|
Зта маленькая хрупкая женщина -
поэтесса, которая сочиняет "стихи для бывших детей и будущих взрослых".
Рената Муха родилась в Одессе и это многое в ее творчестве объясняет:
парадоксальность мышления, природу юмора, поэтический взгляд на мир. Но к
стихам она шла долго. Сначала был окончен Харьковский университет, потом там
же - аспирантура, после которой она осталась преподавать английскую филологию.
Рената Муха защитила докторскую степень и изобрела собственную методику
обучения английскому языку, которую назвала "сказочный английский". Ее даже в
Англию неоднократно приглашали, чтобы она им объяснила, как учить их язык.
Лет десять назад Рената Муха приехала
в Израиль, поселилась в Безр-Шеве и продолжила преподавание в университете им.
Бен-Гуриона, где благополучно трудится и по сей день.
Ее стихи печатали и там, и здесь. Но в бывшем Союзе это было возможно лишь в
соавторстве, поэтому она сотрудничала с Ниной Воронель, выпустив в 1968 году
сборник "Переполох", а затем с Полли Камерон и Вадимом Левиным выпустила
замечательную книгу "Про Глупую Лошадь, Забывчивую Сову, Братьев-Бегемотов,
Кота-который-не-умел-мурлыкать и Котёнка-который-думал-что-он-тигр". В Израиле
же Рената Муха встретила своего "крестного отца" Марка Галесника, который
подвиг ее на издание авторских книг. На сегодняшний день их вышло уже три -
Гиппопопоэма" (1998). "Недоговорки"(2001) "Бывают в жизни чудеса" (2002).
С Ренатой Мухой можно говорить обо
всем и без конца. Но я все-таки решила начать с "альма-матер" - с Одессы.
- Корни вашего удивительного юмора, которым
пропитаны ваши стихи, - оттуда, из Одессы?
- В Одессе я родилась. Но потом очень быстро меня перевезли в Сорочинцы, где
тоже особый юмор. Поэтому чувство юмора, на которое я не претендую - но оно на
меня претендует, мне совершенно некуда было деться! - меня подпирало с обеих
сторон: с одной - одесское, с другой - сорочинское.
- Что для вас самое дорогое в Одессе?
- Я очень боюсь слова - самое. Жизнь так вели-ка, разнообразна, богата, что
определить самое в одном затруднительно. Но... если я там выросла, то мне там
дорого всё: дух Одессы, та часть моей личности, которая формировалась одесской
родней. Я помню, что мы жили в большом коммунальном дворе, где были
представители всех национальностей и носители всех языков. В основном - евреи,
но там вместе крутились - вот где был плавильный котел! -греки, немцы,
украинцы... Религиозные праздники в этом дворе отмечались все и всеми. И если
говорить серьезно, то дух терпимости, толерантности и открытости ко всему у
меня остался с детства.
- То, что Жванецкий пишет об Одессе, совпадает с
тем, как вы ощущаете Одессу?
- Было бы очень смело с моей стороны сказать, что это совпадает. Жванецкий
увидел и прочувствовал это гораздо глубже, тоньше, истиннее... И изложил на
только ему присущем языке, в только ему присущем стиле. Но когда я первый раз
его слышала - это было в Харькове лет восемнадцать назад -я была потрясена,
наверное, больше, чем другие люди, которые не выросли в Одессе. Так глубоко и
не только юмористически он воспринял Одессу. Там, где другие просто смеялись,
я немножко про себя даже плакала.
-
А 1 апреля - это
для вас праздник?
- 1 апреля для меня - дата, но почему он праздник? Я вам втайне признаюсь, что
у меня появилось такое неуютное чувство, что юмора стало чуть больше, чем
надо. Относиться к жизни с юмором - это хорошо. Но я побаиваюсь, например,
когда мне приносят журнал или приложение к газете и говорят, что оно
юмористическое. В таком случае я, скорее всего, это и не прочту. Я не люблю,
когда мне заранее диктуют, что это будет смешно. Я сама для себя решаю -
смешно это или нет.
- Муха - не самая распространенная на свете
фамилия. Занимались ли вы генеалогией вашей семьи? Не пытались ли выяснить
происхождение вашей фамилии?
- У меня с этим никаких сложностей не было, потому что
это - фамилия моего отца. И если фамилия моей мамы - Шехтман, здесь все ясно,
да? Она не вызывает сомнений? Что касается отца, то он родом из Сорочинец, а
это - украинское село. Оно знаменито не только Сорочинской ярмаркой, но и
Соро-чинской трагедией - восстанием 1905 года. Мой дед с той стороны был одним
из руководителей, и его потом забили в тюрьме казаки. Говорят, фамилия пополам
с кличкой идет оттуда, потому что дед был чернявый, как и отец. Фамилия моего
отца - Муха -для украинского села не такая уж редкость. Там много таких
фамилий-кличек...
- Вы пошли учиться в университет на английскую
филологию! Чем обусловливался выбор профессии?
- Я росла в многоязычной среде, и эта среда со иной и
вокруг меня на разных языках звучала. Ко времени окончания школы у меня так
или иначе на слуху или в разговоре были и русский, и украинский, и идиш, и
немецкий, и чуточку французский, а вот английского я совсем не знала. И к тому
времени, когда нужно было подавать документы, меня позвали в Харьковский
театральный институт, причем безанглийского я совсем не знала. И к тому
времени, когда нужно было подавать документы, меня позвали в Харьковский
театральный институт, причем без всяких оснований. Но мама сказала, что ни за
что меня туда не пустит. Оставался иняз. Я туда и пошла. О чем, впрочем, не
жалею.
- Давайте перейдем к вашему детскому поэтическому
творчеству...
- Мы к нему перейдем с трудом, потому что я свое творчество не считаю только
детским. Или не только детским. И вообще-то, ежели приглядться, так оно и не
детское. Я так и называю свои стихи - для бывших детей и будущих взрослых -
это в шутку, но так оно и есть. И я так пишу не потому, что у меня такая точка
зрения. у меня такая точка зрения потому, что я так пишу. Негоже отделять
взрослого от ребенка в период накопления поэтического багажа.
- Я где-то читала, что все мы становимся безнадежно
взрослыми, если теряем детскость своей души. Есть взрослые, которые не утеряли
ее, и вы, безусловно, яркий представитель этого "племени", а есть безнадежно
взрослые, которые давно забыли, как они были детьми.
- Я с этим согласна. Более того, есть люди, которые еще
в детском возрасте уже расправились со своей детскостью. А некоторым мамам,
когда у них бывают проблемы со своими детьми, я советую по думать: "Так это же
я в этом возрасте!".
Не должна уходить детскость. Что значит - уходит детскость? Для этого надо
определить это понятие: это благодарность окружающему, восторг перед ним и
многое другое, что присуще людям в любом возрасте. Поэтому я не делю поэзию на
детскую и взрослую. Тот же Маршак писал стихи и для детей, и для взрослых. А
Заходер? Разве это - чисто детский поэт? Он продлил линию, которую начал
Маршак. Я думаю, что чисто детским поэтом был Чуковский, когда он писал для
детей. Но это не означает, что он не был интересен и взрослым.
- Если говорить о больших именах, то узок круг
детских писателей вообще и детских поэтов в частности. Чем объяснить, что вас
так мало?
- Эта ситуация объясняется, и впопне практическими
причинами. В связи со всеми дефолтами издатели в течение многих лет не хотели
рисковать и выпускали книги только известных поэтов. Многие писали детские
стихи, причем очень хорошие стихи, но остались в тени по известным причинам. А
года три назад издатели спохватились и начали искать уже современных детских
писателей. Не верю я, что может литература и человечество отказаться от новых
стихов для детей, потому что меняется восприятие. Незаметно, но когда-нибудь
современных детей перестанут удовлетворять замечательные стихи, которые
написаны давно.
- Трудно представить, что
стихи можно сочинять вдвоем. Но вы это делаете, и больше всего - с Вадимом
Левиным, вашим постоянным соавтором. Как это началось и как это технически
происходит?
- Действительно трудно - писать стихи вдвоем. Вот об
этом надо бы написать книгу, и даст Бог, мы ее напишем.
История нашего соавторства и забавна, и длинна, и трогательна, и дело не
только в том, что у нас очень много совместных стихотворений, хотя у нас их
действительно много. Дело в точке зрения, в какой-то совместно высеченной
искре. Наше соавторство состоит в том, что мы одинаково слышим этот мир. Я
себя называю переводчиком. Я "перевожу" то, что животные, или вещи, или дети
воображают, -для всех. Так вот, мы с Вадимом близко владеем "техникой
перевода".
А что касается "техники соавторства", то, бывает, что он
добавляет в стихотворение только одну строчку или даже одно слово, но это для
нас - настоящее соавторство.
И самое главное, наше сотрудничество с Вадимом вызвало к жизни новый жанр,
которому я дала название, которым до сих пор горжусь, - "Начало следует".
Дело было так. Когда я познакомилась с Леви ным он был
уже известным, сформировавшимся поэтом а я никаким поэтом не была и не
собиралась быть.
Но у меня было одно стихотворение, а дальше я все придумывала строчки и
звонила ему, а он говорил, что хорошо, дописывай. А я говорила - не могу,
помоги. И он начал всюду меня представлять; "Рената Муха, которая называет
себя поэтом, но, кроме двух строчек, ничего написать не может и бежит ко мне с
криком - Вадик, помогай!"
Слушала я это, слушала и сказала, что "если ты не бросишь издеваться, я буду
писать просто двухстрочные стихотворения, и ты мне будешь не нужен". Он
сказал: "Ну-ну, попробуй!"
И я придумала строчки, которые сейчас уже довольно известны:
Вчера крокодил улыбнулся так злобно,
Что мне за него до сих пор неудобно.
И:
Один осьминог подошел к осьминогу
И в знак уваженья пожал ему ногу...
И я их принесла Вадиму. И Вадим сказал: "Ого! Я эти две строчки тоже хочу
писать". А я ему сказала: "Эти две строчки ты можешь не писать, я их
написала". А тогда было время всяких кооперативов. Вадик мне сказал: "Тогда
давай делать так: ты пиши две, а я припишу еще две, и мы это назовем -
кооператив поэтов". Я послушно спросила: "А какие мне писать две строчки?" Он
мне ответил: "Пиши последние, я первые напишу всегда!" Я пошла домой и уже по
дороге поймала такую строчку:
И это для дятла такая наука,
Что он никуда не заходит без стука.
Это - конец, как вы видите. Я позвонила Левину, он это очень одобрил, сказал -
работай дальше. Я говорю: "А начало?" Он сказал: "Не беспокойся! Я вот
освобожусь и закончу". Я пошла дальше придумывать последние две строчки. Ну,
не придумывать,
Он сказал: "Не беспокойся. Я вот освобожусь и закончу". Я пошла дальше
предумывать последние две строчки. Ну, не придумывать а подслушивать у себя. И
у меня стали появляться освобожденные две последние строчки:
Пожалуйста, я откажусь от короны.
А можно сначала доесть макароны?
И много еще чего было... А Вадик ездил, читал свои стихи, и руки у него никак
не доходили написать начальные строки. И потом он сам сказал: "Слушай, это
как-то неудобно. Ты пишешь, а я не успеваю. Давай будем выступать вместе, я
так и объявлю, что это кооператив поэтов, мои слова еще не дописаны, я буду их
стучать ладошами - тра-та-та-та-тра-та-та-та. А ты свои две строки
прочитаешь". И тут я сказала: "А название будет - "...Начало следует". И таким
образом у меня уже на сегодняшний день набралось штук двадцать пять таких
стихотворений, и я их не публикую - жду, когда человечество напишет первые
строчки.
- Но какие-то строки человечество уже придумало?
- С первым - про дятла - произошел следующий эпизод.
Однажды, лет пятнадцать назад, Вадим Левин выступал в ЦДРИ в Москве. Я там
тоже была, это были его знаменитые встречи с родителями и детьми. Он позвал
меня на сцену и сказал, что вот у нас такая история, Рената написала две
строчки, а я никак не придумаю две первые, мы сейчас так и прочитаем. Я
завопила: "Начало следует!", он прохлопал две первые строчки, а я прочитала
остальные. Народ немного оторопел. Но в зале оказалась Вероника Долина, и она
сказала: "Тоже мне проблема придумать две первые строчки", вышпа на сиену,
отодо-нула меня и Вадима, и сказала:
С утра этот дятел сидел на сголбе,
Соседи о нем донесли в КГБ.
И это для дятла такая наука,
Что он никуда не заходит без стука.
Вот тут мы с залом рухнули. Но вообще-то это такой жанр, что трудно дописать
равноценное начало. Мне часто их присылают. Но шедевров среди них было совсем
немного. Например, у меня было такое -
С тех пор он питается разными кашами.
По-моему - так хорошо. А по-вашему?
К ним мой друг московский литератор Марк Зеликин написал такое начало:
С яслей ненавидел он манную кашу
И с этим покинул он Родину нашу.
Лихо? Лихо!
- Ваша необыкновенная поэтическая неж ностъ,
внимание и понимание к "братьям нашим меньшим" - они не случайны? У вас в доме
кто- нибудь живет?
- У меня любовь ко всем животным. Но у нас дома не живет
никто, и вот по какой грустной причине: ког да мне было три года, мне купили
птичку, и эта птич ка умерла. Горе было такое большое, что до сих пор боюсь
опять его пережить. Я, как все нормальные лю ди, к животным отношусь хорошо,
но, в отличие от многих нормальных людей, мне кажется, что я иногда их
понимаю. Иногда у меня бывает такое чувство, что вот кошка мяукает, а дерево
скрипит - вроде они мне жалуются. Но это я наполняю эти звуки содержанием.
- У вас вышел сборник, который называется "Бывают в
жизни чудеса". Вы сами верите в чудеса, случались ли они с вами?
- Да. То есть я все-таки доктор наук, но целый ряд
событий в моей жизни, в жизни других людей, по неожиданности, по емкости, по
способности сконцентрировать что-то важное, можно считать чудесами, равно как
и стихотворение, которое быпо заглавием к этому сборнику. Потому что это было
первое стихотворение, которое я придумала. И было эта без всякой провокации,
когда я переходила в городе Харькове улицу Восьмого съезда Советов. Вот такое
случилось чудо! А бывают и похлеще чудеса!
- Скажите, как вы
чувствуете, где надо поста вить точку?
- Хороший вопрос! Я скорее чувствую, где точка не
поставлена. Я очень верю и в первую строчку и в последнюю. Бывает, приходит
последняя строчка, а бывает - нет. Это как повезет. Но когда ее нет, я стих не
опубликовываю.
- В вашей жизни столько интересных событий! Вы не
хотите написать книгу о своей жизни?
- Очень хочу! Мне про свою биографию надо было бы написать! Все мои добрые и
недобрые друзья иногда по-хорошему, а иногда очень по-плохому обвиняют меня в
том, что я этого не депаю. И среди них такие замечательные люди, как Феликс
Кривин, Дина Рубина, Игорь Губерман - многие. И вот совсем недавно я нашла им
ответ.
Дорогие мои друзья!
Мне и весело и грустно,
Но не письменно, а устно.
Стихи Ренаты Мухи на нашем
сайте
|
