подросток погиб – один! – палестинцы такой шум на весь мир подняли, что этот бедный несчастный ребенок погиб от рук израильтян. 

Виктор Комоздражников:

Я не знаю, как конкретно им отомстить, но у меня в душе до сих пор злость на каждого араба. На каждого человека, который думает плохо про израильтян и евреев. Если бы была возможность собрать всех арабов, я бы их выкинул в пустыню, и пускай они живут себе там. Или собрать их в одном месте и взорвать. 

Татьяна Кремень:

Простить его я бы не смогла. Но и уничтожить его, если бы он мне попался, тоже не смогла бы. Есть сила, которая его накажет. Ему воздастся. Мой муж меня учил: «Зло порождает зло. Добро порождает добро».  

Мама Даниэля Шахмурова:

Он мне рассказывал, что они с ребятами стояли на дороге, и мимо ехал араб на машине. И он сказал: я бы его убил. Он сказал, что если они хотят нас уничтожить, он пойдет в Газу, или еще куда-нибудь, и тоже будет их убивать. 

Аня Синичкина:

Из-за того, что случилось – я их просто ненавижу. Такой ненависти я не испытывала никогда и ни к кому в жизни. Я готова… Я уверена, что я способна…

У нас в школе учатся и арабы. И недавно я чуть не сорвалась. Я просто знаю, что виноватой сочли бы меня, и решила не портить свою жизнь до конца. Хотя мне так хотелось сломать ему что-нибудь! Во-первых, потому, что он араб. Во-вторых, мы сидели на перемене, он подошел, и начал говорить на арабском. Я ему говорю: пошел вон! Он опять бормочет что-то по-арабски. Я ему опять: пошел вон! – говорю. И слово за слово… Пришла одна девчонка и говорит ему: а ну, беги отсюда! Быстро! Он убежал. Он мне говорит: за что ты на меня так злишься? Я ему: потому что я ненавижу арабов. А он мне: а я ненавижу русских! Я говорю: правильно, рано или поздно они вас всех перережут.

Когда у нас с сестрой японское телевидение брало интервью, мы предложили устроить им дискотеку, и взорвать ее. И если бы меня спросили – кого убивать, молодых или старых? – я бы сказала – всех! От младенцев до стариков.

Катя предложила такой план: сначала пусть идет пехота в Палестину, потом танки, чтобы это все сравнять с землей, потом все это залить бетоном, потом посыпать песком и сделать хороший пляж. Я с ней согласна полностью. 

Бронислава Осадчая:

Я – реалист. Я понимаю, что я лично ничего им сделать не смогу. Но я бы хотела, чтобы им отомстили. Правда, я не знаю, кому. Тому, кто это сделал – ему уже все равно. Если бы я могла, я бы взяла в руки ружье и застрелила Бен-Ладена.  Но я же этого не могу. Убить ребенка у какой-нибудь матери? Если бы я знала, что это вернет мне моего ребенка, я бы, может быть, и решилась. Но поскольку это невозможно, то… Нет.

Было время, я всем говорила, да и сейчас говорю – у меня нет ненависти. Не потому, что я такая хорошая, или я всепрощенец, как Лев Толстой. У меня просто места нет ни для каких чувств. Всю мою душу занимает боль.  

Ирина Скляник:

Мстить им – это дело политиков. Когда я слышу, что, наконец, начинают уничтожать тех, кто был замешан в организации терактов, в том числе и в Дельфинариуме , я испытываю чувство удовлетворения. К тому времени, когда выйдет эта книга, может быть, их будет уничтожено больше. Они должны погибнуть все – все организаторы этого чудовищного преступления - взрыва детей на дискотеке, и вообще, должны быть уничтожены все организаторы всех терактов, которые были совершены до и после этого.

 Марк Рудин:

Палестинцы не заслуживают жалости. Даже женщины. Когда я видел по телевизору линч над двумя нашими ребятами – там стояли палестинские женщины,  у них были такие счастливые лица! Это просто уму непостижимо. Но что касается Арафата… Я бы пошел и взорвался вместе с ним. С ними невозможно жить. Я – за полное разделение, уж лучше потерять какую-то территорию, чем жить с ними бок о бок.  

Полина Валис:

Я считаю, что те, кто учат и отправляют самоубийц – они самые главные. Их надо отыскать и убить всех, вместе с их семьями, потому что у арабов большие семьи. Те, которые посылают семнадцатилетнего пацана взрывать что-то – их надо взорвать самих. Потому что, я думаю, семнадцатилетний пацан ничего не соображает, он знает одно - нажать на кнопку. 

Максим Мальченко:

Раньше не было никакого отношения. А теперь – в зависимости от настроения – я то ненавижу их, то равнодушен к ним. Что делать с теми, кто посылает террористов, не знаю, но мы, раненые, первого числа собрались и решили: собрать их всех на дискотеку и взорвать. 

Наталья Панченко-Санникова:

Если бы я могла, я бы убила тех, кто посылает террористов. Если бы могла. Я знаю, что я не смогу этого сделать. Но я бы хотела. В Палестину меня не пустят, чтобы пойти и взорваться вместе с ними, да я так и не сделаю, потому что это – грех. Надо экономически перекрыть им дыхание. Уничтожить их - не насмерть, а немножко. Чтобы они помнили, что их тоже могут убить. Бить, но не добивать. Вот так. Пусть они понимают, что они причиняют боль, и за эту боль тоже нужно отвечать.

 Лариса Гутман:

Мне казалось, что не я – страна отомстит за наших детей. Что какой-то ответ она даст. Но никакой реакции не последовало – одни разговоры, соболезнования очередные. А мстить... Этим детей наших не вернешь. 

Евгения Джанашвили:

Это не в моих силах – отомстить. Если бы это было в моих силах, я бы уничтожила всех палестинцев одним разом. Они отнимают у нас самое дорогое, что у нас есть – жизнь наших детей. Что я могу сделать? Убить одного араба? Или удавить одну арабку, которую я увижу на улице? Мстить - это дело политиков. Я не могу взять в руки оружие и идти  убивать.

 Ольга Тагильцева:

Я не тот человек, чтобы мстить. Я раньше могла на зло ответить добром. А теперь я ни плохого, ни хорошего не делаю. После того, что произошло с моей дочерью… Я всю жизнь помогала людям, могу – не могу – помогала, по мере возможности. Я плохого не делала. И теперь не буду. Но и хорошего тоже не стану делать.

 Любовь Немировская:

Я по натуре человек не мстительный. Я всегда говорила, что нельзя на зло отвечать злом. Я всегда была против жестокости. Даже сейчас, когда у меня случилось такое горе с ребенком, я не могу ожесточиться. Но и простить не могу. Пусть каждая их мать поставит себя на наше место. Чтобы они поняли, какое это горе – потеря ребенка, умершего такой страшной смертью. 

Катя Пелина:

Я раньше вообще не могла уснуть: лишь только закрывала глаза, мне в голову сразу лезли мысли, как отомстить арабам. Я целые планы составляла, и меня это ужасно пугало. Я видела картину: я приезжаю в Палестину с бомбой, выхожу из машины и все кидаются ко мне, потому что сразу видно, что я еврейка. И в этот момент я взрываюсь. Я прямо видела, как меня разрывает на части. Меня эти мысли пугали не на шутку, и я постаралась от них избавиться.

А иногда мне хочется их долго-долго бить, и чтобы их потом лечили, чтобы они прошли через все боли и муки, которые прошли мы. А иногда у меня возникает такая мысль, что не мне решать, что есть все-таки Бог, и Он их сам накажет.

К ПРОДОЛЖЕНИЮ 18

 На главную сайта

Напишите отзыв об этой публикации

dir="ltr"> вверх

dir="ltr">