ИЕРУСАЛИМСКИЙ БИЗНЕС-КЛУБ:
ВСТРЕЧА В ДОМЕ ХУДОЖНИКОВ 28.02.2007
 

28 февраля 2007 г. Состоялось очередное заседание иерусалимского бизнес-клуба. На этот раз бизнесмены собрались в Тальпиоте в Доме художников ("мерказ оманут") в одном из выставочных залов.

Ниже фотографии, сделанные на этой встрече. Также выкладываю статью, любезно присланную Мариной Шелест, автором и организатором выставки, в интерьере которой проходила встреча.

См. также видеосюжет Александра Разгона об открытии выставки.

Буду благодарен за любые материалы, которыми можно будет дополнить и украсить репортаж.  Хотелось бы сделать недостающие подписи под фотографиями, дать ссылки на сетевые ресурсы присутствовавших. Пишите и присылайте:
mich.polsky@gmail.com.  Или прямо через почтовую форму ниже. (все поля обязательны). Здесь выложены далеко не все фотографии. О желании получить эти и другие снимки на бумаге и\или файл для распечатки, прошу также сообщить - договоримся. Очень надеюсь на пожертсвования с целью поддержки существования сайта. Как это сделать, узнайте здесь.

Прошу не забывать, что на данный сайт заходит ежедневно до 2000 человек со всего мира. Значительный процент составляют израильтяне и жители Иерусалима. Кроме того, все новые страницы попадают в регулярную новостную рассылку сайта, которая рассылается дважды в месяц по 2000 адресам постоянно обновляемой базы данных. Ссылки на Ваши ресурсы, поставленные на этих страницах, могут быть полезны для Вашего бизнеса.


Вэбадмин этого сайта Михаил Польский
 

Ваше имя:
Ваш E-Mail:

Ваше сообщение:
 

Другие заседания бизнес-клуба (по запросу в Яндексе)

NEWSru.co.il: Досуг Вторник, 27 февраля 2007 г. 12:09


Марина Генкина

"Врата молитвы": новая художественная выставка в Иерусалиме

22 февраля в Иерусалиме в помещении Бейт От а-Муцар, напротив Синематеки, открылась выставка Анатолия и Марины Шелест "Врата молитвы".

Это большая, занимающая весь зал инсталляция, созданная из листов черно-белой графики, выполненных в технике монотипии. Листы соединяются, образуя пять высоких перспективных порталов – Врата Исхода, Врата Молитвы, Врата Галута, Врата Слез (Катастрофы), Врата Геулы (Избавления). Собственно изобразительный ряд заключен в "рамку" ивритских букв. Это не слова, не текст - это именно буквы ивритского алфавита, из которых – и авторы инсталляции разделяют это убеждение - был сотворен и продолжает твориться наш мир.

В сущности, "Врата" - это вся история народа.

Уже из этого описания можно понять, что выставка необычная. Хотя бы потому, что это "еврейская тема", которую не слишком жалует израильский художественный истеблишмент, и такие выставки в выставочных залах появляются у нас не часто. А также потому, что эта самая "тема" воплощена здесь в самой современной форме. >>>
Марина Шелест, Лариса Резник, Ирина Фальченко
Марина Шелест, Лариса Резник, Ирина Фальченко

Анатолий Шелест использует в своем творчестве неожиданный метод работы. Впрочем, он уже встречался в произведениях другого израильского живописца - А.Априля. Этот художник рассказал, что часто он пишет, повинуясь лишь своим спонтанным ощущениям, не задаваясь заранее темой или сюжетом. Потом, когда этот первый этап работы закончен, вглядывается в то, что получилось, и в хаосе линий, мазков, пятен начинает различать образы и фигуры; осмысливает их, что-то прописывает, усиливает, что-то, наоборот, "уводит", делает второстепенным. На полотне появляются узнаваемые – или угадываемые - образы; и так рождается картина, а нередко и серия картин на определенную тему.

Тот же метод использует и Анатолий Шелест. И это при том, что художники они совершенно разные: у Априля – живопись, и живопись экспрессивная, с резкими контрастами цвета, со спутанными, противоборствующими мазками, линиями и пятнами, с преобладающими в его композициях бурными диагональными построениями; у Шелеста – черно-белая графика, мягко спадающие линии и растекающиеся пятна, совершенно очевидное тяготение к устойчивости вертикалей и горизонталей.

Художники – разные, но процесс работы очень похожий. Значит, должно быть что-то, что их объединяет? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, надо проследить, как создавалась инсталляция "Врата молитвы".

Лариса Яновская
Лариса Яновская

Начинается все с монотипий. Монотипия считается одной из простейших графических техник: на твердую поверхность – стекло, камень, пластик – наносится краской рисунок, затем прижимается лист бумаги, и на нем появляется оттиск - разумеется, в зеркальном отражении.

Оттиск не повторяет с точностью первоначальный рисунок. В тот момент, когда художник разглаживает прижатую к поверхности бумагу, краска расплывается, а как именно – зависит от множества факторов: от состава краски и ее плотности, от фактуры бумаги – какова ее впитывающая способность, как расположены в ней волокна; и даже от температуры руки, прижимающей бумагу. И еще важно, как снять лист – вручную или при помощи специальных приспособлений, положить ли его сразу или подержать вертикально, тогда краска может потечь, образуя пятна, которые совершенно не были запланированы.

То есть, монотипия во многом непредсказуема, в ней есть элемент случайности, когда замысел художника может измениться как бы сам собой, независимо от воли мастера.

Фаина Штруль
Фаина Штруль
Марина Генкина
Марина Генкина

Именно это свойство монотипии и привлекает Анатолия Шелеста, поскольку вполне совпадает с его намерениями – задать лишь общее направление, а потом дать материалу работать самому. Нет никакого первоначального рисунка: Анатолий наливает на поверхность (чаще всего это стекло) краску, и затем начинает обрабатывать ее различными инструментами, которых у него множество, от профессиональных до самых невероятных. Движение руки создает общий ритм и направленность; сознание в этом практически не участвует. Как в танце тело само знает, что ему делать, подчиняясь музыке, так и здесь рука художника действует сама, разгоняя краску почти до прозрачности в одних местах и сгущая в других.

Это напоминает "автоматическое письмо" - известную мистическую и медитативную практику, которую попытались применить в искусстве сюрреалисты.

Правда, в сюрреализме этим методом так и не было создано ничего сколько-нибудь значительного. Идея осталась идеей, а на практике все ограничилось несколькими курьезами, сегодня известными только специалистам.

Лариса Резник
Лариса Резник

Ирина Фальченко
Ирина Фальченко

Видимо, это произошло по той простой причине, что, в сущности, им нечего было сказать: для них это была игра, в значительной мере продолжение дадаистского эпатажа, нечто придуманное, искусственное. А Шелест, как он сам говорит , знает, что он хочет сказать в конечном счете, и для него это совсем не игра.

Когда оттиск высыхает, Анатолий начинает разгадывать получившиеся знаки и образы, разгадывать и осмысливать.

В начале 20-х годов ХХ века, в период всеобщего увлечения психоанализом и проблемами подсознательного, швейцарец Г. Роршах предложил тест, во время которого испытуемому показывали карточки, покрытые произвольными цветными пятнами, и просили рассказать, какие образы он различает на них. Тесты эти стали очень популярными, их начали широко применять в психологии: оказалось, что на основании ответов можно судить о характере человека, его предпочтениях, даже о строе его мыслей.

Вглядываясь в монотипии, Шелест увидел фигуры евреев в талитах, пустыню, горящие города, израильские кипарисы… И еще он увидел ивритские буквы.


Римма Экслер

Можно говорить о том, что сознание его было подготовлено к тому, чтобы увидеть именно это; можно говорить о мистической природе того, как проявились ивритские буквы в оттисках, где, как уже говорилось, всегда присутствует нечто непредсказуемое. Так или иначе – и образы, и буквы были художником увидены. Для него это было откровением.

И тогда начался следующий, концептуальный этап работы, уже вместе с Мариной.

Михаил Лазарсон
Михаил Лазарсон

Монотипия, по определению, дает единственный оттиск. Правда, пока краска на стекле не высохла, можно получить еще один, а иногда и два. Но здесь нет противоречия: каждый из следующих оттисков будет уникальным, не совсем таким, как предыдущий - изменится тональность, исчезнут какие-то детали, изображение станет более лаконичным; изменения, опять-таки, непредсказуемы.

А потом можно обратиться к изобретению двадцатого века – ксероксу. И сделать копии с этих разных листов, и они тоже будут чуть отличаться от оригинала: уйдут полутона, детали проявятся активнее и четче; и появится возможность создать, если нужно, композиции с симметричными изображениями или повторить какие-то листы в разных местах, усиливая, подчеркивая то, что хотели сказать художники.

А увиденные буквы, "сами собой" проявившиеся когда-то в оттисках, станут основой для обрамления порталов; разумеется, теперь они уже пишутся вручную.

Но и работа с оттисками, и копирование их тоже еще не окончательный этап. Дальше из десятков листов художники выбирают те, что им нужны; потом из разрозненных листов создаются композиции, и, наконец, из этих отдельных композиций строится общая инсталляция.

"Выбирают те, что нужны". Но откуда они знают, какие нужны? А это обычный творческий процесс – откуда художник вообще знает, что нужно взять эту краску, а не ту, или где провести линию? В этом смысле создание подобной графической композиции ничем не отличается от создания любого другого произведения искусства; и рабочий процесс точно так же скрыт от глаз зрителя, который видит и оценивает только конечный результат.

Разница лишь в том, что инсталляция, в сущности, никогда не может считаться законченной. В каждый момент, и когда художник решает, какой лист оставить для дальнейшего развития, а какой пока отложить, и на всех дальнейших этапах возникают вариации пути к конечному результату. Соответственно, существуют и вариации конечного результата: не только эта, любая инсталляция в принципе не может быть повторена в точности – она, как никакой другой вид искусства, зависит от экспозиционного пространства. В следующий раз, в другом зале общий смысл, конечно, будет тот же, но выглядеть это будет иначе. И, возможно, в процессе подготовки выставки будет увидено что-то, раньше не замеченное, и совершенно не исключено, что добавятся новые листы – вариации бесконечны.

Марина Шелест
Марина Шелест

Тем более, что показанное сейчас – лишь часть большого проекта "Восемь врат нового Иерусалима".

Так от раза к разу, убирая случайное, акцентируя нужное, они действуют как селекционеры, которые выводят определенный сорт растения: исходя из того, что появилось "само", но очень хорошо зная, чего они хотят добиться. На этом пути - и в процессе непосредственного создания объектов, и в дальнейшей работе - соединяются вместе интуитивное, подсознательное, "продиктованное" и осмысление, концептуальная интерпретация этого "продиктованного".

И зритель все это ощущает – ему передается то медитативное состояние, которое присутствовало в работе художника.
В последние годы появились явные признаки того, что искусство возвращается к своим истокам – к духовному и мистическому началу. Пути этого возвращения, разумеется, могут быть самыми разными. Один из них - тот, которым следуют и Априль, и Шелесты, иначе невозможно объяснить то сходство художественного метода, которое обнаружилось в их работах. В своем искусстве они глубоко связаны с еврейской традицией в самом широком смысле слова, связаны с коллективным историческим сознанием народа. Это и есть то, что их объединяет.

Год назад семья Шелестов репатриировалась из Германии после шести лет вполне благополучной жизни там: Марина, искусствовед, работала куратором в Музее Людвига в Кобленце, художник Анатолий Шелест не мог пожаловаться на недостаток выставок. За этот год им неоднократно пришлось выслушать изумленный вопрос – "а что же вас заставило?".

Ответ на этот вопрос можно найти на выставке – если смотреть внимательно.

Автор статьи: Марина Генкина

The exhibition will be on display

Feb. 22 - Mar. 9, 2007

Exhibition hours beginning
Feb. 22: Sunday through
Thursday 3 - 9 p.m.
Friday 10 a.m. - 2 p.m.

To arrange for a visit during different hours,
please call: 0773 411 680; 0542 226 501
До новых встреч!

вверх

Рейтинг@Mail.ru rax.ru: показано число хитов за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня