|
Миясат Муслимова
Если кто разорит храм
божий, И в тот день не поможет
тем,
того покарает Бог,
ибо храм- которые были
несправедливы,
Божий свет, а этот
храм Вы их извинение, и не
будет им
оказано милости.
Первое Послание к коринфянам Коран. Сура
30.
Святого апостола Павла. Гл.3
Я до сих пор не могу забыть одного
террориста…
Минут за двадцать до штурма я увидела, что
он плачет.
У него слеза покатилась, а он
быстро вытер ее рукой…
Было такое ощущение, что душа из него
вырывается.
Бэлла, заложница. 12 лет.
***
Я убил свою слабость.
Я убивал ее методично и долго
и строил стены между собой и миром,
чтобы между ними не могла просочиться ни
одна слеза.
И теперь неприступные стены
баррикадами берут в кольцо мое сердце,
и я чувствую, как его плоть застывает,
превращаясь в крепость.
Я собираю осколки своих надежд
и леплю из них ненависть.
И она становится сильней меня.
Я- воин.
Все, загнанные в этот зал,
должны ответить за то, что кто-то слаб.
Я - другой,
и потому никто из них не пробьет брешь
в той стене, которую я слишком долго
строил.
Со мной мои друзья, воины тьмы.
С крыши целится в солнце
мой друг, презирающий слабость.
Он качался убийством и кровью,
кассетами, на которых плен и смерть.
Мы – воины, вскормленные смертью
и призванные ею убивать свою слабость.
Я жду,
когда взорвется ненависть.
Я не смотрю в глаза детей,
потому что я еще живее своей силы.
Лишь изредка я вижу женщину,
у которой глаза моей боли,
убитой в чеченской войне.
У нее глаза моего отчаяния,
когда я был слабым.
И я больше не смотрю на нее.
…Я третьи сутки убиваю свою слабость
и не смотрю в глаза девочки,
у которой глаза моей любви,
еще не успевшей умереть.
Я держу на прицеле своего автомата
сотни таких глаз,
и напоминаю себе,
как высока стена,
которую я выстроил в сердце,
пока еще оно остается моим.
Там стены скреплены цементом ненависти,
которую я должен полюбить.
У этой женщины – глаза,
в которые нельзя смотреть,
потому что она еще не убита.
У этой девочки-
глаза моей надежды,
которая жила когда-то во мне.
И теперь я,
победивший слабость и боль,
желания и смерть,
жду приказа,
после которого мне остается нажать на
курок,
чтобы очиститься от последних следов
жалости.
Не смотри на меня,
женщина с глазами, украденными у моей
жены.
Закрой глаза,
девочка, бывшая моей дочерью.
Никто не должен увидеть ту слезу,
которая нашла щель в моей стене
и обожгла сердце,
отправленное в западню…
О, сердце, рвущееся из-под моей ненависти,
о, душа, взрывающая западню,
я оказался твоим заложником…
Рука, опускающая дрожащий ствол автомата,
и проклятые слезы, пугающие своей
внезапностью…
Я побежден своей слабостью.
И раньше всех это увидел мой друг,
твердой рукой целящийся в солнце.
Он поворачивает ко мне свой ствол,
в его глазах живет та же ненависть,
которую мы вместе растили долгие годы,
и она не знает сомнений.
Он – воин тьмы.
И последнее,
что увижу я в обломках ненависти,
взорвавшей мое сердце, -
это глаза той женщины,
в которые я слишком долго смотрел,
это глаза моей дочери,
ставшие смертью,
это глаза воина тьмы,
никогда не видевшие детей
в глазах Бога.
|
